Мила Лешева - Обрести крылья. Путь к звезде.

— Лин, может принести мороженого? Или вина?

— Знаешь, вино будет весьма кстати. Боги, ты не представляешь, что происходит!

Друзья переглянулись, и Кэл спросил:

— Расскажешь?

— Да. Вот только… вам я расскажу все, но стоит ли знать об этом остальным — решать тебе, Рейн.

— А почему именно Рейну? — в голосе Кэла появилась прохладца.

— Потому что речь идет о заговоре против короны, если я правильно поняла. И мы оказались камушком в жерновах замыслов заговорщиков…

Рейн задумался:

— Лан узнает в любом случае, Раян тоже. Остальным знать не стоит. Ждите, я вернусь скоро!

— Скажи только, у тебя проблем не будет? — спросил Кэл, как только мы остались одни.

— Нет, ни у меня, ни у кого-то из нас, — вздохнула, — я так ждала этого бала, он так чудесно начался…

Он взял меня за руки:

— Самым большим чудом на этом балу была ты. Знаешь, мне почему-то безумно не хочется уезжать, хотя я очень сильно соскучился по родителям.

— А когда ты едешь?

— Теперь уже завтра утром, — тихо произнес он.

— Так скоро… — я сжала губы, пытаясь справиться с эмоциями.

Некоторое время мы просто молчали, затем Кэл воскликнул:

— А вот и наши друзья!

Подойдя, Рейн отдал мне бокал, я спросила:

— А Сигни и Тина? Вы их где оставили?

— Уже поздно, — мягко ответил Раян, — мы отвели их в общежитие. Рассказывай, что произошло!

Я рассказала, стараясь дословно пересказать диалоги, описать выражения лиц, позы — все, за исключением нашей беседы с ректором о затеянной им и магистром Гарродом провокации. В какой-то момент Лан с Рейном переглянулись, а Раян втянул воздух сквозь зубы. Закончив, я потребовала:

— А теперь объясните мне все!

Рейн покачал головой:

— Ты ведь и сама все уже поняла. Эр Гарран — один из самых древних родов Каэрии. У Сатии есть брат-близнец Саэрт, и довольно давно ходят слухи, что Саэрт и Амария близки несколько больше дозволенного. А Оровен — дядя Сатии и Саэрта.

— Получается, принцесса была готова уничтожить собственную семью? Ради чего? Ради власти? — у меня до сих пор не укладывалось это в голове. Ведь отец любил ее по-настоящему!

— Выходит, так, — покачал головой Лан и вздохнул, — беда в другом. Никто не знает, сколько у эр Гарран союзников. И меня пугает то, что произошло с Амарией.

— Видимо, Сатия случайно запустила своеобразный «боевой режим», — задумчиво произнес Кэл, — и, судя по всему, принцесса изначально была для заговорщиков лишь расходным материалом… Что с ней теперь будет?

Ответил Рейн:

— Тирриан человек слова. Как только выведут на чистую воду заговорщиков, ей заблокируют дар. Если у нее после этого останется разум, отошлют в одну из дальних резиденций, предварительно проведя ритуал отречения. Если обезумеет… Не знаю, но в любом случае блокировки дара и отречения ей не избежать.

— А что такое отречение? — поинтересовалась я.

— Исключение из семьи. После этого она не имеет права претендовать на что-либо, — пояснил Лан.

— Жестоко, но справедливо, — заметил Раян, — а что будет с Сатией?

— Зависит от того, что она знала о заговоре. Скорее всего, изгнание и отречение.

— А я всего лишь хотела потанцевать, — протянула я.

— Я же говорил тебе, что твое платье — страшное оружие! Если бы не оно, в стране могла начаться гражданская война! — заявил Рейн, а потом серьезно продолжил, — а вообще, спасибо. Если бы заговор удался, Каэрию бы залили кровью!

— Я тут не причем, все вышло случайно. И я больше не могу, — сказала я, вставая со скамейки, — простите, но я устала и очень хочу спать. Проводите меня кто-нибудь, пожалуйста!

Кэл протянул мне руку:

— Идем, Лин.

Мы медленно шли по дорожке, я опиралась на руку любимого, любуясь его четким профилем и с тоской думая о предстоящей разлуке. Не видеть его, не слышать… Так долго, больше двух месяцев! Интересно, а о чем сейчас думает он? Подойдя к двери общежития, я тихонько вздохнула и сказала:

— Вот и все. Доброй ночи, Кэл.

Он покачал головой, вглядываясь в мое лицо:

— Уже почти утро. Отдыхай, Лин, забудь обо всем. Сладких снов тебе…

Казалось, он хотел сказать еще что-то, но вдруг резко оборвал себя и ушел. Я посмотрела ему вслед и зашла в здание. Медленно поднялась по лестнице, без единой мысли в голове: усталость взяла свое, чувства притупились, казалось, воздух превратился в вязкую субстанцию, сквозь которую я продиралась. Зашла в комнату, стащила с себя платье и упала в постель, мгновенно провалившись в тяжелый, наполненный кошмарами сон.

Проснулась я, захлебываясь криком, от того, что меня кто-то немилосердно тряс. Распахнув глаза, села на кровати, все еще во власти кошмара: мне снова и снова снилось, как принцесса выпускает заклинание и мои друзья оседают на пол кучками пепла. Рядом на кровать плюхнулась Сигни, что-то твердя мне — я не слышала, что именно, из-за стука крови в ушах. Вглядевшись в мое лицо, подруга привстала и вдруг дала мне пощечину.

Я подскочила на кровати, с возмущением глядя на нее. Ну и тяжелая же рука у нее! Впрочем, надо признать, удар помог мне: сонная одурь мгновенно исчезла, а злость помогла собраться.

— С добрым утром, дорогая Лин, — слегка издевательски произнесла Сигни, — хотя какое там утро, третий час пополудни!

— Сколько?! — я была в шоке, ни разу за две жизни я не вставала так поздно. — Не может быть!

Впрочем, один взгляд в окно подтвердил истинность слов подруги: солнце уже давно миновало зенит. Покачав головой, я встала, коротко охнув от боли в натруженных ногах, и направилась в ванную. Впрочем, сделав пару шагов я застыла, краем глаза увидев себя в зеркале. М-да, видок у меня был еще тот — несвежий зомби, да и только! Ложась, я не умылась и ничего не сделала с волосами, так что теперь под глазами были фиолетовые потеки, а прическа могла занять первое место на конкурсе в стиле «взрыв на макаронной фабрике».

— Иди сюда, помогу с волосами, — прервала мои мысли Сигни, — сама ты их не распутаешь.

Она ковырялась почти полчаса, пока не вытащила все до единой шпильки и не расплела все пряди, затем подтолкнула меня к двери в ванную:

— Иди, мойся.

Вышла я только через час, Сигни вскинула на меня глаза и одобрительно заметила:

— Ну вот, теперь ты похожа на себя, а не на умертвие какое! Одевайся, — в мою сторону полетела форма, — и идем обедать!

— Да я не хочу, — все еще заторможено произнесла я, но тут же была прервана подругой:

— Я сказала идем, значит идем! Тебе надо поесть и начать соображать!

Выйдя из общежития, я глубоко вздохнула. Похоже, ко мне начал возвращаться разум, Сигни одобрительно кивнула:

— Ну вот, совсем другое дело! О, вот и наши парни!

Я повернулась, по дорожке к нам спешили Рейн и Лан. Подойдя, они улыбнулись и сказали хором: