Билли-Боб Торрентон - Золотая рыбка в мутной воде [СИ]

Размещают нас в комнатах, странно похожих на ту, в которой я ночевал на постоялом дворе у Медведя. Маленьких, с низким потолком и таким же небольшим окном. Ну, и спальным местом на одного, само собой. Только у Барена это больше было похоже на скромный гостиничный номер, а тут… а тут очень уж напоминает тюремную камеру… или монашескую келью. Надо же, я знаю, как выглядят подобные места? Час от часу не легче. И сдается мне, в этом доме мы задержимся.

Толком проникнуться здешней атмосферой не успеваю — заходит Киртан. Барон требует нас к себе. Коридор, поворот, лестница, два этажа вверх, снова коридор, налево, направо, снова налево. Пришли. Хонкир уже здесь.

— Значит, так, — говорит барон, — до обеда — обоим отдыхать, в своих комнатах, по дому не шататься. После обеда и до ужина дежурит Киртан. Таннер — сменишь его после ужина. Ясно?

— Да, ваша милость.

Возвращаемся обратно. Интересно, зачем мы барону здесь? У его дверей и так стоят двое в униформе графской дружины, причем у них и оружие есть, в отличие от нас. Сомнения в графском расположении появились? Или просто — для душевного равновесия?

— Киртан, а обед в комнаты принесут?

— Нет, тут с этим проще — позовут и проводят. И туда, и обратно.

— Так ты ж вроде дорогу знаешь?

— А это чтоб любопытство не туда не завело, — усмехается Киртан.

Понимающе улыбаюсь, и мы расходимся по своим кельям. Телохранители маркизы должны быть где-то рядом, но их не видно. Служанка, наверное, при ней. Любопытно, а где здесь разместился Ладер? Впрочем, если вспомнит о своем интересе, сам меня найдет. Главное, чтобы граф не слишком скоро почувствовал желание продолжить наш разговор.

После обеда — сытного и очень толково приготовленного, мое уважение здешнему повару — топаю по коридорам в сопровождении графского дружинника, молчаливого широкоплечего парня с револьвером на поясе. Коротко стриженые рыжие волосы придают ему немного забавный вид, но желания поговорить почему-то не возникает. Ну его, зачем нарываться — вдруг им запрещено или обязаны докладывать о каждом разговоре?

Так же без единого слова закрываю за собой дверь своей комнаты. Теперь, если ничего не случится, меня ждут четыре часа тишины и одиночества.

Пожалуй, просто посплю — зачем зря мозги себе парить.

Однако поспать мне не дают — только заснуть. Едва мне это удается, как в мою дверь стучится Ладер. К счастью, исключительно по собственному желанию. И я, с трудом скрыв вздох облегчения, начинаю выполнять свое обещание, данное в Рекане — обучать его технике стрельбы с двух рук одновременно. При этом возникает стойкое ощущение, что этот способ имеет какое-то особенное название, которое почему-то совершенно не хочет вспоминаться. Конечно, на реальном стрельбище получалось бы лучше, чем в маленькой комнате и с пустыми барабанами, но на это пока рассчитывать не стоит. Ладер, впрочем, и так неплохо учится — сильно сомневаюсь, что сам освоил быстрее. Если он нарвется на противника, не знакомого с этим способом ведения огня, то его шансы уже будут предпочтительнее. А если он еще и попрактикуется — а уж он-то попрактикуется… Забавно, а Ладер ведь старше меня лет на пять, самое меньшее. Однако учу его я, а не он меня. Впрочем, почему бы не выправить баланс? Скажем, задать несколько безобидных вопросов?

— А ты давно Киртана знаешь?

— Давно, — говорит Ладер, продолжая доводить движения до автоматизма. — Служили вместе. Два года в одном полку. Не в войну, позже, но тоже всякого хватало. Потом барон Фогерен его к себе забрал.

— А ты?

— А что я? На еще один срок остался — меня дома никто не ждал, ни жена, ни наследство. Потом армию сокращать стали, дорого это — полную армию без войны держать. Наш полк трогать не должны были, но я с командиром поцапался, он и подвел меня под увольнение в запас. По закону — не придерешься, попробовал бы что доказывать — так и вовсе под суд попал бы. В общем, пришлось привыкать к жизни без винтовки. Вроде бы освоился, да подставили меня в одном деле — извини, что без подробностей, но очень уж вспоминать противно, потому как родственничек один был причастен. Вполне мог на каторгу загреметь, если не на виселицу. Вот тут-то и встретил я графа. Не поверишь, но совершенно случайно.

— Ну почему не поверю — в жизни очень многие вещи происходят совершенно случайно. Я, думаешь, стремился здесь оказаться? Просто мимо шел.

Он понимающе ухмыляется.

— Ага… Мимо шел. Ладно, хватит на сегодня. Главное я вроде понял.

— Понял, — говорю я, — и получается неплохо. Немного тренировки — и будет совсем хорошо.

Он, довольный, уходит, а я снова укладываюсь спать. А что еще делать? Не дневник же вести?

До самого ужина обо мне больше никто не вспоминает. Ужин оказывается обеду под стать, и вот я, слегка позевывая, следую в покои барона за Хонкиром и все тем же рыжим дружинником — приставлен он ко мне, что ли?

— А, Таннер, — рассеянно бросает Фогерен, заметив мое появление, — садитесь.

Молча усаживаюсь в указанное кресло, пока барон что-то пишет, полностью погрузившись в это занятие. Киртан, похоже, уже отправился отдыхать. В дверь просовывается физиономия Хонкира:

— Вам ничего не нужно, ваша милость?

— Нет, отдыхай пока, — отвечает барон и снова возвращается к письму.

Наконец перо отложено, лист свернут и вложен в конверт. Что барон делает с печатью, я не вижу, но явно не просто вдавливает ее в горячий сургуч. Спрятав конверт в ящик стола, Фогерен закрывает его на ключ и поворачивается ко мне:

— Ну что, Таннер, поговорим?

Хм, а куда он дел ключ? В руке нет, в замке тоже, и на столешнице я его не вижу. Так, а о чем мы будем разговаривать? Но отвечать вопросом на вопрос невежливо.

— Поговорим, господин барон.

— Я так и не спросил у вас, откуда вы знаете тот условный знак, которым вы предупредили нас о засаде?

Ну вот что с вами делать, а? Поверить, что честность не вылезет мне боком?

— Господин барон, к сожалению, я не смогу ответить на этот вопрос. Я не хочу скрыть имя своего учителя — я просто не помню, кто меня научил, когда и где.

— Дело в том, Таннер, что этот знак… — барон замолкает, не зная, как лучше сформулировать, — этот знак относится к очень давней системе кодов и условных сигналов. Ее заменили на ту, что используется в армии сейчас — более простую и, наверное, более удобную, — еще до войны за Ларинью. В войсках старой системой владеют очень немногие — в основном, инструкторы из числа ветеранов и офицеры — выходцы из армейских династий. И то зачастую не в полном объеме. Мы с графом тоже знаем ее благодаря своим предкам. И потому мне очень интересно, откуда ее знаете вы. Жаль, что не помните.

Мда, придется все-таки пооткровенничать. Момент, может, и не самый подходящий, но лучшего может и не быть. Ведь чем дальше, тем сложнее это будет сделать.