Пола Брекстон - Серебряная ведьма

Сознание возвращается к тому моменту в лодочном сарае, когда она поняла, что никто не придет и не спасет ее. Она, дрожа, сидела на сырых скользких досках причала, пытаясь понять, почему призрак ведьмы ее не убил. Ведь без нашейной гривны, без Чертополошки Тильда была беззащитна. Она была легкой мишенью. И тем не менее привидение, вырвавшееся из могилы, предпочло запереть ее в этом лодочном сарае вместо того, чтобы нанести смертельный удар. Это казалось бессмысленным после всех его остальных атак, после того, что произошло, когда Лукас поднял придавливавший останки камень. Почему после всех преследований и угроз ведьма на сей раз предпочла отступить? Тильда заставила себя попытаться найти этому возможное объяснение.

Она хотела только напугать меня. Но почему? И потом, когда она бросила в меня кирку, было ясно, что она пытается меня убить. Но ведь тогда я могла использовать против нее гривну. Так чего она все-таки хочет: напугать или убить? Тогда, в студии, ведьма крикнула: «Жизнь за жизнь!», как перевел Дилан. Но разве есть вероятность, что женщину в той могиле убила Сирен? Если теория Лукаса верна и ее смерть была карой, то я не вижу, каким образом Сирен могла уложить ведьму в эту могилу. А тогда с какой стати той преследовать потомков прорицательницы?

Чем дольше Тильда думала над этой головоломкой, тем громче в ее голове звучали слова: «Жизнь за жизнь!»

Она хочет кого-то умертвить, но не меня. Хочет забрать чью-то жизнь, но не мою. Чью же тогда? Кто еще может быть с нею связан? Профессор Уильямс говорил, что родился в северном Уэльсе. Его жена Грета и ее брат, отец Дилана, по словам профессора, родом из Винчестера. То есть не из Уэльса, а из Гемпшира.

Тогда Тильда видит возможную связь. Всего лишь тонкую ниточку, которая может связать прошлое с настоящим таким образом, о котором никто из них не подумал раньше.

Винчестер. Столица древнего королевства Уэссекс. Место, где родилась королева Мерсии. И место, куда она отправила своих рабов. Не только дочь Сирен, но и других, уцелевших в резне на острове. Кто это был? Я должна вспомнить. Женщина за тридцать и мальчик-подросток. С зелеными глазами. Как у Дилана. О боже! Связь была у меня под носом, но я ее не видела. Профессор Уильямс говорил, что именно Грета хотела переехать к озеру. Что она чувствовала родство с ним. Она изучала историю острова и его окрестностей и, наверное, приблизилась к правде о том, что произошло во времена правления принца Бринаха. А потом она умерла, прежде чем успела найти оставшийся кусочек головоломки. Узнала ли Грета о связи ее семьи с островом? Хотела бы я это знать.

Вот оно что! Дилан – потомок того мальчика-подростка, еще одного из рабов, отправленных с острова в Уэссекс. Должно быть, он был сыном человека, причастного к участи заживо похороненной ведьмы. И она вернулась за жизнью Дилана. Теперь, когда Тильда это поняла, головоломка наконец сложилась. В «Лендровере» призрак ведьмы хотел напасть не на Тильду, а на Дилана. И опора прожектора на раскопках должна была упасть именно на него.

Дилан!

И теперь мысль о нем, мирно спящем в коттедже, беззащитном и не подозревающем о грозящей опасности, вызывает в душе Тильды панический страх. Всего лишь несколько секунд назад она была готова сдаться, опуститься на дно и стать частью озера. Смириться со своей судьбой. Но теперь, когда к ней вдруг пришло осознание, что Дилана может спасти только она, Тильда уверена, что обязана бороться за свою жизнь.

Я не смогла помочь Мэту. Но я не позволю умереть Дилану. Ни за что!

Она пытается колотить ногами по воде. Ее ноги сильны, но от холода так онемели, что она почти их не чувствует. Тильда двигает руками в отчаянной попытке остановить свое падение на дно и выбраться на поверхность. Она видит свет над головой, но их разделяет так много темной воды. Грудь болит, в ушах шумит – все кричит ей: сделай вдох! Но Тильда понимает: если вдохнет на такой глубине, это станет ее концом.

Давай, девочка! Это как бег. Ты можешь, можешь!

Ей наконец удалось остановить падение, и теперь ее тело медленно движется вверх. Слишком медленно. Она чувствует, как легкие горят и силы уходят.

Сирен, где ты? Почему ты не помогаешь мне? Пожалуйста!

Но видение не является и не ведет к спасению. Высокая незнакомка не приходит ей на помощь.

Неужели у меня ничего не получится? Неужели и Дилан, и я умрем из-за того, что произошло больше тысячи лет назад?

Думая об этом, Тильда ощущает, как окружающая вода меняет структуру. Чувствует, будто ее собственное тело преобразилось и стало частью озера, слившись с его студеной чистотой. Тильда понимает, что утратила преследовавший ее страх. И теперь она потрясена этой странной закономерностью: утонуть, больше не боясь воды. Возможно, она всю жизнь толковала фобию превратно.

То был не страх, а благоговение, смешанное с восхищением. Не отвращение, а… Что? Потребность? Стремление, да, что-то вроде страстного стремления, от которого у меня сосало под ложечкой и учащался пульс. Тоска по тому, что я потеряла. Все эти годы нервозность – это был не ужас перед неизвестным, а возрождение в душе далекого-далекого воспоминания. Памяти, которая должна была передаваться из поколения в поколение, но была утрачена, искажена в самом начале пути.

Она ничего не видит в воде под собой. Не осознает, что рядом есть кто-то еще. Первое, что она ощущает, – это давление на спину, толкающее ее вверх сквозь темную толщу воды. Тильда чувствует: ее сознание находится в состоянии свободного падения, она вот-вот лишится чувств, и поэтому ей не под силу понять, что с нею происходит. Она смутно сознает только одно – что-то выталкивает к свету дня. И оно очень, очень сильно. Мгновение спустя Тильда оказывается на поверхности, поднятая большой волной. Ее горло горит, и она кашляет и кашляет, отплевываясь, избавляясь от воды, которую вдохнула, погрузившись в озеро. Она начинает неистово колотить руками и ногами, боясь, что снова уйдет на дно, но понимает: сидит на чем-то, поддерживающем ее, не дающем утонуть. Тильда вытирает глаза и пытается определить, что же несет ее к берегу. Она инстинктивно пытается ухватиться за то, на чем сидит, и с удивлением ощущает под пальцами теплую упругую плоть, а впереди видит шею какого-то огромного существа. Оно поднимает из воды голову и, перебирая мощными конечностями, кончающимися перепончатыми лапами, грациозно и легко плывет в сторону мелководья.

Аванк! Боже, это Аванк!

Если бы Тильда не была потрясена, если бы после схватки с призраком так сильно не болело замерзшее тело, а после пережитого ужаса все ее существо не изменилось, она могла бы сейчас рассмеяться, сочтя, что сошла с ума. Но у нее не осталось сил на столь разумную реакцию. Она может только соскользнуть со спины великолепного чудища и на четвереньках выползти с мелководья на берег. Когда Тильда оборачивается к озеру, кашляя, с раскалывающейся головой, чувствуя, что готова лопнуть от переполняющей желудок воды, она успевает лишь на краткий миг увидеть хвост Аванк, уходящий в глубину.