Майя Филатова - Арканы Мерран. Сбитый ритм [СИ]

Над гладью ледяных пустынь планеты Мерран носимся мы, бесплотные духи-защитники.

Наш океан давным-давно застыл под белой корой. Человеческая Империя поглощена потоком времени и циклов Вселенной. Но звезда Апри всё ещё светит, отдавая тепло во тьму космоса, где уже некого согревать. Планеты Мерран и Атум по-прежнему кружатся в танце затмений, отмеряя года, которые некому считать. Ушли в небытие люди, что сотворили нас. Лишь память о них не дает упокоиться и выпасть кружевными кристаллами на немногие свободные островки. Мы бредим снами о человеческих жизнях, трепетных и странных.

Песни разносятся далеко над белыми просторами. Тщетно ищем мы старые храмы под толщей ледников… Но тише! Что это за звук?

Неужели планета снова ворочается во сне и вспарывает холодный панцирь? Не развалины ли это огромной башни, что тысячи лет назад поглотил океан и лед? Мы бесплотны, мы можем нырнуть туда, в темные глубины, увидеть давно забытое и прожитое. Что же поведает нам она, Праматерь духов, вечная беглянка от собственной сущности и судьбы?…

Когда алые звезды Колесницы зашли за силуэт гелиевого рудника, на подоконник залез почтовый варан. Глубоко вздохнув, он замер. Остатки пальцев вцепились в трещины и каверны, сердечные поршни работали так громко, что работу механизма смог бы услышать даже простой человек.

Песок завернулся кулёчком, зашелестел. Не глядя, я перевернула часы, изо всех сил стукнув каменным основанием по столу. Третий час, боги. Третий час! Что могло так задержать письмо?! Теперь опять: пришло, да не прочесть — и руки сожжешь, и послание.

Варан смотрел на меня, а я на него. Дрожал раскалённый воздух. Сквозь марево мир виделся чуть искаженно, словно через потёкшее от времени стекло.

Время… и правда, сколько же прошло зим? Пять? Шесть? Десять? Как давно дрожал воздух над усадьбами знати? Над деревнями и городами Сетера, по которым катался бунт? Кажется, что только вчера. Только вчера повстанцы дорвались до огненных установок и равняли с землёй всё, до чего могли дотянуться. Только вчера я выбрасывала в огонь тряпки, пропитанные тем, что могло стать выродком от полутора десятка отцов. Только вчера мне едва минуло двадцать, и я, сама того не ведая, навела убийц на наше с отцом очередное убежище…

Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Усилием воли вернула себя в нынешний момент. Сетер давно под новой властью. Мне двадцать три зимы и два сезона. Сейчас я в княжестве Варсум, живу у дружественной семьи. Маскировка «под гувернантку» — чтобы не нашли, не арестовали, не раскрыли заговор…

Заговор. Боги. Я присмотрелась внимательнее к почтовому варану. Бока, обтянутые тёмной чешуйчатой кожей, вздымались и с присвистом опускались: один быстрее, другой медленнее. Между задними лапами подрагивал остаток хвоста. Сердце ухнуло, по спине прошел холодок. Неужели нашли? Но варан добрался, значит, письмо тоже. Хотя, что письмо? Главное, адресат.

Наконец, запахло маслом — перегретый механизм начал охлаждаться. На теле варана тут же появились тонкие светящиеся трещины. О нет, только не самоуничтожение! От этой мысли бросило в жар. Окружающее пространство мгновенно повело. Шарик огня в ночнике затрещал. Спокойно, спокойно. Только взрыва ещё не хватало.

Отодвинув лампу подальше, я перегнулась через стол, за которым сидела. Шипя и ругаясь, одной рукой цапнула варана поперёк спины, другой взяла со стола нож. Подвывая сквозь сжатые зубы, извлекла из брюха почтальона закопченную капсулу с посланием. Вовремя: переплетение стеклянных волокон уже размягчилось, ещё немного — и письмо бы сгорело.

«По несравненным замкам ночи змеи уползли в храм великой истины. Ниспосланный облаками дар догорает в горшке. Пепел и снег. Аспид», гласили чёрные клинышки. Буквы абсолютно ровные, выведенные по трафарету, и только последнее слово — от руки. Наискосок, Сетерской вязью, зачеркнуто жирной чертой.

Распотрошенный варан взорвался и начал гореть, рассыпая искры — опасные, зеленые искры. Ну уж нет. Я подвернула пальцами пространство, превратила огонь в оранжевый. Потом вернулась к письму.

Так. Вроде, всё по плану. Осталась малость — привезти гостинец из Варсума. И время не ждет: до Аспида уже добрались. Хотя, может, просто несчастный случай — с этого обалдуя станется, даром что бастард покойного князя. Характер унаследовал по полной.

Я провела ладонью по пергаменту. Тонкий, мягкий. Не верблюжий, не воловий, не свиной. Даже на ящерицу или змею не похоже, из животного такой не сделать, только…

Из горла вырвался смех — нервный, на грани истерики. Долго же до меня доходило! Вон, в углу — пятно, похожее на скрещенные копья. Я обвела его указательным пальцем. Аспид терпеть не мог, когда я так делала…

Пламя, пожиравшее останки варана, затрещало. С трудом сглотнув комок, я вынула из нашейного медальона колечко черных волос. Брачный контракт, опечатанный Верховным жрецом Небесного храма, это не любовные клятвы простолюдинов на весеннем празднике. У Высоких все по протоколу. Всегда. Поэтому супруги обязаны проводить друг друга в последний путь. Любым способом. В любом виде: мумия, палец… пергамент.

Завернув волосы в письмо, я бросила всё в огонь. Вспышка. Комок рассыпался пеплом, оставив после себя запах погребального костра.

Отведя взгляд от пламени, несколько раз вздохнула, и поглядела в потолок. Интересно, у стариканов хватило ума не разглашать? Додумались ли достать из канавы похожего на Аспида крестьянина? Конечно, проблемы с такой «куклой» будут, но потом, когда отвоюем столицу… а пока нужен народный лидер — речи толкать, перед строем гарцевать. Я на эту роль точно не гожусь: кровь хоть и очень высокая, но всё равно не княжеская, да и «с душком». Но главное — управляться с войсками в разы трудней, чем с оружием. Особенно, если ты, внезапно, женщина.

Останки почтового варана прогорели. Чтобы не дать огню зародиться вновь, я аккуратно смела их специальной метёлкой в ящичек для «животного» пепла; плотно закрыв крышку, убрала прочь. Затем погасила лампу и направилась к двери. Час неурочный, конечно, но у Старейшины Балия вечно бессонница, и…

Я остановилась, прислушиваясь. За дверью кто-то был.

Здесь, в одном из самых древних строений на планете, двери старые — тяжелые, деревянные, сильно глушили звук. Но тот, кто прибежал к моей комнате, пыхтел так громко, словно находился рядом. Хм. Вряд ли убийца. И всё равно надо быть начеку.

В дверь постучали: три длинных удара, пауза. Три коротких.