Анрил Зло - Бога.net (СИ)

Чёртов немец снова обошёл его.

Гонтьер, начальник императорской полиции Москвы и области, досадливо поморщился, когда пустая квартира подтвердила его невесёлые догадки.

— Перекрыть район, смотреть в оба — преступник на свободе, — объявил он в крепящийся к уху микрофон, не особо веря, что это поможет, после чего нервным жестом провёл ладонью по отросшим русым волосам, в которых уже виднелась седина.

— Капитан, здесь какое-то сообщение. Кажется, использована магия выше предусмотренной амулетами.

Сэм оживился, с пристальным вниманием слушая подчинённого. Серые глаза подозрительно сощурились — ситуация явно не предвещала для него ничего хорошего, но всё же, уже кое-что.

— Показывай.

Капитан полиции не заставил просить себя дважды и отошёл к арке, ведущей из зала в коридор. Действительно, к её каркасу небрежно прибит лист нестандартного размера с оборванными краями и испещрённый печатным текстом — очевидно, вырван из книги. Гонтьер, не мудрствуя лукаво, сорвал обрывок со шляпки гвоздя и тут же криво улыбнулся очередной шутке противника. На листе жёлтым маркером крупными кривыми буквами значилось следующее:

«Отсоси, Гонтьер:)».

Он любил этот город. Несмотря на всю его грязь, пыль, разврат, удушающую жару и буквально плавящийся под ногами асфальт, нет, во многом именно благодаря им: неисчерпаемое поле деятельности, реформ, преобразований… Где, как не в крупном мегаполисе возможно осуществление любых планов и желаний? Подавляющее большинство стремилось утолить самые низменные потребности, оно и понятно: не требует ни физических, ни моральных усилий, самое «то» для поколения лентяев, обжор и жадин, у которых есть всё, и которым не нужно ничего. Мир давно скатился бы в никуда, не будь в нём мечтателей, одним своим существованием делающих его лучше.

Крепкий парень — хвала государственным рекомендациям о потреблении определенного количества протеинов до достижения двадцатипятилетнего возраста — не отводил взгляд от мелькающих за стеклом автомобиля видов: его серые глаза затуманились дымкой задумчивости, что в последнее время происходило с ним чаще обычного. Он смотрел будто бы сквозь этот мир, видел его по-другому — лучше или хуже, но никогда, как есть — и время от времени выпадал из реальности, становясь кем-то другим, бродя по совершенно незнакомым улицам, слыша незнакомую речь, но отчётливо понимая каждое слово, его мысли смешивались с чужими, более зрелыми размышлениями, в которых никогда не было ничего хорошего. Он не понимал, боялся этой мрачной личности, что может убить просто ради забавы, он отрицал её и всё-таки она составляла неотъемлемую часть его самого. Андрея Волкова — он знал, что того парня зовут так же, и что фамилия ему подходит много лучше, чем ему. Сначала смена реальностей едва не сводила его с ума, теперь же он привык к ней и, как не старался, не смог бы избавиться. Ведь она существует. Всё так же реально, как здесь.

— Андрей? Андрей, ты слышишь меня? Андрей! — в голосе молодой и по-своему привлекательной женщины послышались тревожные нотки: снова этот отсутствующий взгляд, так пугавший её вот уже пять лет.

— Да, мам. Просто задумался, — он отвёл взгляд от окна, когда ему похотливо улыбнулась девушка, сидевшая в машине напротив: они как раз остановились на светофоре, пропуская обширный поток пешеходов, и у той появилась возможность пристальнее рассмотреть его. Смазливая внешность, по которой поголовно тащатся его ровесницы, привлекала их и жутко бесила его обладателя, однако теперь он как раз проходил через последние стадии переходного периода, черты лица заострялись и становились грубее, но всё же своей привлекательности не теряли. Вот только не нужно ему всё это. Проблемы подросткового возраста обошли его стороной, чему виной стало редкое саморазвитие и те самые «вылеты» из реальности, он резко огородился ото всех, всё же оставаясь компанейским человеком, но ни на секунду не пожалел об этом.

— Ох… — женщина снова перевела взгляд на дорогу, зажёгся зелёный свет. — Прошло столько времени после смерти отца, а ты всё никак не образумишься.

— Всё нормально, просто перестань возить меня по врачам. Надоело. Они ничего не умеют, кроме выкачивания денег, — угрюмо и слишком резко сказал Андрей.

— Ты бы только видел себя… Это ради твоего же блага, сынок. У тебя экзамены скоро, вдруг это случится там? Ты же не станешь позорить… — она запнулась, — его имя?

Андрей сжал и разжал руки в кулаки: в том, что он недостоин быть сыном своего великого отца, она обвиняет его уже не в первый раз. Он из кожи вон лезет, но постоянно слышит в свой адрес одни и те же упрёки и иной раз сокрушается по поводу «неправильной» смерти — на месте отца должна была быть она.

— Не нужно изображать из себя заботливую мамашу и любящую жену. Ты просто хочешь, чтобы я быстрее взял управление компанией в свои руки, потому что ни черта в этом не понимаешь, а прибыль терять не хочешь. Ты ещё молода и красива — вполне нормально, что горишь желанием устроить свою личную жизнь, я тебя не осуждаю. Просто не нужно приплетать к этому отца и попрекать им всякий раз, когда тебя что-то не устраивает. Ладно, мам? — он испытывающе взглянул на неё, заставив вздрогнуть: не его слова, не его интонации, не его взгляд.

— Да, конечно, — сконфуженно ответила женщина. — Всё не так…

— Не нужно, — оборвал её Андрей. — Я уже сейчас разбираюсь в вопросах киберпротезирования и занимаюсь разработкой нескольких перспективных проектов — на твой век хватит.

— Что с тобой происходит? — тяжело вздохнув, спросила женщина после долгого молчания. — Ты никогда не говорил так… неужели, тот самый бред подчиняет тебя? Мне больно слышать это, больно видеть, как изо дня в день в тебе говорит ещё кто-то. Боже, я сошла с ума, — она покачала головой.

— Мам… — начал парень, на лице проступило запоздалое раскаяние и отдалённый страх: он знал, что она права — он меняется, и не в лучшую сторону. Знал, но не хотел верить, обманывал самого себя — крыть-то нечем.

— Да? — женщина повернулась к нему, смотря глазами блестящими от слёз.

Видя плачущих женщин, он всегда терялся.

— Следи за дорогой, — только и смог выдавить из себя он, снова повернувшись к окну, прощаясь с любимым городом — пусть и ненадолго, но за его пределами он чувствовал себя совсем паршиво. Видения обострялись, просачиваясь в реальность, Андрей терялся в них, и затянувшаяся отлучка могла привести к тому, что он не узнавал людей вокруг и шарахался от собственного отражения, не понимая и не помня, кто перед ним. Город как будто… защищает его. Пыльный, погрязший в дерьме людских пороков, он обладает собственным разумом, пускай и несоизмеримо отличным от человеческого. Андрей уверен в этом, но никому не рассказывает — не нужно давать матери очередного повода таскать его по врачам в промежутках между её романами, когда в ней бурлит нереализованная энергия, и она внезапно вспоминает, что у неё есть сын, бросает все силы на него, докапываясь до каждой мелочи… когда-то пытался возражать — понял, что бесполезно, запасся терпением.