Андрей Георгиев - Шесть раз уйти, один вернуться. Часть 2 [СИ]

Первая вынужденная остановка произошла у нас после того, как раздался истошный крик Лысача. Мы с Ржачем прошли по инерции несколько метров и остановились в недоумении, что же такое произошло с человеком.

Картина была ещё та! Лысач, с лицом белым, как мел, стоял в обнимку с мумией. В таких случаях говорят, что смеяться грешно, но я не удержался и рассмеялся.

Подойдя к Лысачу и взяв мумию за высохшие плечи, я приставил её к стене. Судя по одежде, которую мы несколько минут могли лицезреть, это был монах. Цвет одежды разобрать было невозможно.

Но его одеяние очень напоминало то, какое носят монахи в нашем мире. Свободный покрой, кожаный широкий пояс. На нем — остатки от ножен, по всей видимости, для ношения меча. Пояс прямо на глазах, как и остатки одежды, превратились в пыль. Меч мы так и не нашли.

У меня, пока мы рассматривали останки монаха, сразу же возник вопрос: как мы, двое, прошли мимо и ничего не заметили. Тщательно осмотрев стену, мы обнаружили потайную нишу, которая закрывалась дверцей, тщательно замаскированную под стену.

Это получается, что когда-то этот ход охранялся очень тщательно. Значит Эолла меня не обманула и ход куда-то, но нас приведёт.

Ещё через несколько часов нашего пути, нас ждала ещё одна проблема: основной ход, по которому мы шли, разделился на несколько ходов. Проще говоря, можно было повернуть налево, направо, но можно было и продолжить свой путь прямо. Я начал усиленно вспоминать, что могла сказать мне Эоллла относительно этого момента.

Нет, в голову ничего не приходило. То ли она забыла меня предупредить о этом перекрестке, то ли специально умолчала, но факт оставался фактом — мы стали перед выбором куда идти.

От Ржача поступило предложение бросить монету. Но доверить свою судьбу случаю мы не решились и пошли прямо. Позже стало понятно, что поступили мы правильно: на стене, в метрах ста от нашей остановки, красной краской была нарисована стрела, под ней, на непонятном языке, что-то написано.

Для особо «одаренных» надпись дублировалась рисунком. Его можно было даже принять за карту. С натяжкой, но можно. Примерно прикинув по времени, сколько прошли от перекрестка до этого рисунка и расстояние от него до схематически изображённого тоннеля, мы определили, что через пару часов мы будем на месте.

И тут Ржача как прорвало! Мы узнали о себе, что мы самые настоящие кони, раз столько времени можем двигаться с такой скоростью. И вообще, нужно очень хорошо подкрепиться, потому что впереди нас ждёт неизвестно что и мы должны хорошенько отдохнуть перед трудами праведными. Лысач в ответ на мой взгляд, только пожал плечами, потом объяснил:

— Лучше сделать, как он предлагает, иначе всю дорогу будем выслушивать его стенания. Поверь мне, это ещё то удовольствие!

Есть мне совершенно не хотелось, поэтому оставив друзей отдыхать, я решил пройти немного вперёд, на разведку.

Пройдя несколько сот метров, наткнулся на новую преграду: ход был перегорожен стальной решеткой. Прутья решётки сделаны из какого-то блестящего серебристого металла, диаметр прутьев — с большой палец руки.

Рядом с решеткой, краской нанесен рисунок существа, очень похожего на летающую мышь, с головой крысы. Понятно, старые знакомые. Вот незадача то! Кто-то предупреждал о опасности.

Возвращаться назад к перекрестку и исследовать ответвления от основного хода — терять время. Я попробовал расшатать прут — он был намертво вделан в потолок и пол.

Вариантов не много — нужно попробовать использовать магию. Отойдя от решетки на несколько десятков метров, я вспомнил рисунок воздушного кулака. Удар был чудесный и чудовищный одновременно!

Когда пыль осела, я увидел, что прутья как стояли, так и стоят. Вспомнив плохими словами тех, кто эту решетку поставил, я стал думать, что дальше делать. Выход из положения нашел Ржач, как ни странно. Он взялся за прут и начал его раскачивать из стороны в сторону. Мы по очереди стали прут расшатывать в его пазах, но увы, так и не смогли ничего с ним сделать.

— Ан, ты же магией владеешь! Неужели ничего нельзя придумать? — спросил Лысач.

Магию применить можно конечно, но только не связанную с огнём. Остаются только воздушные кулаки. Бить ими, бить, пока что-нибудь из этого не получится.

Я заставил ребят отойти подальше, создал громаднейший кулак, с мою голову величиной, накачал его под завязку энергией и послал в сторону решётки.

Что мне говорили по очереди Ржач и Лысач, я не слышал. Пыль стояла столбом! Минут через пять ко мне вернулся слух, пыль осела. Тот прут, который мы упорно раскачивали, отсутствовал, два соседних — искорежило так, что мы теперь могли запросто протиснуться в образовавшуюся щель между соседним прутьями.

Я вспомнил слова Нарины о том, что боевые заклинания в закрытых помещениях использовать нельзя.

Во-первых, я в Академии не учился, во-вторых, этот подземный ход нельзя назвать закрытым помещением.

Хм… я сам себя взял и оправдал. Когда жить захочешь, пойдёшь на любые нарушения. Попробовал бы кто-нибудь мои слова взять и оспорить.

Стальной прут мы обнаружили метров за пятнадцать от решётки. Я пнул его ногой, отодвигая в сторону. Лысач же почесал свою голову и предложил взять его с собой. Он важно изрёк — «пригодится». Как в воду глядел.

Через километр, может чуть больше, мы подошли к небольшой, но довольно таки массивной, двери. Таких огромных замков я никогда в своей жизни ещё не видел! А их я, извиняюсь, уж видел перевидел, когда жил в Лируш.

Лысач мастерски, использую стальной прут в качестве лома, сковырнул этот замок играючи. Нет, замок остался целым, потому что сделан был из того же материала, что и прут. На него время никак не подействовало, чего нельзя было сказать о навесных петлях под этот замок.

А за дверью нас встретил большой зал, по центру которого начиналась вертикальная винтовая лестница. Никакого убранства, никакой мебели. Просто большое и пустое помещение.

Я посмотрел снизу вверх, но где лестница заканчивалась, не увидел — света от моего огненного шара было явно маловато.

Но зато я увидел то, от чего по коже прошёл мороз: в зале, к высокому потолку, крепились сетки из белых нитей, в которых находились яйца. Чьи они, догадаться было не трудно.

Я приложил палец к губам и показал на свою находку старателями. Лысач стал беззвучно двигать губами, явно вспоминая, причём только хорошими словами, летающих крыс.

Показав ребятам жестом, что бы они остались на месте, я, осторожно ставя ноги на ступеньки лестницы, поднялся вверх на один марш. Грохот стоял такой, как будто со всей силы кто колотит по пустой металлической бочке. Нет, так дело не пойдёт! Спустившись вниз, я подошел к ребятам поближе и шепотом сказал: