Билли-Боб Торрентон - Золотая рыбка в мутной воде [СИ]

— А меня такой шутке научишь, боец?

— Какой шутке?!

— А такой вот… — я не вижу лица Ладера, но легко могу представить его выражение по этой кошачьей интонации: — Здесь же совсем другое было написано!

— Я…

— Ты не в курсе, что я видел этот листок до того, как ты его в карман положил? Сюрприз! Больше того, я видел, как ты его "подобрал" и кто его там для тебя "уронил". Да, развернул и посмотрел, что там написано…

— Что… Вы… Это не подмена? Что вы с ним делали?! — похоже, наш сержант перепугался не на шутку.

— С листком?

— Да! — сержант, дернувшись, едва не разломал стул — весьма прочный, между прочим, на вид. Это что же, мы, развернув листок в первый раз, запустили какую-нибудь зловредную хреновину типа наведения порчи на лишние глаза?

— А чего мы не должны были с ним делать? — вкрадчиво так интересуюсь. Хотя не факт, что мы можем не бояться.

— Это лигарпа!

— Что? — вырывается у меня. Ладер поворачивается ко мне, и его взгляд мне не нравится.

— Послание, который может прочитать только увидевший первым после написавшего. Ну, и тот, кто смотрит вместе с ним.

— Ясно… А что означает изменившийся текст?

— То, что прочитавший его умрет. То есть, увидеть настоящее послание можно только один раз. Потом оно меняется на какую-то бессмыслицу с зашифрованным в ней заклятием, — сержант даже в здешнем освещении выглядит посеревшим от страха.

— То есть…

— То есть мы с тобой не пострадаем, а вот этому парню предстоит досрочное увольнение со службы.

Я, отодвинув в сторону обычную осторожность, перехожу на второе зрение. Верно, у письмеца аура, похожая на сгусток бордового дыма, и она расползается вокруг головы сержанта Хикрена — такая фамилия вписана в удостоверение, — постепенно окружая ее и сжимаясь. Странная идея. Неужели мало было зашифровать? И ведь никакой уверенности, что послание не попадет не по адресу. Хотя определенный смысл в этом есть. Случайный читатель — вроде меня или Ладера, только ничего вовсе не подозревающий — увидит лишь ничего не значащую кашу из букв и цифр. И наверняка попытается показать ее тому, кто может в этом понимать. Причем, скорее всего, не догадается прежде всего запомнить или переписать шифровку. И вот тот, кто может понять написанное — умрет, даже не успев понять, что оказалось в его руках. Но тогда… Нет, не складывается. Вряд ли Тилен — или кто написал записку? — рассчитывал на то, что мы — пусть и в порядке нежелательного для него развития событий — ее найдем и бросимся показывать графу Урмарену. Хотя действительно сначала ее должен был бы увидеть граф, чтобы решить, что с ней делать. И увидеть после нас… Нет. Это попахивает параноидальным бредом. Слишком высока доля случайности. Хикрен же имел недвусмысленные инструкции. Он не должен был разворачивать записку — текст должен был увидеть только телеграфист. Значит ли это, что он тоже в деле? Вовсе нет. Он знает Хикрена, и не только в лицо. И наверняка регулярно отсылает и принимает шифрованные телеграммы. И, само собой, никуда не переписывает их секретные тексты — разве что фиксирует время отправления да адрес получателя в особый журнал. А если учесть, что получатель, скорее всего, лицо подставное…

Но сначала надо хотя бы притормозить темный сгусток, все плотнее прижимающийся к голове сержанта. Вдруг он знает, кому должна была уйти телеграмма? Мысленно разрываю темное кольцо, сматываю его в клубок и задвигаю его в серое облако, нарисовавшееся тут же над головой сержанта. Пригодится еще. Облако тут же растворяется, но я знаю, что оно никуда не подевалось. Хорошо еще, что Ладер вместе со мной видел изначальный текст лигарпы.

— Слушай, Хикрен, хочешь пережить это недоразумение с бумажкой?

— Конечно! Но…

— Я могу помочь тебе не умереть. Честно. Только сначала ты должен сказать нам, кому ты должен был отправить это сообщение.

— Но ведь…

— Имя и адрес!

В глазах сержанта вспыхивает граничащая с безумием надежда. Он диктует адрес, Ладер записывает. Конечно, чего-то такого я и ожидал. Столичный телеграф, номерной ящик, предъявителю ключа, до востребования, без подтверждения получения.

— До востребования?

— А что такого? Они там могут и два раза в день справляться. И три. И наверняка у получателя удостоверение Серой Стражи есть, которое снимет любые вопросы, если вдруг какой служащий телеграфа захочет бдительность проявить.

С этим не поспоришь. Даже если это не вся правда.

— Ну, и что с ним делать будем? — Ладер пожимает плечами, потом спрашивает:

— Слушай, боец, а ты должен был кому-то доложить, что телеграмма отправлена?

— После отправки я должен был вернуться туда, где взял послание, и оставить на том же месте клочок бумаги. Простой обрывок, без надписей, даже не сложенный никак — разве что пополам, чтобы из-за доски не вывалился.

— И все?

— Все…

А ведь врет. Врет. Почувствовал, что смерть отступила? Заставить его выложить все, что знает? Это не сложно, но зачем? Уверен, что никакой по-настоящему ценной информацией он не владеет. Будь иначе — его бы на это не послали. Тот сержант, который получил сигнал в столовой, наверняка стоит гораздо выше среди этой… агентуры. Как-то с трудом верится, что он просто передал кому-то условный знак или что там было, и удовольствовался несколькими монетами за молчание и отсутствие любопытства. Сеть вряд ли велика, если состоит только из тех, кто здесь служит.

А мне важнее сохранить в тайне свои "дополнительные способности". Нет, не буду я ковыряться в его голове. Толковый маг мои следы и в мертвой башке найдет. Пожалуй… Отвожу Ладера в сторону:

— Как думаешь, он нам в каком виде больше подгадит — живым или мертвым?

— Живым, конечно, — в голосе наемника нет сомнения. — Даже если угодит под трибунал, вполне может успеть что-нибудь устроить. Если ты действительно как-то остановил заклятие лигарпы, самое время его отпустить.

— Уверен?

— А то я не понимаю, что мы вскрыли только верхний слой гнили. И если этого парня не знал, или почему-то не выдал никто из тех, кого взяли сразу… Значит, он не так прост, как хочет казаться. Нутром чую, если сейчас сохранить ему жизнь — мы очень скоро об этом пожалеем…

И я чувствую, что он прав. Мой внутренний страж еще не кричит, но уже беспокойно шевелится, наполняя холодом затылок.

— … А так, если его найдут мертвым, никто не подумает на нас. Даже тот, кто написал чертову лигарпу, посчитает, что этот идиот просто что-то пропустил мимо ушей при инструктаже. И даже если нас кто-то видел, это все равно будет меньшим злом.

Хочется возразить, но я думаю так же, как он.

Облачко плавно растворяется, освобожденное от моего запрета, а темная дымка устремляется к вожделенной цели.