Юлия Остапенко - Тебе держать ответ

— Э-эй, лорд Даррен, помнится мне, на тинге Сафларе вы иные речи вели, — протянул лорд Ролентри; он сильно постарел и за прошедшие годы лишился глаза из-за катаракты, но давнего своего соперничества с Флейном не забыл — как такое забыть?

— То было на тинге. После лорд Анастас показал себя славным, умелым и мудрым воином. Он бы приструнил Одвелла, а там, глядишь, и за Фосигана бы взялся, кабы не пропал. А вам, пёсьей своре, только того и довольно было — вмиг в разные стороны прыснули.

— Что ж ты сам нас не повёл, раз такой башковитый?

Флейн прищурился:

— А вы бы пошли?

И снова бонды сорвались в гвалт и ор. Нет, они бы не пошли. «Они и за мной не пойдут», — думал Бертран, беспомощно оглядывая сильных, свирепых, закалённых в битвах мужчин, которые не могли толком обуздать ни силу свою, ни свирепость. Лорд Флейн умел складно говорить, но за долгую жизнь нажил себе слишком много врагов, чтобы к нему могло прислушаться большинство; лорд Ролентри был спокойнее нравом, но не так убедителен; остальные же умели только кричать да колотить кружками, не слушая увещеваний Виго Блейданса, призывавшего вспомнить о чести, доблести и благородстве. Виго Блейданс был среди всех них, пожалуй, единственным, кто вправду нравился Бертрану и кому он мог доверять. «Пустая затея», — думал он угрюмо, сидя в кресле во главе стола и переводя взгляд от одного перекошенного злостью лица на другое. Он уже не разбирал толком, что они кричат. Он не понимал даже, зачем всё это. Они не помогут, он знал это заранее. Ведь когда он писал им несколько месяцев назад, никто не ответил ему, кроме Виго.

Стоял погожий осенний день, солнце, проникая в прорези окон, озаряло лужицы разлитого вина и лица, полные досады и гнева. Совет зашёл в тупик — уже никто никого не слушал, кое-кто, плюнув, стал подниматься, чтобы уйти. И тут ударил гонг — с такой силой, что на миг оглушил собравшихся, и они умолкли в недоумении, обернувшись на двери в поисках того, чьё появление требовало столь громогласного оглашения.

Увидев его, все немедленно смолкли.

В зал вошёл ещё один человек в белом и красном — но это был не слуга лорда Бертрана. У него были пшеничные волосы и светло-голубые глаза Эвентри, и лицо его, черты которого во многих отозвались смутной тенью узнавания, было совершенно спокойно. Он прошёл мимо Виго Блейданса, стоявшего у гонга с молотом, взглянул ему в глаза и коротко кивнул, не замедляя шаг. По тингу прошёлся ропот — вновьприбывшему, кем бы он ни был, полагалось остановиться в пяти шагах от стола, отвесить собранию поклон, назваться и испросить соизволения присоединиться. Однако был это вовсе не тот ропот, которого можно было ожидать от буйных бондов.

— Кто это? Кто? — неслось по рядам, но Виго Блейданс молчал, хмуро глядя на собрание из-под сросшихся бровей. Молчал и Бертран Эвентри. Когда человек в бело-красном подошёл к нему, он встал с кресла, отвесил поклон и шагнул в сторону. Тогда человек этот поднялся на две ступеньки к креслу во главе стола — и в этот миг лорд Кадви, бывший двенадцать лет назад септой клана Одвелл и пировавший в этом зале вместе с Индабиранами, узнал его. Узнал по этому шагу и по тому, как медленно, тяжело опустился он в кресло.

На сей раз он знал, что делает.

— Да кто ты, Молог тебя возьми, такой? — нетерпеливо выкрикнул кто-то вопрос, вертевшийся на языке у всех.

— Это Адриан Эвентри, — раздался негромкий, но чёткий голос, и все головы разом повернулись к лорду Флейну. Тот сидел прямо, щуря свои старые глаза, и тень улыбки блуждала среди месива морщин, в которое давно превратилось его лицо. — Верно, сынок?

— Верно, лорд Даррен, — ответил тот, и это были первые его слова, сказанные на тинге. — Рад, что вы узнали меня.

— Это было легко, — сказал лорд Флейн. — Ты похож на своего деда.

— Погодите-ка! — воскликнул лорд Берджой. — Что за дьявольщина?! Никакой это не Адриан Эвентри, это Эдвард Фосиган! Я его сто раз видал в Сотелсхейме!

— Тот самый выскочка?! — не веря, переспросил кто-то, и лорды загалдели снова. Бертран резко повернулся к Эду и вперил в него взгляд, будто требуя немедленно опровергнуть эту гнусную клевету.

Эд даже не повернул к нему головы.

— Лорды, — сказал он, и, дивное дело, голос его подействовал на собравшихся так же, как голос старого Флейна, — и те, кто двенадцать лет назад слышали голос Анастаса, так же клином врезавшийся в их галдёж, вздрогнули от этого сходства. — Я — Адриан из клана Эвентри. Мой брат Бертран созвал вас на тинг, и теперь вы выслушаете меня. Обещаю, что вы получите ответы на все ваши вопросы, но лишь когда я закончу, и не ранее.

Это было такой дерзостью, что лорды смолкли в потрясении. Так мог говорить конунг на своём совете — но не свободный бонд, созвавший на тинг равных, чтобы просить их о помощи. И наиболее проницательные из лордов вновь вспомнили о подозрениях, с которыми ехали в Эвентри…

Кто знает, что бы они сказали или сделали, но тут заговорил Виго Блейданс:

— Благородные лорды, подтверждаю перед богами и вами: этот человек — лорд Эвентри, и именно он созвал вас на тинг. Посему дадим ему слово.

— Но почему он не позвал нас от своего имени? Зачем эти хитрости с именем лорда Анастаса? — крикнул кто-то.

— Вот он сейчас нам и скажет, — заметил другой.

Адриан Эвентри молчал. И странным образом его ожидающее молчание подействовало на лордов не хуже удара в гонг. А может, дело было не в этом молчании, а в снедавшем каждого любопытстве.

Он не просил слова по правилам, и формально ему не позволили держать речь перед тингом, но мало-помалу все смолкли.

Тогда он заговорил.

— Вас созвал сюда Бертран, а не Адриан, потому что до нынешнего дня Адриан Эвентри считался мёртвым. Он и был мёртв. У него было другое имя, принятое им от того, кто стал причиной гибели его рода. Воскреснув, он стал бы представлять опасность для многих. Именно это теперь и происходит… на ваших глазах, мои лорды.

— Да он нам никак угрожает, — со смешком сказал кто-то. Другие тоже засмеялись.

— Ты нам угрожаешь, мальчик? — раздался над тингом голос лорда Флейна, и смешки разом унялись. Потому что это не было насмешкой. Это было вопросом.

И Адриан Эвентри ответил:

— Да. Я вам угрожаю.

И прежде чем потрясённый Бертран успел раскрыть рот, слуги в бело-красном, прислуживавшие бондам за столом, побросали на пол блюда и кувшины и выхватили арбалеты, которые прятали под просторными одеждами. Единый крик гнева и ужаса прокатился над столом, и он лишь усилился, когда бонды увидели, что даже некоторые из их собственных людей вскидывают оружие — но не за них, а против них.

Поднялся страшный шум. Люди Эвентри отступили на шаг, не снимая с арбалетного прицела заметавшихся бондов. Зал огласился бранью.