Лей Бардуго - Продажное королевство [CROOKED KINGDOM]

– Время для болтовни прошло, парень. Ты молод, но я начал драться задолго до твоего рождения.

Каз не шевелился, его руки покоились на трости.

– Мне не нужно драться с тобой, Роллинс. Я хочу предложить тебе сделку.

– Ах, справедливый обмен в Церкви Бартера. Ты стоил мне много денег и устроил кучу проблем своими коварными замыслами. Не представляю, что ты можешь мне предложить, что способно удовлетворить меня больше, чем возможность убить тебя голыми руками.

– Это касается твоего нового приобретения.

– «Каэльский принц»? Трехэтажный рай, самый роскошный игорный дом в Восточном Обруче. Ты подложил туда бомбу или что?

– Нет, я говорю о маленьком каэльском принце. – Роллинс замер. – Любит сладкое, рыжий, как его отец. Плохо следит за своими игрушками.

Каз полез в карман и достал крошечного вязаного льва. Его светло-желтая грива из пряжи спуталась… и испачкалась темной землей. Каз кинул игрушку на пол.

Пекка уставился на нее.

– Что это? – едва слышно прошептал он. Затем, словно опомнившись, взревел: – Что это?!

– Ты знаешь, Роллинс. Разве не ты мне сказал, что вы с Ван Эком похожи? Люди-предприниматели, строите то, что переживет вас. Вы оба так беспокоитесь о своем наследии… Что толку от всего этого богатства, если его некому оставить? И я задался вопросом, ради кого же ты строишь?

Пекка сжал кулаки, крупные мышцы его рук напряглись, щеки задрожали.

– Я убью тебя, Бреккер. Уничтожу все, что ты любишь.

Теперь пришел черед Каза смеяться.

– Хитрость в том, чтобы ничего не любить, Роллинс. Можешь угрожать мне сколько влезет. Прикончи меня хоть на этом месте. Но тебе ни за что не найти сына вовремя, чтобы спасти его. Ты как предпочтешь: чтобы я прислал его к твоей двери с перерезанной глоткой и в лучшем костюмчике?

– Жалкий кусок дерьма из Бочки, – прорычал Роллинс. – Чего ты от меня хочешь?!

Все веселье сошло с лица Каза, и внутри него снова распахнулась темная дверь.

– Я хочу, чтобы ты вспомнил.

– Вспомнил что?

– Семь лет назад ты обманул двух мальчишек с юга. Мальчики с фермы, слишком глупые, сами нарывались на неприятности. Ты принял нас к себе, втерся в доверие, кормил гюцпотом со своей лживой женушкой и дочерью. Ты отнял наше доверие, деньги, а затем лишил всего. – Он видел, как закрутились шестеренки в голове Роллинса. – Что, не припоминаешь? Ведь таких было много, не правда ли? Сколько афер ты провел за тот год? Сколько несчастных простофиль развел с тех пор?

– Ты не имеешь права… – сердито выпалил Пекка, его грудь прерывисто поднималась и опускалась, взгляд снова и снова возвращался к игрушечному льву.

– Не волнуйся. Твой мальчик жив. Пока. – Каз внимательно наблюдал за лицом Пекки. – Давай помогу. Ты использовал имя Якоб Герцун. Нанял моего брата своим посыльным. Работал из кофейни.

– Напротив парка, – быстро сказал Роллинс. – С вишневыми деревьями.

– Именно.

– Это было давно, парень.

– Ты обманул нас и отнял все. Нас выперли на улицу, и затем мы умерли. Каждый по-своему. Но лишь один из нас возродился.

– Так вот из-за чего весь этот сыр-бор? Поэтому ты смотришь на меня с жаждой убийства в своих акульих глазах? – Пекка покачал головой. – Вы были двумя простофилями, и так случилось, что обобрал вас именно я. Если бы не я, то это сделал бы кто-то другой.

Темная дверь приоткрылась шире. Казу хотелось шагнуть в нее. Ему никогда не стать прежним. Джорди никогда не вернется. Но Пекка Роллинс еще мог почувствовать их беспомощность.

– Ну, значит, тебе не повезло, – процедил он. – Тебе и твоему сыну.

– Ты блефуешь.

Каз улыбнулся.

– Я похоронил твоего мальчика, – пропел он, наслаждаясь каждым словом. – Закопал его живьем на два метра под землю посредине каменистого поля. Все это время он плакал и звал тебя: «Папа, папа!» Никогда не слышал ничего слаще.

– Каз… – позвала Инеж с побледневшим лицом. Этого она ему никогда не простит.

Роллинс накинулся на него, схватил за лацканы и прижал к стене часовни. Парень не сопротивлялся. Пекка потел, как влажная слива, его лицо исказилось от ужаса и отчаяния. Каз наслаждался этим. Он хотел запомнить каждую секунду.

– Скажи, где он, Бреккер! – Бандит снова стукнул голову Каза об стенку. – Сейчас же !

– Это легкая сделка, Роллинс. Просто назови имя моего брата, и твой сын выживет.

– Бреккер…

– Назови имя моего брата, – повторил Каз. – Хочешь подсказку? Ты пригласил нас в дом на Зельверштрате. Твоя жена играла на пианино. Ее звали Маргит. У вас была собака, и ты звал свою дочь Саския. Она вплетала в волосы красную ленту. Видишь? Я помню. Я все помню. Это просто.

Роллинс отпустил его, зашагал по часовне, провел руками по редеющим волосам.

– Два мальчика, – лихорадочно выпалил он, копаясь в памяти. Затем повернулся и ткнул пальцем в Каза. – Я помню! Двое мальчишек с Лижа. Вам досталось небольшое состояние. Твой брат вообразил себя торговцем, хотел стать купцом и разбогатеть, как каждый второй филя, сходящий с лодки в Бочке.

– Все верно. Очередные дурачки, которых можно облапошить. Теперь назови его имя.

– Каз и… – Роллинс схватился руками за голову. Начал ходить взад-вперед по часовне, взад-вперед, дыша так тяжело, словно пробежал через весь город. – Каз и… – он снова повернулся к парню. – Я могу озолотить тебя, Бреккер.

– Я и сам могу себя озолотить.

– Я дам тебе Бочку, влияние, о котором ты и не мечтал. Все что захочешь.

– Верни моего брата из мертвых.

– Он был глупцом, и ты это знаешь! Таким же, как любой другой филя. Думал, что он умнее системы, и искал быстрый способ разбогатеть. Честного человека не обчистить, Бреккер. Тебе ли не знать!

«Жадность – мой рычаг». Пекка Роллинс преподал ему этот урок, и он прав. Они были глупцами. Возможно, однажды Каз простит Джорди за то, что тот не был идеальным братом, жившим в его сердце. Возможно, он даже смирится, что и сам когда-то был доверчивым, наивным мальчишкой, который верил, что люди могут просто так проявить доброту. Но Роллинсу не будет пощады.

– Быстро говори, где он, Бреккер! – проревел Пекка ему в лицо. – Говори, где мой сын!

– Назови имя моего брата. Произнеси его, как фокусники в шоу в Восточном Обруче – будто заклинание. Хочешь вернуть своего мальчишку? Какое право имеет твой сын на свою драгоценную, балованную жизнь? Чем он отличается от меня или моего брата?

– Я не знаю имени твоего брата. Не знаю! Не помню! Я зарабатывал себе репутацию. Организовывал небольшие махинации. Я думал, что вы оба поживете в нищете с недельку и вернетесь на ферму.

– Неправда. Ты ни разу больше о нас не вспоминал.

– Пожалуйста, Каз, – прошептала Инеж. – Не делай этого. Не будь таким.

Роллинс застонал.