Майя Филатова - Арканы Мерран. Сбитый ритм [СИ]

Складки белой с зеленоватым отливом ткани, струились по ступеням алтаря. Всё это великолепие одинаково хорошо видно из любой точки, причём только «с лица». На первый взгляд, такая впечатляющая иллюзия держалась за счёт искривлённого пространства под сферой Великого Апри, но опыт театра подсказывал, что в зале наверняка понапиханы несколько усиливающих кристаллов.

Красивые песнопения и сладкие ароматы уносили далеко-далеко — так далеко, что в голове осталась лишь щемящая пустота. Мир превратился в ослепительный блик, слепящий блик белоснежного… пламени?!

— Дар Великого Апри! — вскричала Селестина, поднимая над головой букет бело-золотых лепестков.

Я мгновенно скинула оцепенение и подалась вперёд, рискуя упасть через перила. Зал взвыл гимн. Боги, что это? Огонь? Иллюзия? Растение? Нет, это не может быть Универсальное Пламя, просто не может. Конечно, здесь не Нор с его тонкими пространственными вихрями, здесь всё стабильно, но… Вот именно что слишком стабильно: работать даже с низшими цветами неимоверно тяжело. Не представляю, чтобы кто-то смог добиться такого очищения, да ещё и в голых руках держать можно!

С появлением «пламени» начался главный ритуал ночи. Едва Селестина подняла над головой белые лепестки, семеро девушек вступили на нижнюю ступень алтаря. Опустились на колени, склонили головы. Что-то пропев, настоятельница сошла со своего места на вершине, и начала раздавать по кусочку «пламени» всем, идущим на Пляски. Так. Сейчас девушек накроют ритуальными плащами и поведут прочь из храма. Пора, пожалуй. Бегом на западную лестницу и…

Чейшучатое крыло распороло воздух перед носом. Что, опять?!

Вынырнув из-за моей спины, полупрозрачное существо, похожее на непропорционально длинную ящерицу с крыльями, беззвучно облетело зал. Сделав петлю под куполом, оно замерло в воздухе. Дыхнуло огнём на золотую сферу, та ответила всполохом. При этом люди внизу продолжили молиться, словно не замечая происходящего над головами. Пффф, ну и приви…

Не успев родиться, мысль канула в Небытие: ящер развернулся, ринулся на меня. Отскочила вовремя. Стремглав пролетев там, где только что стояла я, существо врезалось в стену и растеклось алыми пятнами. Несколько стуков сердца — и пятна сложились сначала в причудливый узор, потом и в целую фреску.

Рисунок изображал крылатого ящера, повёрнутого к зрителю лицом, вернее, светлым брюхом. Красно-коричневая чешуя на боках складывалась в едва заметный орнамент. Существо имело пару грязно-желтых крыльев и две пары коротких лап с закруглёнными когтями.

Изображение, конечно, ещё то: конечности ящера раскинуты в стороны, над бугристыми «ладонями» пляшут лепестки белого пламени, голова опущена в угрожающем жесте. Костяные наросты у лба вздыблены, зубы оскалены, «воротник» кожи натянут между тонкими костями. Но защищало существо оно не себя: на фоне бледно-золотого брюха красовался прозрачный кокон, внутри которого спал человеческий младенец в венце из лепестков разноцветного пламени.

Вдруг дитя открыло глаза. Боги! Хорошо, что я крепко держалась за перила, иначе сиганула бы вниз. Золотые глаза без зрачков — ну это ж надо!

— Мракобесие! — проскрежетало над ухом.

Монторп тебя! Я буквально подпрыгнула о неожиданности. Но то оказалась всего лишь старая монахиня, неведомо как и зачем забравшаяся на балкон.

— Опять проклятая фреска проявилась! Ложные боги, ложные! Проклятые духи! И каждый раз в новом месте! Никак не упокоить их!

Духи? Хм. Значит, вот они, прежние боги, борьбе с которыми пролили столько крови. Ну, что сказать… Великий Апри действительно посимпатичнее будет — всего лишь диск с острыми треугольными лучами. А у этих тут, понимаешь ли, глаза . Бррр!

— Чёй-то я тебя не помню, — проскрипела старуха, — как твоё имя?

— К-… кхм.

На ум пришли монастырские байки про невероятно старую сестру, что живёт под куполом главного храма и знает такие тайны, что неведомы даже Селестине с её даром провидения. С крышей, правда, у старухи давно неладно. В общем, что-то вроде местного Феррика. Так-так, проверим.

— Селия, — ответила я на вопрос, и, на всякий случай, повторила громче, — моё имя Селия.

— Ааа, опять ты… снова батюшку прогневала? Ишь загорела, будто холопка!

— Эээ…

— Ничего! Очистишься у нас, слава Великому Апри… эээх… да… ничего!

Пока я искала, что сказать, монахиня покачала головой и зашаркала дальше по балкончику, бормоча под нос. Расспросить её надо как следует! Ладно, утром сюда наведаюсь. Девки уже из храма гуськом выходят, не пропустить бы.

Перед тем, как уйти, я ещё раз взглянула на фреску. Младенец с жуткими глазами спал. Ящер не двигался, но на его поднятом «капюшоне» начал проявляться рисунок, похожий на герб. Причём герб кого-то из Мерранской знати, взятый по здешней традиции в кольцо с треугольными лучами.

Тряхнув головой, я пошла прочь, не оглядываясь. Снова глюки начались или правда какая-то древняя борьба идёт — разбираться не буду. Не хватало ещё в конфликты здешних богов вмешиваться. И вообще, наш Небесный Воитель поконкретнее будет, вот.

Вода сама вытолкнула наверх. Глоток воздуха, другой. Пальцы нащупали скользкий бортик. Подтянуться, вывалиться из ванны, отдышаться на каменном полу. Наблюдая за тусклыми звёздами на светло-синем потолке, я вдруг поняла, что чувствует клинок, с которого сняли патину. Тот же самый мир, тот же самый ты, а всё равно всё другое, свежее и обновлённое. Уф…

Шевелиться не хотелось вообще, но я всё-таки повернулась на бок. Восемь прямоугольников ванн отражали блёклое небо, с которого ночь стекала под темнеющий пол. Холодный пол, между прочим.

Поёжилась. Поднялась на ноги. Пошлёпала к скамейке, где оставила одежду и солнечный медальон. Ночью Нилия отвела мне самую крайнюю ванну, и придирчиво следила, чтобы я не заговаривала с монахинями. Опасалась, кстати, зря: что праздные разговоры по сравнению с лепестками загадочного пламени, розданными Селестиной? Вблизи они и правда больше смахивали на листья растений, но вот огонь на них настоящий, как на перьях почтовых таусов. Девушки опускали «дары Апри» на поверхность источников, и молочно-белое пламя медленно проваливалось вниз, будто светящиеся капли воска, а потом… потом Нилия отвесила мне знатного пинка, я потеряла равновесие, грохнулась в ванну, и отключилась.

Но всё это происходило ночью, а сейчас большой зал пуст. Странно. Перед моим омовением Нилия приняла такой вид, будто чуть что не в ванну вместе со мной полезет, лишь бы не допустить осквернения чего-нибудь. А теперь я чистая, что-ли? Что ж, отлично. Только куда идти-то теперь? И… это ещё что такое?

Над источником, откуда я только что вылезла, появился шарик. Диаметром в полторы ладони, чистого белого цвета, он висел над поверхностью воды и… наблюдал за моими действиями. Именно наблюдал, с ненавязчивым вниманием того, кто оценивает ситуацию, но до поры до времени предпочитает не вмешиваться.