Кэмерон Джейс - Кальян

— Могу я спросить, что здесь смешного, Моя Королева? — поинтересовалась Маргарет.

— А ты еще не поняла? — отвечает Королева. — Вообрази: отец семейства возвращается домой к жене и детям. Он кричит: «Дорогая, я дома». А жена ему в ответ: «Зачем ты вообще вернулся?! Я молилась Господу Богу, чтобы по пути домой тебя сбил поезд.» А муж в ответ: «Я молил Всевышнего об том же все эти годы.» Потом его ребенок войдет в комнату и скажет: «Пап — ты жирдяй. И лысый. Мои друзья смеются над тобой. И мам, ты стремно готовишь.» И этот ком правды будет становится все больше и больше до тех пор, пока они не прибью друг друга.

Маргарет не знала смеяться ей или плакать, конечно, она поначалу не поняла в чем суть этой чумы. Подумать только, большинство из нас врали друг другу дни напролет.

— А теперь представь, что это происходит на работе, — говорит Королева. — Представь, только о каких зверствах расскажут работники своему начальнику. И так далее.

Неужели поэтому я не ощущала нужды проклинать тебя целый день, несносная королева? Подумала Маргарет.

— Вообрази, что тебе придется говорить правду, Маргарет, а? Ты бы плюнула мне в лицо и сказала, как сильно меня ненавидишь. — Королева приблизилась лицом к лицу со своей помощницей. — И к чему бы это привело? Я бы приказала отрубить тебе голову. Но ты бы перед смертью позвонила Чеширу и приказала ему убить меня. А потом я бы дала Кэролусу его Колыбельную Таблетку и приказала бы ему сожрать Чешира на обед. Теперь ты понимаешь масштаб чумы?

— Похоже, что да. — Маргарет повернула на пальце кроваво-красный бриллиант. — Кэролусу удалось заразить мир тем, чего, по утверждению самих людей, им так не хватает. Прозрачности, честности и правды.

— Единственное, на что они…, вот ведь каламбур, не способны. Восхитительно!

Бразилия .

Мне требуется немного времени, чтобы переварить правду о правде. И по мере того, как эффект от напитка начинает испаряться, я снова начинаю возвращаться к нормальному размеру, трудно представить, как только Кэролусу пришла в голову такая идея. Трудно поверить, что способна сотворить с этим миром правдивая чума.

В мыслях, я пытаюсь представить лечебницу в качестве лабораторной крысы моего эксперимента правды. Что если бы я сказала Вальтруде и Оджеру все, что я о них думаю? Все бы закончилось тем, что меня поджарили словно курицу на шоковой терапии. А тогда что было бы если б Вальтруда сказала Доктору Тому Траклу, что он самый безумный человек в лечебнице и его место в клетке вместе с другими мухоморами? И что было бы если б Том самому себе признался в своей зависимости от таблеток? Он, вероятно, упрятал бы сам себя в психушку. Но что если Мухомор в лечебнице сказал правду? Тогда это не сработает, так? Потому что, по правде сказать, все Мухоморы верят в то, что они нормальные.

Я не так уж много времени провела на свободе, по-крайней мере, насколько я помню. Поэтому не мне судить. Но идея Кэролуса кажется зловещей и эффективной. Очевидно, людям не стоит говорить друг другу правду.

Мои глаза видят отчетливей, но образ Учёного до сих пор размыт. Могу поспорить, еще пара секунд и я смогу его разглядеть. Полагаю, он окажется тем, кого я уже знаю, так?

— И правда освободит тебя, — бормочет Пиллар. — До такой степени, что сможет убить другого.

— Прекратите смотреть на мир с этой стороны, — говорю я ему.

— Скоро в этом мире вообще не останется сторон, милая Алиса. — Вздыхает Пиллар. — Так скажи мне, Господин Ученый, разве ложь не лекарство от лжи?

— Так и есть, — отвечает Учёный. — Но даже если бы я знал, как изготовить подобного рода лекарство, сколько бы времени ушло распространить его? Червонные Кальяны продаются уже больше года. Я разработал их таким образом, чтобы эффект сработал гол спустя. Давайте представим гипотетически, что я готовлю лекарство от лжи. Как вы раздадите его людям? Сколько уйдет времени, чтобы исцелить их?

— Значит все наше приключение было напрасным? — Говорю я самой себе. — Хоть детей спасли.

— И в каком мире они будут жить? — бормочет Пиллар. — Господин Ученый, должно же быть хоть какое-то лекарство.

Я узнаю тон Пиллара. Как только зрение к нему вернется, он планирует угрожать этому человеку. Наконец-то. Я почти уже вижу все в нормальном размере. Включая Учёного. Но это не совсем верно, потому что Учёный — один из Красных. Я не вижу его лица из-за капюшона. Пиллар тоже возвращается к действительности, он хочет сдернуть капюшон, но в мгновение ока нас окружают Красные.

— Будь я на твоем месте, я бы не стал приближаться, — раздается голос Учёного из-под капюшона. — Пусть все идет своим чередом.

Мой первый порыв — ввязаться в драку. Но стоит поразмыслить над всем, сразу понимаешь, здесь что-то не так.

— Тогда ты не будешь возражать, если мы уйдем. — Пиллар взмахивает тростью и делает вид, что уходит.

— Не так быстро, Сеньор Пиллардо.

Меня охватывает страх. Неужели это Палач?

Королевский Сад, Букингемский Дворец, Лондон

— И вся прелесть этой чумы в том, что она не оказывает никакого влияния на Чудесников, — продолжила Королева рассказывать Маргарет, — вместе с Южно Американскими городами, где она изготовлялась. Супер — пупер! — Воскликнула Королева.

— Это означает, что обычным людям не совладать с правдой? — с любопытством спрашивает один из охранников.

— Ответ утвердительный. Этим двуличным лицемерным людишкам. — Усмехнулась Королева, затем ее лицо помрачнело, сердито зыркнув на охранника. — Кто давал тебе разрешение говорить? Голову с плеч!

Маргарет наблюдала, как другие охранники уводят его на казнь, даже не переживая за его судьбу.

— Правда или неправда, Моя Королева. Необходимо найти лекарство.

— Больше нет нужды. Я передумала, — объявила Королева. — Черт с ним, с лекарством. У меня есть идея получше.

— Но Вы же сказали…

— Не перебивай меня, Маргарет. — Королева снова подпрыгнула на стуле, как обезьянка, тыча пальцем прямо в лицо Маргарет. — Забудь мою просьбу, послать кого-нибудь за Пилларом.

— Забыть про Пиллара? — Маргарет подумала, что Королева сошла с ума…, разве она не ставила его здоровье превыше всего.

— Да, Маргарет. У меня возник гениальный план. Если он удастся, мы станем управлять целым миром.

Бразилия .

Ужас на лице Пиллара пугает и меня. На этот раз не может быть никаких сомнений. Палач все равно что бугимен для Пиллара: сколько не пытайся — не спрячешься.

— Он не умирает, — отвечает один из Красных. — Учёный никогда не умирает.

— Ученый и есть Палач? — Я размышляю вслух. Красные смеются надо мной, наслаждаясь ситуацией. Мне хочется велеть им заткнуться и сказать, что они всего лишь игральные карты.