Николай Слимпер - Третий путь (СИ)

Несмотря на видимую слабость этого человека, кулак его не отличался по твердости от камня. Мурра провалился во тьму.

Травник очнулся от того, что едва не захлебнулся. Откашлявшись, он с трудом раскрыл веки, щурясь на яркий свет. Но когда глаза привыкли, он понял, что на самом деле вокруг стоит полутьма; небольшую каменную каморку освещало лишь два факела. Подергав руками и ногами, травник обнаружил, что прикован ремнями к деревянному столу.

— Поздравляю, — послышался знакомый голос, — ты успешно сбежал.

Сехрим Гурони навис над ним, довольно улыбаясь. На сей раз он решил не показывать своих клыков. Этого и не требовалось — Мурра и так был достаточно напуган. Надо же, довериться словам вампира. Надо было остаться в камере и дождаться прихода Лютера.

— Что ты несешь? — прокряхтел травник.

— Айван с помощью Архетелоса помог вам с берсеркером сбежать, — пожал плечами вампир. — По пути вы убили нескольких стражников, пытавшихся вас словить, проделали дыру в стене и скрылись в лису, где наткнулись на караул и с помощью магии перебили их. По крайней мере, это официальная версия.

И теперь Лютер вновь отправится на их поиски. Мурра недооценил эту несветь. Сехрим выглядит несколько глуповато, почти как Ачукалла. Оба у власти, оба безобидные на первый вид толстячки, но у обоих есть тайны. Но если Ачукалла желал силы, то у Сехрима она уже была.

— Так значит, никакой Айвана вы не поймали?

— Почему же? Он лежит в соседней комнате, восстанавливает силы, чтобы затем передать их мне. Теперь же вампир не удержался и обнажил зубы в самодовольной улыбке; клыки его не отличались от человеческих. Но скоро они примут нужную форму и вонзятся в шею, и Мурра превратится в полубессознательный овощ, подкормку для чудовища, сотворенного людьми.

— Лютер умен, — ответил маг. — Он не поверит в этот спектакль.

— Ты не поверишь, насколько хорошие у меня актеры. У меня есть пользователь Фаинай Фораса, два метаморфа-химеры и даже магуй, с которым ты не так давно повстречался. Даже пресловутый Лютер Теза запляшет под нашу дудку.

Мурра усмехнулся про себя. Сейчас он просто мечтал, чтобы сюда ворвался молестий и обезглавил эту богомерзкую тварь. Надеяться на чудо освобождения не приходится, но лучше умереть, зная, что забрал с собой настоящее зло — зло, сотворенное не магией, но человеческой наукой, — чем погибнуть на костре зазря, будучи уверенным в несправедливости такого исхода. Нет, Мурра много согрешил в своей жизни, но никто не мог сказать, что он это делал с удовольствием. Война все перевернула с ног на голову. И злом теперь считаются не поступки, но одно твое существование.

— Если у тебя нет возражений, — вновь усмехнулся Сехрим, — я, пожалуй, осмелюсь попробовать новое блюдо в моей коллекции.

Удлинив свои клыки, вампир наклонился над жертвой и впился в ее шею, с видимым наслаждением высасывая жизнь.

Лютер не застал Сехрима в его кабинете. У служанок он узнал, что наместник-викаран куда-то отлучился. Он любил проводить время в своей башне, но никого туда не пускал. Частенько он проводил там всю ночь.

Молестий спросил о башнях у Сехрима, и тот поведал ему, что до его перевода в Зел на должность наместника, город был в ужасном состоянии. Грязные улицы, постоянные драки, убийства и изнасилования превратили его в настоящую клоаку. Бывшие четыре Мастера Зела воевали за территорию и пытались перещеголять друг друга во всем. Именно они построили первые башни, и ради этого разобрали каменные стены, окружающие город.

Когда в городе появился он, Сехрим, от города почти ничего не осталось. Ему пришлось перевесить десятки колдунов и ведьм, чувствующих себя свободно так далеко от «большого мира». С простыми бандитами было несколько сложнее: не занимаясь преступлениями, те были неотличимы от простых людей, а простые люди молчали, боясь мести. Именно тогда Сехриму пришла идея самостоятельно разделить город на сферы влияния и установить правила. Те, кому это не понравилось, автоматически становились раскрывшими себя преступниками. Самые ретивые окончили свои дни на виселице.

Местный Городской Совет прогнил насквозь, и их жизни тоже оборвались на эшафоте. Три года понадобилось Сехриму, чтобы привести город в тот вид, которым можно похвастаться. Дом Гурони всегда любил роскошь и красоту, но Лютер не слышал, чтобы они так же относились и к тяжелому труду. Тем странней казались перемены в бывшем товарище Лютера по оружию. Так или иначе, в Зеле молестию нравилось намного больше, чем в Эфере, но все же он предпочитал погоду посолнечней.

Построив новые стены из дерева, Сехрим закрепил свою власть. Его система работала, и местные влиятельные личности оказались довольны, чего уж говорить о простых людях. Но на место нового Совета или городничего отчего-то никто не желал выставлять свои кандидатуры, и викаран решил, что и эта роль ему по плечу. По сути, Лютер не имел полномочий забирать у Сехрима должность городничего, но и о его самопровозглашении можно было сказать то же самое, так что оба закрыли на это глаза.

Башня напомнила Лютеру о цитадели в Эфере. Однако эта была выше, тоньше и куда изящнее. Если та походила на ногу слона, то эта напоминала стрелу с острым черепичным наконечником. Уже практически стемнело, но в окнах свет не горел. Значит, Сехрима нет в башне. Куда он мог запропаститься в ночь розыска Айвана? Не отправился же он сам на поиски. После маскарада и построения стражников он словно сквозь землю провалился. Как и Мастера.

Развернувшись, он уже собрался вернуться в свою комнату и пообщаться с Сехримом завтра, как вдруг заметил краем глаза короткую красную вспышку. Он резко повернул голову, но город стоял в полутьме. Он подумал, что ему лишь показалось, но тут новая вспышка отмела все сомнения. Кто-то воспользовался Сердцем Дракона! Айван!

Плюнув на доспехи, что остались в покоях, он помчался к конюшне, нашел свою распряженную лошадь и забрался ей на спину. Животное недовольно заржало, но Лютеру было не до его капризов. Держась за гриву и управляя бедрами, он направил лошадь в сторону тюрьмы.

Вокруг двух ровных дыр суетились тюремщики, пытаясь понять, что произошло. Лютеру не нужно было задавать вопросов, чтобы понять — никто из них понятия не имеет, куда подевались заключенные.

Глаз молестия вновь привлек отблеск, на сей раз оранжевого оттенка. Спрыгнув с лошади и приказав одному из стражей присмотреть за ней, Лютер подошел к дыре в камеру, где находился Мурра. Противоположная стена оказалась полностью покрыта толстым слоем льда. Именно от нее отражался свет факелов.

— Откуда у него инструментарий?

— Простите, Ваше Боголюбие? — переспросил ближайший стражник. Лютер сам не осознал, как задал вопрос вслух. Войтоса рядом не было.