Сергей Мясищев - Обреченный на скитания. Книга седьмая

— Постой.

— Ну?

— Позаботься о моей дочери.

— А сам? — насмешливо спросил я.

— Ты же всё понял. Про меня и эту дверь…

— Понял, не дурак, — буркнул я. Помолчал. Потом неохотно добавил. — Не знаю, если смогу…

— Мне больше не к кому обратиться. Твоя нить судьбы может переплестись с её. Только пожелай этого.

— Оно мне надо? — нагло спросил я.

— Твоё право выбора никто не оспаривает, — император был спокоен и тих. Я бы сказал, умиротворён.

— Хорошо, — вздохнул я, — но золотых гор не обещаю!

— Спасибо, — чуть улыбнувшись, поблагодарил Вилорн. — И ещё. Извини меня. Я неверно воспринял тебя, и… я сожалею, что так всё вышло.

— Что было, то было, — сказал я. — Лучше подскажи, куда мне двигаться?

— Вон туда, — лицо императора прояснилось. Надо же! Чему он так обрадовался? Вилорн указал рукой мне за спину. Повернувшись, я увидел зарево. Не такое, как бывает при восходе, нет. Там зарево от края до края. А тут не так. Как… Ну не знаю, как от большого города, когда смотришь на него ночью, издалека. Такой локальный восход.

— И что там — конечно, не скажешь, — констатировал я, поворачиваясь к собеседнику.

— Там те, кто тебя любит и ждёт, — улыбаясь, ответил Вилорн. — Цени это превыше всего! Только ради любви стоит жить. Остальное всё пустое!

— Ага, наслышан. Пойду я?

— Прощай, — дверь с силуэтом императора стала удаляться. — Ты обещал! Позаботься о Весте!

— Ох уж эти привидения, — бурчал я, направляясь в противоположную от Вилорна сторону. — Сами не смогли или не захотели смочь, а ты теперь позаботься. Задним умом мы все сильны…

Зарево, куда я стремился, стало катастрофически быстро приближаться и взорвалось сверхновой, ослепив и подавив меня. Даже с закрытыми глазами я чувствовал резь в глазных яблоках от яркого света. Хотел прикрыть лицо руками, но не смог пошевелиться. Как же мне надоело это локализованное сознание, не умеющее управлять телом!

Медленно открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на том, что нависло над моим лицом. Немного прояснилось. Веста?! Плачет. Она-то что в горах делает? Ладно, отлежусь немного, разберёмся.

— Не плачь, — выдавил я воздух через высохшее горло. — Обойдётся.

Картинка перед глазами поплыла и начала бледнеть, как в кинотеатре, когда медленно погружаешься в полную темноту…

Проснулся я от разности температуры между левым и правым боком. Если слева было приятно тепло, то справа мерзко, промозгло холодно. Думал, одеяло сползло, но очень быстро вспомнил, что одеялу взяться неоткуда.

Я был в горах. Сцепился сдуру с драконом, прыгнул за ним в пропасть и чуть было не отправился к праотцам. Может, меня спас какой-нибудь пастух? Точно. Вон как весело дровишки потрескивают в костре, от которого так тепло слева. Всполохи света от пляски огня навевали дрёму. Пахло дымком и сыростью. Журчание реки где-то за спиной. Я чем-то укрыт, чем-то мохнатым. Овечий тулуп? Возможно. Как же болит всё тело. Всё-таки в локализованном сознании есть свои прелести, там не болят кости и голова.

Хотел повернуться на огонь, и сразу же понял свою ошибку. Попытка, лишь только попытка сдвинуть с места голову отдалась болью во всем теле, с эпицентром в мозгу. Хотелось закричать, но даже этого я не мог. Поэтому матерился мысленно, «про себя». Нет уж. Полежим спокойно.

Несколько вздохов, и боль отступила. Ну вот, так и полежим, потерпим. Всё когда-нибудь кончается, пройдёт и это.

Голоса. Я слышу голоса. Прогресс! Прислушался.

— …спасибо, что помогла мне. Притащила всё это, — негромкий девичий голос. — Сама бы я не справилась.

— Оставь, Эмарисс. Ты бы сделала для меня то же самое. Мы же подруги, — голос погрубей, с хрипотцой, но тоже женский. Значит, пастухи — вовсе не пастухи, а пастушки. И одну из них зовут Эмарисс. Запомним. Между тем хриплый голос продолжил несколько возмущенно: — Одно не пойму, на что Калециос рассчитывал, приковав тебя к флюзаролу? Вроде неглупый дракон, а пошел на такую подлость.

— Кристалл нужно было где-то взять, притащить на уступ, — голос Эмарисс. — Он был не один.

— Да, ты права, тут не обошлось без его дружков. Сам бы он его с места не сдвинул.

— Неважно, кто кристалл принёс на гору. Тот же Арагба Хар с лёгкостью поднимет камень и побольше, — задумчивый девичий голос. — Вопрос в том, где они его раздобыли.

— Думаешь, кто-то из Совета? — голос с хрипотцой.

— Не знаю, Изонда. Может быть.

Ага, значит хриплый голос — это некто Изонда.

— Расскажи отцу, — посоветовала Изонда.

— Не знаю. Только, пожалуйста, не говори брату. Я тебя очень прошу. Он убьёт Калециоса.

— Не скажу, — пообещала Изонда. — Смертоубийство нам не нужно.

— Что нового в гнезде? — перевела разговор обладательница нежного голоса.

— А что там может быть нового? Сама знаешь, уклад жизни веками не меняется. Дядька О'Грох воспитывает молодёжь… Все ждут Новую жизнь. Опять старики ругаются за право быть наставниками…

Под мерное бубнение Изонды я заснул. Именно заснул, а не впал в забытьё. Мне снилось огромное воронье гнездо, в котором кублились драконы, похожие на ящериц. Они дышали огнём, рвали друг у друга куски мяса, просто играли, как щенки…

Проснулся я рано утром. Костёр уже погас, лишь запах пепла с дымком говорил, что он ещё жив. Открыл глаза. Итак, я лежу на спине, в боевой ипостаси. Это понятно, при опасности это тело предпочтительней. Перед глазами бездонное небо. Хорошо, что нет дождя. Скосил взгляд. В поле зрения лишь каменная стена. Поворачивать голову не стал, вспоминая, какой болью это отдалось в прошлый раз.

Раз уж я не утонул и не разбился насмерть, посмотрим, что во мне повреждено, и что можно с этим сделать. Распылил свой взгляд, переходя на истинное зрение. Как сложно даётся, как будто никогда не занимался этим. Но нет, вот они, разноцветные каналы. Направил взгляд внутрь себя.

Мда-а. Потрепало, однако, меня. Рёбра сломаны. Слева три, и справа два. Офигеть, как же я неудачно приложился. Левая ключица, левое плечо, лучевые кости правой лапы, трещина в правом бедре, коленная чашечка левой ноги, суставы тазовых костей…

Блин, блин, блин!! Проще сказать, что не переломано. Одно радует, процесс заживления уже подходит к концу. Представляю, как это всё выглядело в самом начале! Мне стало совсем грустно.

Вздохнув, начал ревизию внутренних органов. Тут, слава богу, всё уже более-менее нормально. Только по остаточному фону я мог догадываться о повреждениях, которые у меня были.

Вынырнул в реальность, тяжело дыша. Ну вот на кой чёрт я кинулся на того монстра? Девушку он, видите ли, сожрать хотел! Да может, девушка эта — садомазохистка, и ей в кайф были мучения!

«Хватить ныть! Расжалелся себя, тряпка! — отругал я сам себя. — Нефиг было лезть на рожон, а теперь-то чего стонать?!»