Юлия Остапенко - Тебе держать ответ

Только любопытство и ничего больше.

— В самом деле? — спросила леди Алекзайн. — Как же это произошло?

Он рассказал. Она слушала, не перебивая и не кивая, глядя на него с прежней внимательной нежностью. Так мать слушала бы бессвязный лепет ребёнка о том, как здорово он провёл это утро. Адриан сам не знал, чего ждал от неё — страха, гнева, может быть, смятения, или пощёчины, или исполненного отвращения взгляда с приказом убраться вон… или, может быть, он ждал, что она обнимет его, прижав его лоб к своим коленям, и скажет, что он не виноват. Что он не в ответе, он ни при чём. Что это просто несчастная случайность.

— Вот видишь, — сказала леди Алекзайн, когда он умолк и поднял на неё взгляд. — Я же говорила.

— Говорили что, миледи? — с трудом выговорил он.

— Что ты можешь сделать всё, что угодно. Скажи, это ведь было легко? О чём ты думал, когда бил этого человека?

— Я его не бил! Я просто… просто угомонить его хотел, а он упал неудачно и… ну я ведь уже рассказывал вам!

— О, Адриан, — вздохнула Алекзайн. — Я знаю, что ты рассказывал мне. Но ты, увы, сам не понимаешь, что в твоём рассказе правда, а что вымысел. Поначалу всегда так.

— Но я не собирался его убивать!

— Конечно. Конечно, милый. Ты и не убил его. Что ты так смотришь? Разве ты воткнул этому человеку нож под ребро, или отравил его, или сломал ему шею?

Она действительно ждала ответа.

— Н-нет, — неуверенно проговорил Адриан, по непостижимой причине чувствуя себя загнанной в угол дичью. — Я только…

Он смолк, когда она встала и подошла к нему. И снова почувствовал, как впадает в оцепенение, стоит ей оказаться от него на расстоянии вытянутой руки — будто от неё веяло сковывающим холодом, но на самом деле это было так тепло.

— Ты обладаешь огромной силой. Тебе вовсе не обязательно убивать человека, чтобы убить его, Адриан. Довольно одной лишь несмертельной раны. И даже меньшего.

Внезапно он наконец понял, что ошарашило его в ней. Она говорила так спокойно, так деловито и уверенно, будто они были на уроке естествознания, и она лишь водила прутикам по внутренностям заживо вспоротого лягушачьего брюха. От этой мысли Адриана затошнило, и он сделал то, о чём ещё утром и помыслить не мог бы — он отступил от леди Алекзайн на шаг.

Кем всё-таки был этот человек, которого она приняла прошлой ночью?

— Но я же не хотел этого! — закричал Адриан. — Я не хотел его убивать! Я никого не хочу убивать! Всё равно как!

— Во-первых, вовсе не всё равно, — сурово сказала Алекзайн. — А во-вторых, это первое и главное, чему тебе придётся научиться в самом скором времени. Иначе ты не сможешь выполнить клятву, которую дал мне.

Упоминание о его обещании будто обухом огрело Адриана. Он не помнил уже, что и когда ей обещал, знал только, что это не те клятвы, которые можно нарушить. И он понял — только начинал понимать, — что, кажется, попал в беду.

— Чему мне придётся научиться? — хрипло спросил он.

Прикосновение её пальцев к его щеке было едва ощутимым, будто прикосновение паутины, слегка задевшей лицо.

— Хотеть, — мягко сказала Алекзайн.

И его так тянуло поверить ей. Сделать всё, как она просит, как она приказывает , сделать и… насладиться этим.

Захотеть насладиться этим.

Но она ведь даже не спросила имени человека, который этой ночью умер по его вине.

И когда он думал об этом, в его затуманенном сознании всплывало что-то ещё, что-то важное, такое важное, о чём он то и дело забывал…

Её глаза расширились за миг до того, как он вздрогнул. Адриан не заметил этого, а если бы и заметил, не сумел бы правильно истолковать. Он только непроизвольно сжал кулаки так, что ободранные костяшки заныли сильнее, и выпалил:

— Прежде всего прочего, миледи, я должен разыскать своего брата. Он старший теперь… а я второй по старшинству. Я должен узнать, что с моей семьёй и с моим…

— С чего ты взял, что твой брат ещё жив? — перебила его Алекзайн, и её голос прозвучал так равнодушно, что на долю мгновения Адриан словно очнулся и увидел её как в первый раз, не такой, совсем не такой, какой она была в закатных лучах, когда ветер шевелил пряди её волос, смешивая чёрное с рыжим, и страницы шелестели под её белыми пальцами…

Он сглотнул и ответил:

— Я… у меня есть его письмо. Написанное совсем недавно. Я знаю, что он жив и ему нужна помощь.

— Письмо? Какое письмо? Ты не говорил мне ни о каком письме. Покажи мне.

Она говорила отрывисто и недовольно, и Адриан едва не впал в отчаяние, поняв, что впервые опасно приблизился к её немилости. Странно — известие о забытом письме рассердило её много больше, чем то, что он убил человека. Однако у Адриана не было времени раздумывать над этим: он быстро поднялся в свою комнату и вернулся обратно, неся свиток, перевязанный лентами цветов клана Эвентри.

Он протянул свиток Алекзайн, и та взяла его, но не стала читать.

Вместо этого она быстро и решительно порвала свиток в клочки.

— Что вы делаете?! — воскликнул Адриан, бросаясь на пол и беспомощно сгребая обрывки. Они всё сыпались; один клочок застрял в его волосах. Алекзайн наклонилась и лёгким движением вытащила его. Адриан чувствовал её дыхание кожей лба, когда она тихо сказала:

— Забудь. Забудь свою семью. Свой клан. Забудь самого себя. У тебя есть более важная миссия, которой ты дал обет. И лишь это имеет значение. Это и то, как ты это сделаешь.

— Но как… как же я это сделаю?!

— Ты поедешь к конунгу. Ты найдёшь способ собрать войско и повести его за восточные моря. Ты сделаешь это, Адриан, и туда ты должен смотреть. В сторону Сотелсхейма, а оттуда за море. И не гляди больше на запад. Это твоя судьба, а не выбор, и не тебе решать.

Адриан вздохнул, растерянно, но уже едва ли осознанно продолжая сгребать обрывки письма. Голова у него шла кругом. Всё, что она говорит, да и само это место, этот воздух, даже он сам — всё казалось сном, и он никак не мог решить, хочет ли проснуться. Алекзайн порвала письмо Анастаса, Алекзайн была равнодушна к чужой смерти, Алекзайн говорила, что он должен спасти мир для неё, и пальцы Алекзайн были в его волосах, и её тёплое дыхание согревало его кожу…

И лишь одно мешало ему окончательно сдаться её воле и на её милость.

— Том… рассказывал мне… он говорил, что это не так просто, миледи. Он говорил… я плохо помню, но… что-то вроде того, что всё зависит от моего выбора и решать именно мне…

Её ладони схватили его лицо. Может быть, страстно, а может, жёстко и грубо — Адриан не мог понять, потому что в этот же миг её губы оказались возле его губ, так близко, что он мог коснуться их своими, если бы она не держала его голову так крепко.

— Забудь о Томе, Адриан. Слышишь? Забудь всё, что он говорил тебе. Он не тот, кто может давать советы в этом деле, поверь мне. Забудь о нём. И никогда не вспоминай. — Она разжала руки, и её пальцы пробежали по его лицу — по вискам, щекам, губам, словно она была слепой и хотела узнать его черты. — Ты совсем не такой, как он, — прошептала Алекзайн и поцеловала Адриана в лоб.