Елена Ахметова - Гаджо с Меловых холмов [СИ]

Аж до самого поворота.

За ним меня поджидало главное искушение этого вечера, от которого я героически держалась подальше целых два часа.

— Хикари, — жизнерадостно улыбнулся Констант, немедленно схватил меня за руку, чтобы церемонно поцеловать воздух над моим запястьем, и тут же о церемониях забыл. — Я так соскучился…

— Я тоже, — неожиданно для себя призналась я. — Но Рино велел держаться от тебя подальше. Неровен час, попадемся кому-нибудь…

— Кому? — уточнил Констант, демонстративно осматривая пустующие тропки, и тут же обреченно вздохнул. — Ладно, я понял, твой здравый смысл все еще при тебе, а мой вышел прогуляться.

— Как обычно, — кивнула я, невольно улыбнувшись. — Что такое ты сказал своему отцу, что тот пошел просить за меня?

Секретарь заметно напрягся и перехватил мою руку, будто я собиралась ее отнять.

— Какая разница? Хикари, тебя несколько лет обучали, как использовать людей в своих интересах, вить из них веревки и плести кружева. Почему ты вполне могла строить глазки старому копу из Оффспринг-Хилла, прижимать к стенке хозяина борделя из Де Валлен, смирненько дружить с Чирикло — а от моей помощи шарахаешься и не принимаешь, пока она не явится к тебе на порог? Мне ведь это ничего не стоило, да и объяснение с начальством я так или иначе собирался пережить.

— Потому что мне никогда не нравилась большая часть того, чему меня обучали, — вздохнула я и сама сжала пальцы. — И я уверена, что есть другие способы добиваться своего.

— Есть, — признал Констант. — Но они занимают куда больше времени, а его у тебя не было. Не допрашивай меня, ладно? Я рад, что ты решила сопровождать леди Адриану. Она, может быть, и не фунт изюму, но за своих людей любому глотку перегрызет.

Я придержала при себе комментарии. Леди Адриана и впрямь обескураживала со своей хелльской твердолобой прямолинейностью, но, справедливости ради, в этом было какое-то по-детски непосредственное очарование. А что для нее я никогда не буду своей, как не стала ею для ваандараров, — только моя проблема.

А то есть подозрение, что, если я озвучу ее Константу, он и ее бросится решать.

— Как ты пережил объяснение с начальством? — спросила я вместо этого.

Секретарь тотчас расслабился и снова улыбнулся.

— Не без труда, — честно признался он. — Но назначение получу сразу после того, как об этом приеме отрапортуют наверх.

— Хорошо, — с неожиданным облегчением кивнула я и только тогда поняла, что это — капитуляция. Полная и безоговорочная.

Мне его не хватало. Вот такого, холодного и вежливого для чужих и смешливого и слегка сумасшедшего для своих, со всеми его заморочками и загубленными рубашками. И это тоже ни черта не тянуло на простое влечение.

Кажется, он тоже это понял, потому что просиял, не сходя с места. А потом, оглядевшись еще раз, убедился, что нас не видно из окон и на дорожках никого нет, и лукаво поинтересовался:

— Знаешь, что мне не дает покоя в этой новой моде на широченные юбки?

Я осознала, что сейчас мне по старой доброй традиции неприлично вытянут физиономию, но Констант превзошел сам себя.

Он под эту юбку нырнул и, благодаря ее добротному размаху, скрылся под ней целиком.

Я мигом забыла, что так и не выяснила, что такого он наплел отцу и принцу и зачем, не говоря уж об их мотивациях и целях. Да что там, я вообще обо всем на свете забыла!

— Во-от, — удовлетворенно протянул он своим неимоверно низким голосом. — Все мечтал проверить, и смотри-ка ты, поместился же!

Меня разобрал смех.

— А представляешь, как я выгляжу, стоя посреди садовой дорожки и беседуя с собственной юбкой?

— Погоди, — с явным предвкушением в голосе отозвалась юбка, — это она у тебя еще не приступила ко второму пункту, который тоже покоя не давал… демон подери, почти месяц! — последняя фраза закончилась проникновенным стоном, не оставляющим сомнений, что же ему там покоя не давало.

Разумеется, прощальный подарок Кео. Расчудесные шелковые чулки с кружевными подвязками.

— Ну… ты… — еле выдохнула я, застыв столбом.

Нет, я и раньше знала, что сквозь тонкий шелк прикосновения ощущаются совсем по-другому. Особенно вот такие, нежные, почти невесомые и обжигающе горячие. В исполнении Константа это было нечто совершенно новое, и голову я потеряла практически сразу, но самый смак оказался даже не в них.

Рино вышел в сад из второго выхода и безошибочно направился к зарослям винограда, озираясь по сторонам. Увлеченный своим непристойным занятием секретарь никаких шагов не расслышал и, похоже, вообще отключился от окружающего мира, поэтому приближение лорда асессора я наблюдала с затаенным предвкушением, хоть и подозревала, что румянец у меня на щеках совершенно не похож на здоровый, вызванный затянувшейся прогулкой.

— Леди Хикари, — машинально кивнул Рино, подойдя ближе.

Под юбкой все затихло. Только одна ладонь невыносимо жгла чувствительную кожу с внутренней стороны бедра.

— Лорд асессор, — чуть кивнула я.

Он затормозил, будто налетев на невидимую стену. Голос у меня и впрямь звучал весьма подозрительно.

— Вы не видели здесь моего секретаря? — с некоторой опаской поинтересовался лорд асессор, явно порадовавшись, что остановился на безопасном расстоянии и в дорогие гости сегодня не попадет. — Констант вышел из зала почти час назад и не отвечает на сенсорные вызовы, герцог уже начал беспокоиться… — пояснил он и осекся.

Видимо, не ожидал, что я рассмеюсь, и вместе со мной жизнерадостно заржет моя юбка.

Следующая встреча вышла еще нелепее, хотя, нужно признать, к ней Констант основательно подготовился.

Я как раз отчаялась продраться сквозь лирические отступления в учебнике по основам бытовой магии, настоятельно порекомендованном леди Адрианой, и подумывала о том, чтобы втихую поискать какой-нибудь другой (хотя бы не на хелльском!) и тупо глядела поверх книги на огонь в камине, пытаясь осмыслить прочитанное. Родной язык моей покровительницы был весьма скуп на слова, а в некоторых областях — и вовсе откровенно беден, но, когда дело касалось магии, ее свойств и проявлений, — превращался в свою противоположность, и пониманию это отнюдь не способствовало. Долгие и безуспешные попытки уловить различия между дюжиной разных терминов, в переводе на виранийский означавших попросту «пасс рукой», убаюкивали и отупляли.

Поэтому, когда хлопнула створка окна, я даже не сразу вспомнила, что закрывала его на задвижку, и обернулась только к тому моменту, когда Констант залез на подоконник и стянул с себя маску, такую непроницаемо-черную, что оставалось только диву даваться, как он вообще хоть что-то через нее видел.

Справедливости ради, только из-за этой моей тормознутости я не успела и перепугаться одетого в черное мужика, лезущего в мое окно.