Юлия Остапенко - Тебе держать ответ

Эд взглянул на выжившего мальчишку. Выживший мальчишка взглянул на Эда. Но прежде чем любой из них успел раскрыть рот, головорезы оправились от шока, вызванного лихим полётом Эда через окно.

— Эт-то ещё что такое у нас тут, а-а?! — крякнул головорез в шляпе. Его подельник, без шляпы, но с внушительной кучерявой шевелюрой неопределённого цвета, зарычал в ответ и шевельнул клинком, с которого стекала кровь мальчишки, лежащего на полу.

— Ещ-щё один? А? Вона каких шустрых развелось! Пригрела Астрочка вас, стервецов, только и делов — гоняй теперь! — продолжал головорез в шляпе, донельзя возмущённый непрестанно осложнявшейся ситуацией. Милашка Нэнни, совсем ополоумевшая от всего происходящего, обхватила руками голову и пронзительно запищала — видимо, она решила, что её собираются поделить на четверых, и таким образом выражала свой протест. Тем временем дверь, предусмотрительно запертая головорезами изнутри, снова начала дёргаться и стонать — охранники опять переключились на неё, следовательно, Оливия стойко держала позиции.

Пожалуй, даже слишком стойко.

— В окно. Живо, — коротко бросил он парню, который стоял в углу, окаменев и неотрывно глядя на скорчившееся тело своего товарища. Тот, словно не услышав, нерешительно шагнул вперёд, наклонился к другу — но тут же был отдёрнут обратно рукой Эда, крепко ухватившей его за шиворот.

— Пошёл! — рявкнул он и швырнул парнишку к окну. Тот налетел на подоконник и вцепился в него, но Эд этого уже не видел — шагнув вперёд, он ударом ноги перевернул стол, отделив им головорезов от себя и истошно завизжавшей шлюхи. Головорезы обиженно взревели. У них были мечи, у Эда — только кинжал, и драться с ними он не собирался, но иная альтернатива стремительно ускользала. Бросив взгляд через плечо, Эд увидел мальчишку, сидящего на подоконнике верхом и глядящего во все глаза на происходящее.

— Пошёл!!! — что было мочи заорал Эд, и парень то ли послушался наконец, то ли попросту свалился вниз от страха. Эд не слишком беспокоился за него — как и все строения в Нижнем городе, здание «Алой подвязки» не отличалось высотой, и до земли было не более десяти футов.

За наблюдением Эд, впрочем, потерял драгоценные секунды. Головорезы без труда отшвырнули стол в сторону, громыхнув им о стену и сметя ножками канделябры с комода, и с рёвом ринулись на Эда. Тот наклонился, пропуская над головой просвистевший клинок, и полоснул кинжалом по животу, открывшемуся в этот момент для удара. На лицо ему брызнула кровь, головорез пошатнулся, но его друг уже зашёл с другой стороны. Эд двинул ему локтем под дых и для верности наподдал коленом в пах. Бандюги, как по команде, отступили, лишь теперь заметив, что оба претендента на полуоголённые прелести милашки Нэнни устранены, и дальнейшая драка не имеет смысла.

— Честь имею, мои лорды, наслаждайтесь, простите за беспокойство, — сказал Эд и, ухватившись за подоконник обеими руками, сделал через него обратное сальто, эффектно вылетев в окно. Головорезы провожали его крайне мутными взглядами, обратившимися затем, наконец, на предмет и первопричину битвы. Малышка Нэнни, встретив этот взгляд, снова завизжала.

Эд слышал её визг, приземляясь на полусогнутые ноги перед самым входом в «Алую подвязку». От удара об землю из лёгких у него выбило весь воздух, но он умудрился не покалечиться — и немедленно обернулся, проверяя, так ли удачлив его юный безмозглый друг.

Юный безмозглый друг Эда стоял рядом, глядя на него с ужасом, благоговением и растерянностью. Он, кажется, не понимал, что произошло, и тем паче — что могло произойти. Всё ещё могло, говоря по правде.

Рука Эда железной хваткой вцепилась в плечо юноши.

— Хотелось бы знать, какого хрена… — начал Эд, и тут на него напали.

На сей раз в самом деле напали, всерьёз. Эд всё ещё ждал дальнейших неадекватных действий со стороны поклонников Нэнни, поэтому держал ухо востро — и успел заметить справа от себя тень, прежде чем её обладатель метнулся к нему с ножом. Эд рванулся в сторону, увлекая юношу за собой, а потом, оттолкнув его, развернулся к нападающему, выбросив перед собой кинжал.

Несколько мгновений они стояли друг против друга среди глухих звуков ночной улицы. Эд видел глаза напавшего, узкие и блестящие, похожие на птичьи. Потом убийца ударил. Эд уклонился, слыша треск рвущейся ткани и готовясь ощутить вспышку дикой боли в боку. Но нет — и на сей раз повезло. Не дав Эду передышки, противник бросился на него в третий раз; Эд не стал бить в ответ, вместо этого бросил кинжал наземь и перехватил несущуюся на него руку. Лезвие царапнуло его запястье. Эд вывернул вражескую кисть со всей жестокостью, на какую был способен, но вместо болезненного воя и звона выпущенного клинка услышал глухой свист — и ощутил тяжеленный удар кулаком под дых. «Профессионал, чтоб его бесы взяли», — успел подумать Эд, прежде чем получил второй удар. Он стал ослаблять хватку, увидел блеск лезвия над головой, услышал предупреждающий крик со стороны — он так и не понял, чей…

А потом тело нападающего грузно повалилось наземь. И что-то захрустело под его откинувшейся головой. К сожалению Эда, это был не вражеский череп, а всего лишь глиняные осколки цветочного горшка. И на лбу убийцы была не кровь, а лишь красные лепестки петунии, бессильно распластавшиеся у него меж глаз.

Эд услышал над собой победный клич и, вскинув голову, увидел желтогривую Оливию в расстёгнутом лифе, торжествующе потрясавшую кулаком над головой. Поймав взгляд Эда, она послала ему воздушный поцелуй. «Неужели и впрямь не притворялась?» — подумал Эд удивлённо — и, тут же опомнившись, крутанулся, ища взглядом мальчишку, из-за которого разразился весь сыр-бор.

Тот прижимался к стене ни жив ни мёртв. А в нескольких шагах от него, в ничуть не лучшем состоянии, стоял всадник — человек в плаще с капюшоном, судя по фигуре, такой же сопляк, которого бесы, глупость и жажда приключений занесли ночью в трущобы Нижнего Сотелсхейма.

Ни звука не издав, Эд ринулся к всаднику и стащил его с коня. Всадник тоненько вскрикнул и повис у него на руке. Эд отстранил его, не грубо, но твердо.

— Просите, мой лорд. Вам воздастся, — туманно пообещал он, а затем, схватив стоящего у стены и потрясённо глядящего на всё это мальчишку, подволок его к коню и усадил в седло. Прежде чем хоть кто-то из участников сцены смог понять, что происходит, Эд со всей силы ударил коня по крупу и завопил:

— А ну, пшла-а-а!

Конь испуганно заржал и сорвался в галоп; мальчишку дёрнуло в седле, но он сумел сохранить равновесие — ездить верхом у него получалось много лучше, чем геройствовать в паршивых борделях. Эд глянул было в сторону всадника, которого так беспардонно спешил, но того уже и след простыл — сбежал, должно быть, одурев от страха, что отберут, не сходя с места, что-то поважнее коня.