Пола Брекстон - Серебряная ведьма

Ничего. Ни одной подсказки. Ни единой.

Тильда снова поворачивается к лодке – та прекрасна в своей простоте, а тысячелетний возраст придает ей внушительный вид. Тильда не может устоять перед соблазном дотронуться до нее еще раз.

– Неужели ты принадлежала Сирен? – спрашивает она вслух, и ее голос кажется на удивление громким в тишине подвала. Внезапно ее охватывает желание залезть в лодку. Она боится, что мистер Рейнолдс поймает ее на столь вольном обращении с таким бесценным экспонатом, но ей сразу становится ясно – она должна это сделать. Тильда снимает обувь и осторожно залезает в неглубокую узкую выдолбленную полость, надеясь, что стойки, на которых установлена лодка, достаточно прочны, чтобы выдержать ее вес. Раздается настораживающий скрип, но когда Тильда садится неподвижно, лодка перестает качаться. Когда долбленка возобновляет пение, глаза Тильды затуманиваются, и у нее вновь начинает кружиться голова.

Совсем как с гривной. Может быть, надеть ее? Посмею ли я?

А что, если совместное действие гривны и лодки окажется слишком сокрушительным? Эта мысль, казалось, должна ужаснуть ее, но нет. Тильде вдруг становится ясно, что нужно делать. Она точно знает, как получить ответы на свои вопросы. Медленно вдохнув и выдохнув, она вынимает гривну из кармана и надевает на предплечье. Тильда продолжает сидеть с открытыми глазами, напрягая все силы, чтобы противостоять ощущению, будто неведомая сила вращает ее и шатает из стороны в сторону, и неясным звукам, которые обрушиваются на нее. Она чувствует ужасную сухость во рту. На лбу выступает испарина. Лампы в подвале начинают мигать, потом их искусственный свет сменяется белым сиянием, таким ярким, что Тильда вздрагивает. Пальцы начинает покалывать, и это ощущение быстро усиливается, доставляя неудобство.

Ну все, я готова. Покажи мне. Покажи мне ребенка Сирен. Покажи мне, что случилось.

Тильда закрывает глаза.

И начинается мощная атака на ее органы чувств – она видит неясные лица, деформированные фигуры животных, слышит жуткие звуки и искаженные слова. Мелькает ужасное лицо ведьмы из раскопа, и Тильда чуть было не открывает глаза, но этот образ тут же исчезает. Тильда заставляет себя держать глаза плотно закрытыми – только так она может увидеть то, что ей нужно. Она силится разобрать что-то определенное в фантасмагории неясных пульсирующих образов, атакующих ее мысленный взор.

– Где ты? – шепчет она. – Где ты?

И хаос прекращается так же неожиданно, как и начался. Образы уходят, краски тускнеют и пропадают, остается только колеблющийся мягкий голубой свет. И в это освещенное пространство входит женская фигура. Она высока и стройна, в ее косы вплетены витые кожаные жгуты. Ее глаза подведены сурьмой, на коже видны татуировки.

– Сирен!

Сирен идет в сторону Тильды, ее пронзительные глаза сияют, приковывая к себе завороженный взгляд художницы, требуя, чтобы та продолжала смотреть. У Тильды перехватывает дыхание, когда она видит, что Сирен держит за руку маленькую девочку. Малышка спокойно идет рядом с матерью, ее серебристые волосы распущены, на губах играет счастливая улыбка. На мгновение мать и дочь останавливаются, потом картинка начинает колебаться и вибрировать, и в нее врывается громкий топот лошадиных копыт. Сирен отпускает руку девочки и хватается за живот. В ужасе Тильда смотрит, как ее руки заливает кровь, текущая неудержимым потоком, и Сирен, шатаясь, отступает назад, ее образ тускнеет, размывается и исчезает в темнеющей синеве. Девочка, оставшись одна, продолжает пристально смотреть на Тильду. Все звуки вдруг стихают. Видение становится четким и неподвижным. Одно блаженное мгновение Тильда смотрит в глаза дочери Сирен, чувствует свою связь с нею, и это чувство так сладостно, что на глаза ее наворачиваются слезы.

А потом все прекращается. Тильда открывает глаза, вытирает слезы рукавом и моргает, стараясь приспособиться к обычному освещению музейного подвала. Видение было таким четким, таким ярким и таким оглушительным, что она удивляется, почему на шум не прибежал мистер Рейнолдс.

Но он не мог ничего слышать. Разумеется, не мог. Это могла слышать только я. Я видела их. Видела их обеих.

По возвращении в коттедж Тильда чувствует себя совершенно обессиленной. Она звонит Дилану, чтобы отложить его приезд, ссылаясь на то, что слегка простудилась, потом долго стоит под душем в попытке избавиться от ощущения непреодолимого страха, которое видение оставило в ее душе. Она охвачена противоречивыми чувствами, мысли ее путаются. Ей бы следовало радоваться тому, что она увидела ребенка, маленькую дочку Сирен, но ее радость омрачена жестоким убийством предка. Тильда возвращается в студию и пытается начать работать, но у нее ничего не получается. Она снова и снова проигрывает в сознании увиденную сцену. Теперь она точно знает: у Сирен была маленькая дочь. И, судя по видению, девочка не погибла вместе с матерью.

Но значит ли это, что она уцелела после набега на остров? Или нет? Я по-прежнему этого точно не знаю.

Позже она выводит Чертополошку погулять. Она намеренно обходит озеро стороной: если ее увидит Дилан, получится неловко, к тому же сейчас Тильде хочется быть подальше от всего того, что стоит за озером. Ей хочется отдохнуть от напряжения, которое оно с собой несет. Они с собакой взбираются на вершину холма, следуя по дорожке, протоптанной в мокром снегу стадом овец. Они поднимаются почти час, прежде чем отдохнуть на осыпавшейся каменной стене на вершине. Вид, открывающийся на долину, великолепен, несмотря на то, что снег тает с каждой минутой. С такой высоты озеро кажется намного меньше, что позволяет Тильде взглянуть на происходящее со стороны. Отсюда могила в раскопе почти не видна, как будто ее никто никогда не находил и не раскапывал. Или как будто ее вообще никогда не существовало. Тильде жаль, что могила все-таки существует: в глубине души она знает – ей еще придется столкнуться с существом, которое там лежит. Оно не оставит ее в покое. Придется с ним побороться

Но не сегодня. Не сейчас.

Она сидит и любуется великолепным пейзажем, пока ее согревают многочисленные шерстяные одежки, затем возвращается в коттедж, чтобы подбросить дров в печь и камин и приготовить что-нибудь поесть.

Приходит ночь, но, несмотря на усталость, разум Тильды работает слишком напряженно, чтобы позволить ей погрузиться в сон. За час до рассвета она оставляет бесплодные попытки заснуть и встает. Чертополошка поднимает голову и виляет хвостом.

– Не вставай, девочка. Еще слишком рано. Я пойду заварю чай.

Но собака не желает оставаться в спальне одна и вслед за хозяйкой сбегает по лестнице на кухню. Тильда ставит чайник и, помешав кочергой угли в печи, подкидывает в нее еще дров. Поленья начинают тлеть, давая больше дыма, чем жара, потом огонь разгорается. Глядя на игру оранжевых языков пламени на фоне серой золы, Тильда думает, что же делать дальше. Она ушла из музея опечаленная, но полная надежды. Теперь она знает точно – у Сирен был ребенок, но его след не удастся отыскать, копаясь в тамошних архивах.