Алексей Фролов - Восход Левиафана (СИ)

Так началось возвышение Кадингирры. Воины Хаммурапи покоряли царство за царством, один за другим пали Мари, Эшнунна, Сузиана, Элам, Ларса. Хаммурапи, памятуя о своей клятве, еще не раз возвращался в Малгиум, чтобы испепелить заново отстроенный город. Ашшур тоже оказался под властью Хаммурапи после внезапной (но случайно ли?) кончины Шамши-Адада.

Войско Хаммурапи, благословленное Эррой, не знало поражений. Бог войны давал царю мудрые стратегические советы, наполнял сердца его воинов отвагой и праведной яростью. Единственное, что смущало царя Кадингирры, это жестокость Эрры, - воплощаясь в телах смертных и ведя за собой лучших воинов, он не останавливался, пока не вырезал всех на своем пути. Он убивал людей даже тогда, когда те молили о пощаде. Он стирал с лица земли целые поселения, вместе со всеми жителями, истребляя даже скот и сжигая за собой все, что могло гореть. Воины, что шли за ним, преисполнялись неистовства и сами становились подобны богам - их удары были неотразимы, а скорость движений позволяла им ловить стрелы и камни, выпущенные из пращей.

Вся ойкумена вскоре узнала об Эрре, который нередко сталкивался с другими богами, чаще всего - в бою. Тишпака, бога войны, что покровительствовал Эшнунне, он сразил в своем истинном облике. На чистом безоблачном небе над двумя армиями блистали ослепительные молнии и грохотал такой гром, что, казалось, небо вот-вот расколется надвое. Но поединок двух незримых сущностей оказался довольно быстр и завершился кровавым дождем, обильно выпавшим по всему бассейну Диялы.

Участь Иншушинака, бога, который благоволил Сузиане, Эрра решил более наглядным образом. Они оба воплотились в смертных телах - Эрра, как обычно, занял тело павшего воина, но Иншушинак подчинил себе еще живой сосуд, испепелив дух, которому тот был дарован при рождении. Этот поступок привел Эрру в еще большую ярость - он жестоко играл с чужим богом, позволив тому несколько раз зацепить себя длинным изогнутым клинком, а затем внезапно прикончил его единственным ударом в шею. Ударом, которого никто из смертных даже не увидел.

В следующее мгновение Эрра выкрикнул короткое слово, которого никто не понял, но каждый воин, слышавший его, ощутил, как ледяной холод пронзил позвоночник, а ноги предательски подогнулись. Бог войны подскочил к опадающему телу и с мерзким хрустом вскрыл его грудь голыми руками. Он достал трепещущее сердце, в котором силой его слова все еще была заключена суть бога Сузианы, и поглотил его в три смачных укуса.

В тот миг, когда воины Кадингирры, взорвались ревом восторга от увиденного, Хаммурапи понял, что не только восхищается Эррой. Он переглянулся с Ниску и понял, что они думают об одном. Точнее - чувствуют одно, страх перед жестоким чудовищем, которого они сами же создали.

Но Эрра был их самым верным союзником, он подарил Хаммурапи империю, о которой сын Син-мубаллита грезил с малых лет. А в свободное от войны временя он предавался всевозможным наслаждениям в обществе других высших сущностей шумера и аккада. Крутой нрав бога войны привлекал к нему внимание многих богинь и Эрра пользовался этим обстоятельством без всякого стеснения.

На перистых ложах небесных дворцов, созданных фантазиями, надеждами и верой смертных, Эрра распалял страсть богинь (как юных, так и тех, что были много старше него) и утопал вместе с ними в бездне наслаждения. О, в этом смысле боги едва ли отличаются от смертных! И также как многие смертные мужчины Эрра никак не мог остановиться...

Сначала была Мами, потом Мамиту, ее сменила Нинхурсаг, затем были Дингирмах, Ки, Ураш, Нинсина, Нунгаль... вскоре он и сам запутался в именах. К слову сказать, Эрра бывал не только в небесных, но и в подземных дворцах. В чертогах, что никогда не видели дневного света, и очень немногим богам посчастливилось созерцать их жестокое великолепие.

То были Чертоги Эрешкигаль, покровительницы Ир-каллы, «земли, из которой нет возврата». Так шумеры довольно пресловуто именовали посмертную реальность. Но Эрру это едва ли смущало, особенно когда он имел удовольствие созерцать стройную, исполненную внутренней силы фигуру Эрешкигаль в облегающих кожаных одеждах. Ее глубокие глаза цвета тени, что в лунную ночь пляшет у распаленного костра, покорили сердце бога войны, хотя многие (и он - в их числе) были уверены, что нет у него никакого сердца.

Тем не менее, он положил немало лет на то, чтобы подобраться к таинственной богине, с которой смели заговорить разве что Ану, Энлиль или Мардук. Как он и полагал, покров ледяной неприступности оказался напускным и служил лишь одной цели - отсечь лишние вопросы.

- Но едва ли таким образом ты избавишься от лишнего внимания, - философски заметил бог войны, потягивая небесное вино из высокого бокала. Он расположился на краю узкого ложа, устланного шкурами гепардов, волков и гиен. Ложе было удобным, но явно рассчитанным лишь на одну персону. Эрра уже придумал, как решить эту проблему...

- Боги что люди, - усмехнулась Эрешкигаль, проходя мимо Эрры. В ее пластичных движениях угадывалась двусмысленность, больше чем обычно. - Им многое интересно. Но всегда чего-то не хватает, времени, сил, храбрости. Чаще храбрости.

- Поэтому я сейчас здесь, - с нескрываемой гордостью, изрядно подпитанной небесным вином, проговорил Эрра. Он беззастенчиво полулежал на мягких шкурах, опираясь на согнутые локти. Легкая туника эффектно подчеркивала рельефные изгибы его могучей фигуры. - Потому что из всех правил есть исключения.

- А что происходит, когда сближаются два исключения? - Эрешкигаль оперлась о край ложа и по-кошачьи грациозно приблизилась к Эрре с бокалом в руке, остановившись так близко, что он мог уловить ее холодное, но терпкое от вина дыхание. - Мудрецы с севера говорят, что они неминуемо отталкиваются.

- Лгут, - прошептал Эрра, одним слитным движением обхватывая Эрешкигаль за талию и увлекая на ложе. Теперь он оказался сверху. - Все лгут.

- А ты? - она отбросила бокал и хрустальные осколки со звоном разлетелись по каменному полу. Ее руки скользнули по его груди и обхватили голову, нежно, но сильно.

- Никогда, - ответил он, отбрасывая свой бокал. - Не тебе, - И прежде, чем под каменными сводами вновь раскатился звон бьющегося хрусталя, его губы уже впились в ее шею, спускаясь все ниже и ниже, оставляя на темной матовой коже рваные следы исполненных страсти поцелуев, которые хаотично поблескивали в отсветах пламени, что неистово билось в металлических жаровнях подземного чертога.

Эрру действительно трудно было обвинить во лжи. Ведь он ничего не обещал, поэтому счел закономерной ситуацию, когда однажды просто покинул каменные лабиринты Ир-каллы. Тем более, что у него был отличный повод - Хаммурапи покорял Элам, а там, говорят, жил древний и сильный бог, которого надлежало порешить быстро и желательно - демонстративно.