Юлия Остапенко - Тебе держать ответ

И будто услышал его мысли, Анастас немедленно их опроверг.

— Мне не отбить сестёр, которые всё равно отданы замуж, Бертрана, отданного богам, и мой замок. Не вернуть разум матери и жизнь брату и отцу. Потому-то единственное, что я могу сделать сейчас, — это найти Адриана… Он теперь вся моя семья и… весь мой клан. Он — это я, — добавил Анастас Эвентри и замолчал.

А Том думал, отчаянно жалея, что не может сказать этого вслух: «Нет. Он — не ты. И как бы я хотел, чтобы было иначе».

Шумный топот в коридоре прервал сгустившуюся тяжкую тишину. Линлойс рванул из ножен меч, и Анастас положил ладонь на рукоять своего, но оба тут же отпустили оружие, когда услышали частый и замысловатый стук в дверь.

— Это Рон, — сказал Анастас. — Открой.

Линлойс отодвинул засов. В комнату, тяжело дыша, ввалился человек в грязном дорожном плаще. Том отстранённо подумал, как странно он должен был выглядеть, пробегая сюда через надушенный зал борделя.

— Милорд! — воскликнул человек, отбрасывая капюшон и падая на колени. — Я с дурными вестями, милорд, простите меня!

— Разве бывают другие вести? — с каменной улыбкой спросил Анастас. — Говори.

— Армия Индабирана сегодня днём подошла к замку Эвентри.

Да, Анастас Эвентри был уже куда больше мужчина, чем мальчик, но в нём всё же оставалось слишком много от мальчика, и все его чувства на несколько секунд отобразились на его лице. И за эти несколько секунд, увидев всё горе, всё отчаяние этого человека, до последнего тешившего себя надеждами на то, что помощь поспеет вовремя, и теперь оставшегося один на один со своей бедой, Том почувствовал глубокое сочувствие и симпатию к этому человеку. И они лишь укрепились, когда все эти чувства разом слетели с его лица, будто их стёрли начисто, и Анастас Эвентри спросил:

— Сколько их?

— Не менее шести сотен, милорд, как и говорили. Половина встала лагерем у замка, остальные двинутся по всем четырём дорогам. Они будут здесь самое большее через три дня.

Анастас шагнул вперёд. Положил руку — правую, больную, едва слушавшуюся — гонцу на плечо. Сказал:

— Поешь, вымойся и отдохни. Подробности расскажешь завтра.

И пошёл к двери.

— Милорд? Милорд, куда вы? — озадаченно позвал его Линлойс. И впрямь — будь его воля, запер бы своенравного мальчишку в подвале…

И был бы прав, мелькнуло у Тома, потому что он всё понял — настолько, насколько мог понимать этого человека, поговорив с ним четверть часа и посмотрев ему в глаза.

— Милорд! Проклятье… Стойте!

На лестнице снова гремели шаги — Анастас Эвентри бегом слетел по ступенькам, будто не слыша криков Линлойса, выскочившего вслед за ним. Том выбежал следом.

— Куда он?

— Да бес его знает! Щенок безумный, проклятье на мою голову! — вскричал Линлойс и кинулся вниз по лестнице следом за своим лордом.

Ноги сами понесли Тома за ними.

Они промчались через нижний зал и оказались на улице, тёмной и пустой. Молодые ноги лорда Анастаса давали ему фору, но лихорадка её отбирала, и Линлойс нагнал его прежде, чем парень успел завернуть за угол. В спешке Линлойс схватил своего лорда за больное плечо — и когда тот вскрикнул от боли, вздрогнул, так сильно, будто почувствовал эту боль сам. Руку, однако, не разжал, и по всему было похоже, что идея насчёт подвала в его мозгу крепнет час от часу.

— Я пойду туда, — сказал Анастас, глядя своему соратнику в лицо ярко и мучительно блестевшими глазами. — Сейчас.

— Вы совсем с ума сошли! Это самоубийство, вы ранены, у нас нет людей!

— Мне не нужны люди. Я всё сделаю сам.

— Что сделаете?!

— Всё. Всё, что смогу. Том, — он заметил наконец своего нового соратника и, лёгким движением положив ладонь на плечо Линлойсу, посмотрел на Тома со смесью нетерпения и мольбы. — Как хорошо, что ты здесь. Задержи его… пожалуйста.

Линлойс не ждал подвоха, поэтому когда здоровая рука Анастаса с силой толкнула его, покачнулся и отступил на шаг.

— Задержи его! — крикнул Анастас и, развернувшись, бросился во тьму. Рука Линлойса рванулась за ним и остановила бы, если бы между нею и плечом юного лорда Эвентри не взвилось со свистом лезвие меча.

Линлойс замер, потрясённо уставившись на человека, которого так упрямо хотел убить. Человек стоял между ним и его лордом, дразня его кончиком клинка. Все подозрения, терзавшие верного вояку, обрушились на него с новой силой, и он с отчаянным рёвом рванул из ножен собственное оружие.

— Предатель! — забывшись, на всю улицу заорал Линлойс. Звонко столкнулись мечи, и Том выпалил, тяжело дыша:

— Ты сам предатель! Прекрати! Отпусти его! Он знает, что делает.

Они стояли друг против друга ещё несколько мгновений, скрестив клинки и взгляды.

— Он знает, что делает, — повторил Том, едва слыша собственный голос, срывающийся и хриплый. — Верь ему. Просто верь ему.

Энгус Линлойс опустил меч.

Оба они развернулись и посмотрели туда, где исчез их лорд. Там было темно и тихо, только кряхтел где-то пьяница, вывалившийся из дверей трактира.

«Почему я сделал это?» — подумал человек, много лет называвший себя Томом, и растерянно покачал головой.

Просто верь ему, просто верь.

Впервые с тех пор, как он принял это имя, Том почувствовал себя способным просто верить тому, кто об этом просил.

Потом пришло утро, сырое и зябкое, и принесло оно с собой столько суеты и суматохи, сколько никогда ещё не видал городок Лакмор. Спозаранку к эрлу примчался гонец от лорда Индабирана, оповестивший о скором прибытии и расквартировании в городе отряда, которому настоятельно советовалось оказать всяческое радушие. Это известие немедленно проникло в город благодаря кухарке эрла, муж которой приходился братом трактирщику, и подняло страшный переполох. Кто-то в панике носился по улицам, кто-то шумно сетовал, кто-то настырно выпихивал из дверей своего дома малознакомых людей странного вида, а некоторые даже решили удрать из городка поскорее и, наскоро собрав пожитки, ринулись к околице…

Они-то и стали первыми, кто увидел бело-красное знамя Эвентри, реющее на вершине холма. И тот, кто дерзнул бы подняться на этот холм и встать под этим знаменем, увидел бы земли клана Эвентри — все земли, которые были у них отняты, но от того не перестали им принадлежать.

Дружный вопль раздался от подножия Лакморского холма и понёсся к городку. А там был подхвачен, сперва неуверенно, потом свирепо, и полился над равниной. И до тех пор, пока человек Индабирана не увидал из окон замка это знамя, не побелел и не затрясся, визгливо требуя у эрла немедленно убрать эту мерзость, каждый человек в округе стоял и смотрел на стяг Эвентри и думал о том, кто воздвиг его, призывая их под свою руку.

Анастас Эвентри был окончательно загнан в угол, потому он не собирался больше прятаться.