Александр Шапочкин - Поле боя

Так что ничего удивительного, что, услышав слова, произнесённые девочкой, я даже не сразу понял, что она заговорила на русском языке. Только когда она повторно попросила: «Дай! Я хо-теть пить!», до меня наконец-то дошло, что именно произошло и чего от меня хотят.

Глядя, как малышка задумчиво потягивает через трубочку апельсиновый сок из маленького пакетика, в срочном порядке принесённый Ереман из салонной кухни, я только и мог, что покачать головой. Расправившись с напитком, малышка аккуратно поставила пустую упаковку на откидной столик. Затем ей что-то не понравилось, и она повернула пакетик, так, чтобы уголок трубочки смотрел ровно вдоль кресел и только после этого, довольно кивнув, заёрзала у меня на коленях, устраиваясь поудобнее.

– А я думал, она на нашем не разговаривает… – удивлённо произнёс мой тёзка, всё это время наблюдавший за её манипуляциями.

– Я тоже… – хмыкнул я и, посмотрев в широко раскрытые доверчивые глаза ребёнка, спросил: – Ты меня понимаешь?

– Да, – ответила она как-то неуверенно.

– Как тебя зовут? – я даже затаил дыхание, но она только захлопала ресницами. – Какое у тебя имя?

– Нет, – малышка тряхнула длинной белой чёлкой.

– Тебя зовут «Нет»? – немного удивился я.

– Не пом-ню, – она задумалась на секунду, прислушиваясь к своим мыслям или, может быть, копаясь в памяти, а затем утвердительно кивнула. – Нет! Не пом-ню сей-час.

– Откуда ты знаешь русский язык? – спросила Ереман, которая от любопытства почти легла на колени к Потапову, что, впрочем, тому было только по кайфу.

Вместо ответа девочка посмотрела на меня, словно бы спрашивая разрешения. Догадавшись, чего она хочет, я кивнул.

– Я слу-шать и у-чи-лась… – ответила малышка, потупившись. – Слу-шать, как го-во-рят меж-ду со-бой…

Она замолчала, подбирая слово, а затем жалобно посмотрела на меня.

– Люди, – подсказал я.

– Лю-ди! – неуверенно повторила девочка. – А за-тем го-во-рить, как вы! Ма-ло знать. Труд-но го-во-рю…

– То есть ты просто слушала, а затем заговорила? – удивлённо произнесла подружка Звягинцева, которая сейчас, вместе со своим бойфрендом и Федорчуком, встав со своих мест, во все глаза смотрели на ребёнка. – Невероятно!

– Не менее невероятно, чем то, что она вымахала за пару дней на почти пяток лет и научилась ходить за полдня… – произнёс Дмитрий, и остальные закивали в знак согласия.

Вокруг кресел уже стала собираться заинтересованная толпа, как из наших, так и второкурсников. Многие были в курсе того, что мы притащили с полигона какого-то ребёнка, да, впрочем, почти все видели, как девочка растёт не по дням, а по часам… словно бы настоящий сказочный персонаж. Насколько я знал, многие девчонки, несмотря на личные отношения с Касимовой, которые были далеко не всегда гладкими, регулярно бегали к ней в госпиталь. Естественно, что сейчас малышка, внезапно для себя, стала центром всеобщего внимания, что, впрочем, её не особо смутило.

Однако посыпавшиеся с разных сторон вопросы быстро пресекли дежурные, объявившие о приземлении и начале выгрузки. Старшекурсники оперативно навели порядок, заставив всех вновь занять свои места и дожидаться там своей очереди на выход. Когда же все расселись, к нашим креслам подошли Грем и Инга Ивановна.

– Что там у вас опять? – хмуро поинтересовался Фишшин.

– Да вот, – Ереман кивнула в мою сторону. – Ребёнок вдруг заговорил на русском языке. Говорит, слушала и научилась…

– Да? – препод внимательно посмотрел на девочку, которая вдруг вся как-то сжалась и уткнулась носом мне в грудь.

– Не пугай её! – воскликнула учительница сорок девятой группы, оттесняя своего коллегу в сторону, и обратилась уже ко мне: – Кузьма, бери свою юную леди и пойдём с нами. Нечего тебе с ребёнком в общем салоне толкаться. Это, конечно, совсем против правил… но…

Женщина тяжело вздохнула, видимо припоминая, как девочка шарахнула ни с того ни с сего морозом по окружающим, когда её после посадки попробовали увести от меня в «детскую комнату». Располагалась та на самой верхней пассажирской палубе, а так как на этом рейсовике в Москву из Стамбула летело несколько гражданских семей, в том числе и турецких подданных, моё присутствие там исключалось.

Согласно кивнув, я выбрался в проход и, поставив девочку на ноги, взял за руку, в то время как мой тёзка, вскрыв расположенное под сиденьем кресла хранилище, передал мою тощую сумку. Попрощавшись с ребятами, мы зашагали за Гремом в отсек, в котором с комфортом устроились преподаватели, провожаемые взглядами десятков любопытных глаз.

Проснулся я в холодном поту минут за пятнадцать до рассвета, не сразу поняв, где собственно нахожусь. Зажмурившись, я провёл дрожащими ладонями по лицу и растрепал пальцами слипшиеся волосы, словно прогоняя остатки очередного кошмара, которые нынче регулярно посещали меня, стоило мне только провалиться в царство Морфея.

Самое противное, что в них всё время фигурировал мой Наставник, но если раньше он просто пугал меня, моля то о помощи, что я не мог ему оказать, от чего он умирал страшной смертью, то обращался ко мне с какой-то просьбой, которую я тоже не мог выполнить, и он опять же погибал тысячью разных способов за ночь, то сегодняшний сон был первым в своём роде. В нём Варяг будил меня в моей постели, в чулымском доме, обвинял в своей ранней смерти и желал забрать меня к себе. Крича, что я предал его, он преследовал меня по пятам, до тех пор, пока я не приказывал себе проснуться… но, открыв глаза, снова оказывался в том же самом сне в своей старой кровати…

Только немного придя в себя, я почувствовал сильную слабость во всём теле и сосущую пустоту где-то за сердцем. Видимо, во сне я инстинктивно закрыл себе все чакры, вплоть до четвёртой, что и ввергло моё сознание в очередную череду мучительных кошмаров. Тихо кряхтя, я вернулся на уровень Аджны, и только когда в голове прояснилось – осмотрелся.

Ну да. Я находился в своей комнате в общаге. На стене, освещая помещение мерным сиянием рабочего поля, вертелась заставка не выключенного перед сном компьютера. Поднявшись с постели, я вышел на середину помещения, немного постоял, сосредотачиваясь, а затем медленно, постепенно ускоряясь, начал проворачивать уже привычную мне последовательность разминочного комплекса. Впрочем, мысли мои то и дело возвращались к событиям вчерашнего дня, почти целиком и полностью заполненного поездками с Гремом и Ингой Ивановной по московским медицинским и научно-исследовательским заведениям.

Собственно, бесконечная череда посещений различных кабинетов, принадлежавших людям в белых халатах, началась сразу же после приземления в карантинной зоне. Оттуда, вместе с улыбчивой девушкой из одиннадцатого отдела КГБ, отправились вначале в спецлаб этого ведомства, где с малышки сняли отпечаток ауры, а затем в Детскую городскую клиническую больницу номер тринадцать, имени Н. Ф. Филатова, на кафедру «Детской и подростковой ранней морфологии дара и нестандартных аспектов».