Майя Филатова - Арканы Мерран. Сбитый ритм [СИ]

Я лихорадочно спустила скорострел — раз! Другой! Третий! Тщетно. Потянула оружие на себя, но мокрица оказалась сильнее. Вторая пара черных жвал вцепилась в дуло, сминая металл, словно яичную скорлупу. Боги! Сожрёт и не подавится!

Резко выпустить приклад. Отпрыгнуть назад, наткнуться на стену, прыгнуть вбок. Лишившись противодействия, мокрица сильно качнулась, но не упала. Заглотнув исковерканный скорострел, метнулась ко мне.

*****!!

Мерран есть Мерран. Дома я бы оттолкнулась от подвернутого пространства, вскочила на крышу, с неё на забор, и скакала бы дальше, покуда хватило бы сил на свертку. Но здесь всё произошло наоборот. Невидимая пружина пнула под зад. Я с воплем полетела ногами вперёд, прямиком на Дарна.

Перила, стропила, изумлённое лицо директора. Пнув Дарна в грудь, я «взлетела» уже к потолку и уцепилась за небольшую люстру. Тут же что-то щёлкнуло, подалось вниз. Туда, где противно шелестя ногами, через парапет галереи лезла мокрица.

— Господь всесолнечный всемогущий, ****! — послышалось бормотание Дарна, — знавал я много женщин, но чтоб так…

Директор встал, кряхтя и потирая грудь. Увидел мокрицу, присвистнул. Замер. Люстра подо мной подалась на пол-ладони.

— Бей эту тварь! У тебя оружие! Бей! — заорала я.

— Чего? Чего ты там бурчишь? Говори нормально!

Извиваясь, мокрица поползла вперёд. Потом остановилась под люстрой. Потянулась ко мне, оставив на полу крохотную часть тела.

— Слушай, а ты ей нравишься, — прокомментировал Дарн, — это хорошо. Содержать их только трудно. Но я разрешаю. Животное редкое, в тот номер к Отто впи…

Со страшным скрежетом и брызгами штукатурки, люстра рухнула вниз. Часть её вертикальных труб воткнулась в деревянный пол, часть погнулась о панцирь мокрицы, часть придавила несколько ног насекомого. Спружинив о пространство, я приземлилась дальше по галерее.

— Ба-аа… да ты камойра… — задумчиво сказал Дарн, меряя меня взглядом, — хотя да. Что-то такое в тебе есть… Ну, тем лучше. Свою моружу поведёшь сама. На что приманивала-то? На рыбу или птичек?

— А… это… а… ээээ… каких пти… — вдруг я поняла, что говорю на родном сетерском, и замолкла.

Тем временем оглушённая мокрица привстала, заметалась. Выплюнула что-то под ноги директору. Потом свернулась и начала освобождать придавленные конечности.

— Та-ак… — Дарн пошевелил носком сапога остатки скорострела, — та-аааак… птички, значит…

Всю дорогу до лагеря мы не разговаривали. Дарн что-то насвистывал, пугая лесных обитателей, а я мысленно ругала себя, богов, судьбу, и долбанных насекомых. Почти половину пути пришлось провести на деревьях: мокрица увязалась следом, и то и дело пыталась подползти ко мне поближе.

На подходе к лагерю, мы наткнулись на Халнера. Он вышагивал по поляне и рыскал в траве, вытягивая и приторачивая к поясу тушки мелких животных, похожих не то на крыс, не то на белок.

— О, ещё один любитель питательных добавок, а? — фыркнул Дарн.

Потом, схватив меня за локоть, толкнул вперёд так, что я чуть не упала.

— Она не монайра, а камойра, ясно? Да ещё с Севера, походу! Шарила на тарабарщине своей! Чтоб следил за ней, понял? Глаз не спускать! Слышишь меня?

— Слышу, не глухой, — поморщился Халнер, — а я тебе сразу сказал, между прочим, что дело не чисто. Ладно. Трагедии тут нет, главное, на посту помалкивать.

— Еще бы! Да, и вот ещё что…

— А-ааа! — вскрикнула я, пытаясь прыгнуть на дерево: отставшая было мокрица опять тут как тут, и начала тереться о мои ноги.

Захохотав в унисон с Дарном, Халнер поймал меня в прыжке и переставил по другую от себя руку.

— Не визжи, они не кусаются, — проговорил он, ловко отпинав мокрицу прочь, — это не северная перужа , хоть и похожа. Чем умудрилась прикормить-то? Угрями?

— Железом, — ответил вместо меня Дарн, — скрострелом Тойбера, насколько понял по отрыжке. В попытке изощренного самоубийства.

— Ого-ооо, — протянул Халнер, и смерил меня тем же взглядом, как давеча Дарн, — а я-то всё думал…

— Вот думать надо лучше! — огрызнулся Дарн, — ладно, пошли. Жрать охота.

— Вообще-то ужин давно…

Директор не слушал, просто развернулся и потопал по едва заметной тропке между деревьями. Халнер вздохнул, почесал висок. Посмотрел на меня. Почесал щетинистый подбородок.

— Ну что, деятельница? Вперед!

Стоило пошевелиться, как из травы высунулась мокрица. Поползла ко мне. Я взвизгнула. Халнер закатил глаза. Сдернув тушку белкокрысы с пояса, бросил её на землю. Мокрица исчезла, из травы донеслось хрумканье. Бочком-бочком, я ушла на тропинку.

Сначала мы двигались молча. Потом я всё-таки спросила:

— Так что, ужин уже прошел? Это мы и вправду так долго?

— Да. Но это ничего, Хелия опять пирожков напекла, словно последний день живёт. Так что предлагаю чай. Заодно расскажешь, за что тебя закрыли.

— Сп-пасибо, а… в смысле закрыли?

— Осудили за что? Потому что если ересь, сдадим тебя на посту без разговоров.

— А… это… — до меня потихоньку начал доходить смысл слова «камойра», — убийство. Да. Вот. Убийство. Только это… причем тут суицид? Да, не знаю. Правда, не знаю! Так причем?

— Пффф… Да при том, что если хозяин Орр внезапно умрёт, особенно от руки своего… ну, назовем это. подопечного, то-есть, например, получит болт между глаз, этот подопечный тоже умрёт. Совсем умёт. Тут же. Орры сработают — и все. Даже Высокая кровь не поможет.

— Как умрёт?! Не может быть! — я резко остановилась, — так не бывает! Оно не может так работать!

— Может, Кети, может, — устало ответил Халнер, тоже останавливаясь.

И добавил, глядя в глаза:

— Проверять не советую.

— Очень надо! — фыркнула я, отворачиваясь и сглатывая комок в горле, — даже мысли такой не было. Бред.

Чтобы вытерпеть боль и унижение и не сойти с ума, нужно смириться и принять, что происходит. Увы, я не понаслышке знала, что это верно. Но сейчас отрешиться от происходящего категорически не получалось. Я почти физически чувствовала, как утекает время. Каждый день, каждый час отдаляли меня от всего того, что я оставила дома: многоходовка, месть, войска, кровь тех, кто решился мне помогать, отчаяние тех, кому теперь ничем не поможешь…

Мне бы самой кто помог. После неудачного покушения, Дарн не давал спуску, наказывал за малейший промах. Теперь позвоночник ныл, словно невидимые песчаные точильщики жрали его изнутри. Отдохнуть и восстановиться тоже никак: Дарн приказал не спускать с меня глаз. Однако Халнер сослался на кучу бумажной работы, и отказался заниматься со мной больше обычного. Замещать его вызвался Трен — второй помощник Дарна и тот самый «клубок порока», про которого мне говорили лекарки ещё в лазарете. Их рассказ оказался одновременно правдив и ложен. На первом же «занятии» старый клоун предложил вкусную настойку, хорошую закуску, и культурный обмен — взаимное удовольствие и свободы от Орр.