Алексей Фролов - Восход Левиафана (СИ)

Когда Карн прошел мимо двух молодчиков, он боковым зрением заметил, как один толкнул второго и что-то восхищенно прошептал ему на ухо. И вновь знакомые буквы никак не хотели складываться в осмысленные слова. Карн их вроде бы даже понимал, но что-то клинило в голове и он не мог осмыслить ни единого понятия. Хотя кое-что он все-таки разобрал, парень сказал «адхва-га». Вот так вот! О нем здесь действительно знают! Только с чего бы? Карн и сам лишь недавно узнал о себе.

Мужчина остановился у ступеней перед высоким двухэтажным домом. Это строение ничем не отличалось от других, ни величиной, ни внешним декором. И везде - те же свастичные узоры, вырезанные рукой выдающегося мастера.

- Для меня честь принимать вас в своем доме, - вновь поклонился бородач. - Прошу, внутри вас ждет сытный ужин и ночлег.

- Еще раз благодарим за гостеприимство, теперь уже - лично тебя, - Тот вежливо поклонился.

Мужчина толкнул высокую дверь, она бесшумно отворилась, впуская их внутрь. Он пропустил вперед гостей, затем вошел сам.

Изнутри дом казался гораздо больше, чем выглядел снаружи, в нем пахло пряностями. Они стояли на пороге просторной комнаты, которая, судя по всему, служила одновременно и гостиной, и кухней. Справа стояла огромная печь (настоящая, подумал Карн, русская печь!), чуть дальше - лестница на второй этаж. Слева две запертые двери. Посреди комнаты - большой стол в окружении приземистых лавок. В противоположной стене - два широких окна с большими подоконниками. Меж окнами стояли небольшие столы и шкафчики. Еще справа от входа Карн заметил несколько высоких шкафов, доверху забитых книгами. Чуть в стороне на полу лежало несколько камней знакомых оттенков. Зеленоватый куб с оранжевыми прожилками - оникс, шар диаметров двадцать-двадцать пять сантиметров, похож на горный хрусталь, зеленовато-голубая пирамидка сантиметров тридцать в высоту - аквамарин. Были там и другие камни, все - идеально ровных геометрических форм. Интересно, подумал Карн, зачем они? Может, это детские игрушки? Да ну, вряд ли.

Освещалось помещение при помощи четырех кованых ночников, подвешенных на цепях к потолку. В каждом из ночников горело что-то вроде лучины. Карн сам никогда ничего подобного не видел, но, увидев, сразу понял, что это. Четыре лучины плюс свет от печи - казалось бы, совсем немного для комнаты приблизительно семь на двенадцать метров. Однако же света хватало, даже с избытком. Причем ночники были расположены грамотно, так, чтобы в помещении не оставалось ни одного неосвещенного места, каждый угол был озарен мягким, теплым светом.

У печи хлопотала женщина средних лет, одетая в длинное льняное платье песочного цвета и серую поневу. Увидев гостей, она слегка смутилась, потом поклонилась им и лучезарно улыбнулась, скинув себе сразу десяток, а то и другой. Раскрасневшиеся от жара щеки делали ее лицо еще более милым и даже забавным.

Они повесили верхнюю одежду на деревянные крюки у входа. Затем их пригласили к столу, предварительно предложив вымыть руки над широкой деревянной бочкой. Бородач полил каждому из них на руки из глиняного кувшина. Вода была ледяная, даже обжигала. Карн решил заодно умыться. От морозной прохлады ему стало лучше, усталость на время отступила. Рокеронтис даже пофыркал, прихлебнув воды.

Стол был устлан льняными рушниками с неброской вышивкой. Перед каждым из них женщина поставила по две деревянные тарелки. В первой, глубокой, был нажористый суп, от которого поднимался сводящий с ума мясной аромат. В другой - куски отваренной курицы, а в качестве гарнира - тушеные грибы. Ко всей этой прелести прилагалась деревянная кружка, в которой Карн, ничуть не удивившись, обнаружил смородиновый компот с привкусом меда.

Рокеронтис ухватился за деревянную ложку и уже намеревался погрузить ее в дышащий жаром суп, но Тот сноровисто хватанул его по руке, да так, что по избе прокатился звучный треск. Бородач, вставший во главе стола, блеснул глазами, женщина, расположившаяся слева от него, с улыбкой опустила глаза.

- Не думал, что настанет день, когда я буду приветствовать богов за своим столом, - начал мужчина. - Я знаю каждого из вас, но меня знает лишь многомудрный Тот. Имя мне - Белозар. Я волхв из рода Серого Барса. Я ждал вас четыреста лет. И вот вы здесь.

На мгновение над столом повисло молчание. Четыреста лет, подумал Карн, а не лечишь ли ты нас, дядя? Тебе на вид лет сорок, ну пятьдесят, максимум! Но потом он взглянул на Тота, на других богов. Никто из них и бровью не повел.

- Жаль, у нас почти нет времени, - задумчиво продолжил Белозар. - Но так должно. А посему не будет лишних слов, отведайте стряпню моей Заривласты, наберитесь сил, потом я отведу вас в гостевую опочивальню.

Мужчина сел за стол и принялся за суп. Рокеронтис выразительно посмотрел на Тот, бог мудрости кивнул ему и Песочный человек тут же накинулся на еду. Они действительно сильно проголодались и тарелки опустели в течение нескольких минут. Без лишних разговоров Заривласта (имя то какое, невольно подумал Карн) принесла добавки. Рокеронтис, вероятно, не отказался бы от еще одной порции, но наглеть не стал. Тем более, что пища была не только вкусная, но и сытная.

Боги наперебой заблагодарили женщину, отчего она раскраснелась, как раскаленный в кузнечной печи клинок. Карн хотел сам отнести тарелки, но Белозар покачал головой и достаточно грубо отобрал у него посуду, всучив супруге. Тот, глядя на это, лишь томно улыбнулся.

Белозар отвел их на второй этаж, они прошли недлинный коридор и вошли в небольшую комнату с пятью низкими кроватями. Кровати были убраны белоснежным бельем, от которого распространялся душистый аромат полевых цветов. Справа вдоль стены висели ряды деревянных крючков, под ними стояли просторные шкафчики без дверок. Подвешенный к потолку светильник с лучиной распространял по комнате мягкий, успокаивающий свет. Похоже, волхв не врал: их тут действительно ждали. Причем именно в это время.

Белозар пожелал им спокойной ночи и вышел, напоследок подсказав, что уборная находится на улице за домом, выход - под лестницей. Как только дверь захлопнулась, Рокеронтис просто рухнул на кровать. Карн последовал его примеру и мог бы поклясться, что ни до, ни после он не встречал более мягкой перины!

Быть может, свою роль сыграл тот факт, что он уже три недели спал лишь на туристической пенке. А может, кровати действительно были мягкими. В любом случае Карн принял решение занять сидячее положение, чтобы мгновенно не уснуть. Сконцентрировался на узорах, которыми было изрезано изголовье кровати. Ну, конечно - уже знакомый ему свастичный орнамент! Не будь он хоть немного знаком с историей этого символа, подумал бы, что они оказались в логове фанатичных неонацистов. Строго говоря, девяносто процентов людей так бы и подумало на его месте. Но Карн не входил ни в девяносто, ни в девяносто девять целых девяносто девять сотых.