Юлия Остапенко - Тебе держать ответ

— Ортойя? Ты совершенно уверен, что он назвал именно это имя? — спросил конунг, пристально глядя на Эда. Тот кивнул:

— Совершенно. И, да простит мне великий конунг, я не удивился — ведь в бордель Квентина привёл именно Ланс Ортойя. Я узнал его, ещё когда увидел мёртвого на полу, но тогда, разумеется, ни о чём не подумал. Признаться, я и вовсе был уверен, что этот человек напал на меня, а не на Квентина.

— Что тебя переубедило?

— Он не пытался убить или ранить меня. Только оттолкнуть.

— Больше ты ничего не успел у него спросить? Только имя того, кто его послал?

— Простите, мой лорд, но я всегда спрашиваю именно это, когда мне пытаются перерезать горло в подворотне, — жёстко улыбнулся Эд. — Личный интерес, знаете ли.

— Однако ты не можешь быть уверен, что его мишенью был именно Квентин, а не ты.

— Не могу, мой лорд. Но посудите сами. Ланс Ортойя приводит Квентина Фосигана в бордель. В один из самых дрянных и дурно охраняемых борделей, прошу ещё раз заметить… и, если необходимо, задокументировать, — добавил Эд, слегка поклонившись в сторону сцепившего челюсти референдия. — Ланс Ортойя, младший, если не ошибаюсь, племянник лорда Микаэля Ортойя — далеко не первое лицо в клане, жизнью которого не столь страшно рискнуть. Именно в эту ночь они идут именно в этот бордель и выбирают именно эту шлюху… прошу прощения, мой конунг… эту даму, и именно с ними затевают ссору завсегдатаи борделя.

— Ты уверен, что они завсегдатаи?

— О да, мой лорд, — беспечно отозвался Эд. — Я там часто бываю, так что могу быть уверен.

— А кого-нибудь из Ортойя ты там прежде видел?

— Нет, мой лорд. Никогда.

Сенешал уже не менее пяти минут гримасничал, пытаясь подать конунгу сигнал, но тот упорно игнорировал его, неотрывно глядя на Эда.

— Я слежу за твоей мыслью. Продолжай.

— Итак, даже если предположить, что ссора в борделе была случайностью, то предположить такое о нападении на улице уже намного сложнее. Стрела не попадает дважды в одно яблоко, мой лорд. Квентина ждали при выходе — на случай, если ему удастся уцелеть в драке. Убийца у двери должен был лишь подстраховать на случай, если инсценировать пьяную драку не удастся — что и произошло по вине вашего покорного слуги.

— Домыслы, — отрезал референдий. Эд помнил, что он состоял в отдалённом родстве с Ортойя, хотя и не принадлежал к их клану, и его волнение можно было понять.

— Я бы согласился с благородным лордом, мой конунг, если бы не выбил из убийцы признание. Имя Ортойя он, повторюсь, назвал вполне внятно.

— А затем умер, — задумчиво проговорил конунг.

Эд развёл руками.

— Прошу прощения. В последнее время мне часто не счастливится на слишком сильные удары.

Сенешал, водивший дружбу с Бристансонами, вспыхнул и выпрямился. Конунг медленно перебирал пальцами, как всегда делал в большой задумчивости. Эд молча ждал вердикта.

— Эдвард Фосиган, — сказал он, — в присутствии этих свидетелей вы обвиняете клан Ортойя в покушении на убийство моего сына и наследника, лэрда клана Фосиган, а следовательно, в измене?

Эд ждал этого вопроса. Не в первый раз — и, он надеялся, не в последний. «Ты говорила, чтобы я поторопился, Алекзайн… что ж, делаю, что могу. И пока выходит недурно».

Он сделал вид, будто медлит, а затем сказал то, чего от него ждали:

— Я не могу выдвинуть такого обвинения, мой конунг. Но я могу свидетельствовать, что человек, напавший на меня и вашего сына, назвал своим заказчиком Ортойя. Более я ничего не могу сказать.

Конунг вздохнул. Он казался разочарованным. Эд мог понять его — уж от кого, а от Ортойя он не ждал удара. И был, в целом, прав, но это уже не имело значения. Эд знал нрав лорда Фосигана, знал его и сенешал, и побледневший референдий, и послушно скрипевший пером писец. И все они знали, что немало благородных лордов в правление Фосигана сложили головы по куда менее тяжкому обвинению.

Конунг встал и, хрустя пальцами, прошёлся по зале. Подол его соболиной мантии волочился по полу.

— Жаль, — тяжело вздохнул он, ни к кому не обращаясь. — Как жаль, что этот убийца мёртв. Не мешало бы подвергнуть его пытке. У тебя и впрямь несчастливая рука, Эд.

— Но, великий конунг, ведь… — начал было сенешал, однако референдий перебил его:

— Да позволено мне будет напомнить, что, буде и впрямь присутствовал преступный заговор, не помешало бы подвергнуть допросу держательницу этого… этого прискорбного заведения, а также мужчин и женщин, бывших свидетелями происшествия…

— Уже сделано, — равнодушно отозвался конунг. — Увы, они не смогли сообщить ничего вразумительного. Всё отрицают начисто. Верно, Олрид?

— Святая правда, мой конунг, — отозвался сенешал. — Палачи, впрочем, ещё работают с ними. Есть вероятность, что они хранят верность…

— Вы оптимист, друг мой, — вздохнул конунг. — В наше время ничтожно мало осталось людей, способных быть настолько верными, чтобы хранить молчание в руках опытного мастера в течение двенадцати часов.

Писарь громко икнул. Все взгляды обратились к нему, лишь конунг смотрел в окно, будто и не слыша торопливых сбивчивых извинений.

— К большому сожалению, — пояснил лорд Грегор, повернувшись к Эду, — нет ни одного свидетеля, который видел бы тебя вместе с убийцей внизу, кроме женщины, которая помогла тебе его добить. Она, однако, отвлеклась потом на охранников, выбивших дверь её комнаты, и не видела, как ты допрашивал его. По существу, спросить больше не с кого, кроме как с тебя. А тебя мне не хочется пытать. Ты всё-таки спас моего сына, — сказал конунг и улыбнулся. Эд улыбнулся в ответ, хотя губы у него онемели. Он наконец-то понял, слишком поздно, но ещё не столь ясно, чтобы это могло спасти его, — что весь этот спектакль был устроен вовсе не для Квентина.

«О Гилас», — осознав всю бездну своей глупости, подумал Эд, и ловушка захлопнулась.

— Милорд, — проговорил сенешал вполголоса, — следует ли мне расценивать это как приказ продолжить пытку Габбена? С учётом новых сведений…

— Даже не знаю, — сказал конунг задумчиво. — Я бы, пожалуй, даже поприсутствовал при допросе сам — любо взглянуть на человека, столь преданно защищающего своих хозяев. Впрочем, это странно — отчего он так и не назвал палачу имя, которое столь охотно открыл тебе, Эдвард. Я и не подозревал, что в тебе дремлет талант заплечных дел мастера.

— О чём вы говорите, милорд?

— А! Прости. Я забыл. Ты же не знаешь, кто такой Габбен. Джок Габбен — так, Олрид? — это имя человека, напавшего на тебя возле борделя. Ты хорошо допросил его, но недостаточно потрудился, добивая. Мы нашли его довольно быстро… и, поверишь ли, он до сих пор отрицает как связи с борделем, так и с Ортойя. Он называл совсем другие причины и совсем другие имена… и теперь я теряюсь, кому мне верить: слову члена моего клана или сведениям, добытым под пыткой у наёмника? Что скажешь, Эдо? Та ещё задачка, верно?