Майя Филатова - Арканы Мерран. Сбитый ритм [СИ]

— Чего орёшь? Какие пробле- оп-па…

Едва оглядев телегу и встретившись взглядом с Левым, он метнулся обратно в домик. Вовремя: в дверь вонзился болт.

— Второго вали! — крикнул Старший, спрыгивая с козел.

Впрочем, его подельники и так уже взбегали на крыльцо: Левый — со скорострелом, Шар — с двумя большими ножами. Я же пристроилась за ящиками с другой стороны телеги и приготовилась, в случае чего, юркнуть в щель между складами. А с какой стати вмешиваться? Мне не за это платили.

Через несколько минут всё было кончено: парня на крыльце зарубили Старший и Шар, убежавшего в сторожку мужика застрелил Левый. Но успокаиваться оказалось рано.

— Ворота, быстро! Ублюдок вызвал стражу! Ада, прикрывай!

Грохот цепи, скрип петель, клацание ног по упругому камню улицы… До ближайшего поворота. Навстречу — несколько городских стражей на боевых буйволах.

- *****!!

Старший дёрнул рулевую рамку так, что телега встала на дыбы. Ящики угрожающе заскользили. Я опомнилась, усилила иллюзию. Поздно: над головами просвистело несколько болтов. Нас заметили.

Резкий разворот. Панцирь чиркнул по мостовой, перестук крабьих ног превратился в гул. Надо же, как быстро эта штуковина может!

Преследователи не отставали, стреляли наугад. А болты — не глаза, их не обманешь. Как и Орры. Я скривилась от внезапной боли в пояснице и опёрлась на ящики. Кристалл впал из рук, два других почти тут же перестали подчиняться. Где-то глубоко внутри раскалённые нити начали вгрызаться в плоть. Неужели на граничное расстояние подошли? Только этого не хватаааа…

— Ада, мать твою! — заорал Левый.

Два болта свистнули рядом.

— Аааа… Пресветлые Духи… — застонал Шар, зажимая бок и оседая на ящики.

— К-куда… м-мы… Орррррыыы… — прохрипела я.

— На Тройку. Держись! Скоро!

Телега сделала крутой вираж на узком пандусе, втёрлась в щель. Края панциря высекли искры. Жжение в теле усилилось, ноги подогнулись. Новый вираж. Крики, скрежет, полёт в смрадную темноту….

Очнулась в дурном настроении. От долгого лежания на животе спёрло дыхание. Лоб и подбородок основательно прилипли к кожаному подголовнику с большой дыркой, которая выходила на пол из рыжих, плотно пригнанных плиточек. Видимую часть стены тоже покрывали плитки, только крупные и белые. Сверху лился мертвенно-бледный свет.

Кряхтя, я приподнялась на локти, и начала переворачиваться. Чьи-то сильные руки прижали плечи обратно.

— Погоди вставать, ходить не сможешь, — раздался мужской голос.

Фразу сказали на Простом языке с очень, очень внятным выговором.

— З-затекло всё! — ответила я на Высоком.

— Руки под подбородок, и достаточно, — вздохнул голос.

Высокий язык ему явно был привычней.

Тихо ругаясь, я послушалась. Стало полегче. Так, теперь бы голову повернуть, глянуть, кому там лапы пообламывать.

Рядом с койкой сидел невзрачный человек в светлой одежде и белом переднике с кучей застиранных ржавых пятен. В руках человек держал часы и большую не то иглу, не то спицу. Ещё несколько таких же штук лежало на прикроватном столике.

— Кто вы? Где я? Что со мной?

— Ты не поверишь, но у тебя Орры, — не отрывая взгляд от часов, человек с хрустом размял шею, потом нагнулся вперёд и больно кольнул в поясницу, — хорошо ребята вовремя доставили, ещё немного, и перекинулась бы.

Я хмыкнула и попыталась устроиться поудобнее. В этот момент послышался звук открывшейся двери.

— Здорово, Лысый! О, клиент очухался? Сколько уколов осталось? — спросил кто-то, по голосу похожий на Старшего.

— Клиент живуч, — врач снова зашепелявил на Простом языке, — ещё два, и на сегодня всё.

— Отлично. Тогда я сам справлюсь, мне с ней поговорить надо.

— Как скажете.

Врач удалился. Хлопнула дверь, в поле зрения появился Старший.

— Ну, с добрым утрецом, Ада. Как самочувствие?

— Да ничего вроде. Только эта проволка грёбанная чешется. Вы с ней что делаете, позволь узнать?

— Ослабляем как можем. О, время.

Старший взял иглу и кольнул меня в поясницу так, что пришлось впиться зубами в собственную ладонь, чтобы не заорать.

— Так… угу… Ещё один укол остался. Это мы постепенно убиваем механизм. Но за один раз всё сделать невозможно, носитель перекинется. Так что следующий сеанс у тебя через полциклиона… Ну, это если сговоримся, конечно. Кстати, вот оплата твоя. Мы тут вычли за провал с погоней, добавили за ранение… в сумме то же.

Я внимательно пересчитала деньги. Хмыкнула, легла поудобней: деловые разговоры лучше вести в комфорте. Ещё бы задницу простынёй прикрыть, да.

— Значит, вы можете снять Орры?

— Ну, не совсем снять… Обезвредить, скорее. Это долго. Таких сеансов, как сегодня, понадобится добрый цикл.

— А в обмен?

— Вот это я понимаю, деловой подход! — засмеялся Старший.

Потом он посмотрел на часы и ткнул меня иглой ещё раз.

— На сегодня всё, можешь вставать. Ну а по поводу сотрудничества… Небольшие необременительные задания.

— Такие же, как сейчас?

— Ну… Это, скорее исключение. Но принцип тот же — прикрывать. Только стационарно. Согласна? Тогда сюда смотри.

Старший вынул из-за пазухи листик и огрызок карандаша. Написав несколько слов, показал пароли.

— Запомни хорошенько. С тобой свяжутся.

Он скомкал листок и щелчком отправил бумажный шарик в светильник под потолком. Пламя жадно заглотнуло подкормку.

— Сама не суйся, пока не спросят.

— У меня своих забот полно. Слушай, а как тут у вас со жратвой?

— Обед по расписанию, — подмигнул Старший.

Хлопнув меня по плечу, он ушел. Вскоре вернулся с помятым свёртком и кружкой. Я с подозрением принюхалась. Так-так… ну конечно. Пара кусков хлеба из рыбьей муки намазаны пастой из морских гадов. Плюс кружка пива из водорослей. О боги, куда вы меня занесли, а?…

Если не считать историю с телегами, постой в Порте-Западном прошло спокойно. Театр пробыл в городе несколько десятков дней, пока диск Атума не исчез в лучах Апри. Это значило, что уже скоро праздник Касания и начало холодного сезона Мерран, то-есть, здешних осени и зимы. Поскольку зимовать Дарн планировал в некой долине Хейдар, откуда родом почти вся труппа, затягивать с отъездом не стали. Буквально через пару дней после афиши «последнее представление!», караван двинулся по Прибрежному тракту на юг, вдоль берегов Пенного залива.

Места здесь были красивые. С запада тянулся обрыв Озёрного плато. Желто-бурые полосы твёрдого камня перемежались с белёсо-серыми слоями мягкой породы, чью плоть охотно пожирал ветер. Под обрывом, на узкой песчаной полосе, росли чёрные сосны, сочащиеся с ароматной смолой, и жесткая трава, в которой я повадилась регулярно прятаться от ветра и посторонних глаз. Удобно: взбираешься на гребень прибрежной дюны, выбираешь место, топчешься чуток — и пахнущее песком и солью прибежище готово. Можно сидеть в маленькой кампании, поедая запеченные клубни водорослей, можно валяться вдвоём, задыхаясь от наслаждения, а можно просто сидеть в обнимку с бутылкой. Главное, никто не найдёт.