Сара Маас - Королева теней

Если они все правильно рассчитали, через несколько минут они установят сосуды, подожгут шнуры и благополучно уберутся отсюда.

А еще через несколько минут, когда на континенте снова начнет действовать магия, он выжмет воздух из легких адарланского короля. И будет смотреть, как Аэлина сжигает это чудовище. Медленно, со смаком. Замечательный спектакль, достойный праздника летнего солнцестояния.

Конечно, его удовлетворение будет лишь слабым отблеском того, что испытает генерал и все дети Террасена.

Они миновали крепкую железную дверь. Когти чудовищ смяли ее и сорвали с петель. Дальше начинался проход с гладким каменным полом.

У Эдиона перехватило дыхание. Ровану показалось, что его ударили между глаз.

Камень Вэрда.

Рован вспомнил предупреждение Аэлины насчет часовой башни, построенной из этого камня. Стоило ей оказаться рядом с этим веществом, как начинала болеть голова. Однако… это были ее ощущения в смертном теле. Но и его собственное тело воспринимало камень Вэрда как нечто глубоко враждебное. Больше всего бунтовала кровь.

Эдион выругался. Рован тоже не удержался.

Невдалеке слабо просматривался прямоугольник выхода, похожий на широкую щель в камне. За ним ощущалось открытое пространство.

Рован и Эдион выбрались в просторное круглое помещение с восьмью открытыми железными дверями. Это и был цоколь часовой башни.

Темнота и здесь была почти непроницаемой, и все же Рован не отваживался зажечь принесенный факел. Эдион шмыгнул носом. Казалось, у него насморк. Нет. Рован понял, в чем дело. Он дотронулся до подбородка. Так и есть – кровотечение из носа.

– Надо поторапливаться, – шепнул он Эдиону, перенося сосуд с «адским огнем» в противоположный конец цоколя.

Оставались считаные минуты, а там…

Эдион опустил принесенный сосуд. Рован встал на колени, чтобы приладить запальный шнур. Каждый удар пульса отзывался тупой болью в голове. Превозмогая боль, Рован прикрепил шнур и теперь разматывал его, приближаясь к Эдиону. В тишине было лишь слышно, как падают капли крови из их носов.

– Быстрее, – прикрикнул Рован на копавшегося Эдиона.

В ответ Эдион глухо зарычал. Хватит с него отвлекающих понуканий. Рован уловил эту мысль, но промолчал. Он давно уже не понукал генерала.

Выхватив меч, Рован двинулся к выходу из цоколя. Эдион шел следом, разматывая сдвоенный шнур. Оба торопились отойти как можно дальше, чтобы без опасений поджечь запалы.

Рован вознес молчаливую молитву Мэле Огненосице, прося помочь Аэлине заморочить голову королю и отвлечь его внимание «пленным» капитаном.

Сопя, Эдион продолжал разматывать шнуры, едва белевшие в кромешной тьме. Рован почувствовал, что у него кровоточит и вторая ноздря.

Боги милосердные, до чего же зловонным было это место. Так пахла смерть и все, что связано с нею. Камень Вэрда мешал думать. Ровану казалось, что его голову сжимают в тисках.

Они отходили все дальше и дальше. Только бы змейки шнура не подвели.

Что-то капнуло Ровану на плечо. Теперь и из уха кровь потекла.

Но на его плаще была не кровь.

В проходе раздалось глухое рычание. Рован и Эдион застыли.

По потолку двигались семь силуэтов.

Бросив катушку со шнурами, Эдион выхватил меч.

В зубах твари, спрыгнувшей с потолка, застрял кусок серой ткани. Рован обомлел. Это был лоскут, оторванный с полы его плаща.

Лоркан соврал.

Он не убивал гончих Вэрда.

Он навел их на след Рована.

Аэлина Ашерир-Галатиния пристально смотрела на адарланского короля.

– Селена. Лилиана. Аэлина. Мне все равно, каким именем вы меня назовете, – сказала она, нарочито растягивая каждое слово.

Караульные у нее за спиной не шевельнулись.

Аэлина чувствовала взгляд Шаола и напряженное внимание валгского принца, завладевшего телом Дорина.

Король наградил ее волчьей улыбкой.

– Думаешь, мне сложно заглянуть в разум моего сына и подробно расспросить его обо всем, что он видел в день побега твоего двоюродного братца? Нет ничего проще, чем вытянуть из Дорина любые нужные мне сведения.

Этого Аэлина не знала. Она вообще не собиралась говорить об этом.

– Удивлена, что вы так долго не понимали, кого пустили в свой замок. По правде говоря, я разочарована.

– О тебе можно сказать то же самое. Кстати, каково тебе было, принцесса, укладываться в постель с моим сыном? С сыном твоего заклятого врага?

Дорин продолжал стоять так, будто сказанное не имело к нему никакого отношения.

– А что потом заставило тебя оборвать отношения с ним? Чувство вины? Или он просто был ступенькой для проникновения в мой замок и, пробравшись сюда, ты в нем больше не нуждалась?

– Никак в вас заговорила отцовская забота?

Король усмехнулся:

– А капитану еще не надоело комедию ломать? Тоже мне, скованный по рукам и ногам!

Шаол напрягся всем телом. Аэлина едва заметно ему кивнула.

– Выйдите все, – едва взглянув на караульных, приказал король.

Гвардейцы послушно вышли, плотно закрыв тяжелые двери. Кандалы Шаола упали на мраморный пол. Капитан взмахнул затекшими руками.

– Предательская мразь, обосновавшаяся в моем доме. Подумать только! – Казалось, король рассуждал вслух. – А ведь когда-то это ты была скована по рукам и ногам. Ты едва не угодила на плаху. Я и представить не мог, какое сокровище отправил в копи Эндовьера. Террасенскую королеву! Мою рабыню и недолговечную защитницу.

Король разжал кулак и швырнул кольца на пол. Они запрыгали по красному мрамору.

– Тебе остается пожалеть, Аэлина Галатиния, что твоя огненная магия осталась на Вендалине.

Аэлина выхватила меч Оринфа и сорвала черную тряпку с эфеса.

– Где Ключи Вэрда?

– Наконец-то ты перестала потчевать меня дурацкими историями. А если я тебе не скажу, что ты сделаешь со мною, наследница Террасена?

Король подал знак Дорину. Принц сошел вниз.

Время. Ей любой ценой нужно выиграть время. «Адский огонь» еще не разнес часовую башню.

– Дорин, – тихо позвал Шаол.

Принц не отвечал.

– Что, капитан? Пробежки по садам сегодня не будет? Думаю, ты отбегался.

Не сводя глаз с короля, Шаол выхватил Дамарис – подарок Аэлины.

Король барабанил пальцами по изогнутому подлокотнику трона.

– У наследницы Террасена весьма кровавая история. Что сказала бы уцелевшая террасенская знать, если бы им стало известно, какие, с позволения сказать, подвиги совершила их королева? Понравилось бы им, что их королева поклялась верно служить мне? Скорее всего, их надежды на возрождение Террасена тут же рухнули бы. О каком возрождении может идти речь, если даже их наследная принцесса, которую они считали погибшей еще в детстве, запятнала себя с ног до головы?

– Вашему величеству нравится произносить монологи и слушать звук собственного голоса? – спросила Аэлина.