Мила Лешева - Обрести крылья. Путь к звезде.

Я привалилась к стене, тяжело дыша, и простояла так секунд тридцать, потом мысленно дала себе пинка и подошла к телу. С трудом вытащив клинок из глазницы — все руки забрызгало кровью — я сняла у трупа с пояса связку ключей.

Как я скоро поняла, верхние этажи предназначались для местных хозяев и сейчас были пусты. Бросив взгляд сквозь стекло, я увидела картину, достойную изображений ада: казалось, сами камни плавятся и текут под огнем, в полыхающем закатом небе вспыхивали длинные языки пламени, то и дело задевая то голубых, то черных драконов. Встряхнувшись, побежала вниз: похоже, о комфорте пленников особенно не заботились, держа их в подземелье. С трудом открыла тяжелую каменную дверь, сделала несколько шагов по коридору и чуть не оглохла от согласных возгласов:

— Лин!!!

Сигни и Дойл прижались к решеткам своих камер, радостно рассматривая меня, а я начала лихорадочно перебирать ключи, ища подходящий. Сигни протянула руку:

— Вот этот! — и через несколько секунд упала в мои объятия. Через пару минут Дойл тоже был на свободе, а Сигни сказала:

— Лин, здесь наши дети, с островов, их тоже надо освободить!

— Конечно, идем! А еще кто-нибудь есть?

— Нет, пленников больше нет. Иногда приводили какого-то мерзкого типа, он все пытался у нас в мозгах копаться, да только безуспешно, — пояснил Дойл, пока мы освобождали ребят. Они выглядели слабыми и опустошенными, но ходить все же могли. Поддерживая их, мы поспешили на выход, по дороге я парой фраз обрисовала друзьям наше положение.

Дойл приоткрыл входную дверь и тут же отшатнулся: струя огня прошла практически рядом с его лицом. Мы переглянулись, и Сигни обратилась к детям:

— Так, слушайте меня внимательно! Там страшно, но вы должны собраться и бежать изо всех сил. Все понятно? Слушайте мои команды!

Она подошла к двери и взглянула наружу, выдохнув:

— Какой ужас!

Я последовала ее примеру. К виденной мной мельком картине добавились воронки торнадо, что атаковали Таэршатт, ломая им крылья — это сражался Раян. Над тропой, что вела в шахты, кружился голубой дракон, время от времени посылая вниз струю огня. Проклятье, пока он здесь — нам не пройти!

Черная тень упала на него словно молния, язык огня — и голубой взмыл в небеса, желая наказать дерзкого за его смелость. Дойл рывком открыл дверь, Сигни скомандовала детям:

— Бежим!

Мы бежали, как не бегали никогда, уворачиваясь от случайно долетавших до земли огненных плевков и камней — начался камнепад. Несколько минут, и мы были уже близко, оставалось буквально метров тридцать. Я бросила случайный взгляд в сторону человеческой фигурки на скалах и чуть не закричала от отчаяния, увидев, как она падает под градом камней, а вихревые воронки схлопываются. Дойл толкнул меня в спину, крикнув «вперед», и я побежала, глотая слезы. Сверху спикировал дракон, дыша огнем, и мы нырнули в шахту, провожаемые пламенем. Несколько метров — и огонь остается за спиной, а нас подхватывают крепкие мужские руки.

— Сигни, Лин, Дойл, — Крад обнимал нас, искренне радуясь, — живые! Я уж боялся, что и не увижу вас больше! А это кто? — обратил он свое внимание на сбившихся кучкой детей.

— Это, — я только хотела начать объяснение, как к нам сквозь столпившихся островитян пробился мужчина — молодой, но с наполовину седой головой и бородой, который схватил в охапку одну из девочек и закружил ее, приговаривая:

— Герна, сестренка!

Та вцепилась в него руками и ногами, обнимая, и лишь молча плакала. Крад уставился на нас большими глазами:

— Это что, те дети, что у нас скрали? — дождавшись нашего утвердительного кивка, потер отросшую щетину и спросил:

— Так что все-таки случилось?

Сигни указала на меня:

— Спросите Лин, это она все устроила! — в последних словах ее прозвучала гордость.

Взгляды всех присутствующих обратились на меня, заставив поежиться:

— Я сбежала, привела помощь. Это тоже драконы, из враждебного местным хозяевам клана. Если увидите, имейте в виду: захватившие вас — Таэршатт, в образе драконов они бледно-голубые, «наши» — Шарэррах, черные. Вот они сейчас между собой и сражаются, да так, что камни текут.

Закончив, закашлялась и прислонилась к стене: с каждой минутой я ощущала себя все хуже. Шахта действовала на меня значительно больше, чем на Дойла или Сигни, видимо потому, что во мне была эльфийская кровь, или просто они уже привыкли к действию браслетов. Сигни встревожено посмотрела на меня:

— Лин, ты что? На тебе лица нет!

— Ушло погулять, вернется не скоро, — устало пошутила я, — Сигни, это ведь тенаритовая шахта. Неужели на вас она не действует? А как же браслеты?

— Первое время было ужасно, — ответил за нее Дойл, — потом приноровились. И здесь неуютно, но и только. А у тебя дела обстоят явно хуже!

Я кивнула и согнулась в приступы сухой рвоты, перед глазами все плыло. Выпрямившись, посмотрела на друзей и спросила:

— Ой, а чего это вас по трое? Три Сигни, три Дойла? Вы растроились… или расстроились?

Друзья переглянулись, один из Дойлов подхватил меня и сказал:

— Сигни, оставайся здесь, я отнесу Лин ближе к выходу. Ей оставаться здесь слишком опасно, — его голос слышался словно откуда-то издалека.

Подруга кивнула, Дойл сделал шаг к выходу — и в эту секунду сверху, перекрывая его, опустилась толстая металлическая решетка. Все присутствующие ахнули, Дойл опустил меня на землю и шагнул к ней. И тут же отшатнулся: за решеткой, рассматривая нас словно насекомых, стояли Таэршатт, отчетливо видимые в свете магических светильников за их спиной. У меня все по-прежнему плыло перед глазами, и я никак не могла понять: сколько их?

Позвала тихонько:

— Сигни! Сколько их там?

Она оглянулась на меня и присела рядом на корточки:

— Их четверо. Что, совсем плохо?

Я кивнула, сказав:

— Странные какие… Ну заперли они нас, а дальше что? Магия тут не действует, что они с нами сделают?

Подруга пожала плечами, Дойл подошел к нам:

— Похоже, нам придется ждать, пока закончится бой. Ну да это не самое страшное.

Вдруг он встрепенулся и потянул носом воздух:

— Вы тоже чувствуете запах?

Я покачала головой:

— Вообще ничего не чувствую. Похоже, мои дела плохи.

Сигни принюхалась, а потом сказала:

— Да, сладковатый такой запах. Противный какой-то! И смотрите, дым!

— Проклятье! — Дойл побелел, — варнельский лотос!

— Ты уверен? — Сигни явно была потрясена.

— Да, к сожалению. Ну что ж, по крайней мере смерть не будет болезненной.

Варнельский лотос был сильнодействующим наркотиком. Вернее, наркотиком был дым, образуемый при сжигании его цветов. В то же время лепестки и листья лотоа использовали для изготовления ряда лекарственных снадобий, так что его продолжали разводить. «Дымок» же вызывал красочные галлюцинации, давал ощущение силы и всемогущества… и убивал: четверть часа, и ты труп.