Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

— Разумеется. Свидетель у нас слишком ненадёжен, чтобы верить ему на слово.

— Шея перебита, в месте удара кость раздроблена. Да и ключица, видно, сломана. Кровь долго текла из раны и никак не унималась. Может, конечно, девица болела чем-нибудь кровотечению способствующим, не знаю. Вот только в ранах, что после демонов остаются, это не часто встречается.

— Я слышал, что слуги сатаны выделяют обжигающую слизь, — вспомнил сержант, — если она попадает на кожу…

— Есть здесь такой ожог, — Виланд вынул из-за пояса кинжал и осторожно отодвинул лезвием материю. Кровь, которой была пропитана ткань, уже засохла, и лоскут попросту согнулся, обнажив верхний край раны на шее.

— Это ожог?, — спросил Ладвиг, разглядывая не испачканный кровью вспухший край раны.

— Да, видишь, всё покраснело, кожа пузырями мелкими вздулась. Вот здесь, совсем как роса на траве. Если такой пузырик проколоть, — стражник сопроводил свои слова действием, — оттуда водичка мутная потечёт. Кабы девица осталась жива, пузыри и до размеров бычьего глаза раздуться могли. Потом они всегда сами лопаются, и на коже в том месте рана остаётся. Неглубокая, но болит сильно и не заживает долго. Если раны множественные, то лихорадит человека сильно, не все выживают.

— Да вы ещё и доктор?, — искренне восхитился Ладвиг. — Повезло мне!

— Поживёшь с моё, сержант, и не такому ещё научишься, — усмехнулся Виланд.

— Значит, всё-таки демон… Магистрат не слишком обрадует это известие.

— Выходит так. По траве они следов никогда не оставляют. Разве что… — стражник огляделся по сторонам, — …по деревьям он вдруг скакал.

— А они умеют?

— Умеют, — кивнул Виланд. — Цепляются пальпами, раскачиваются, будто на верёвке, и летят вперёд, как из пращи. Деревья слизи ядовитой тоже не любят. Если в том месте кора тонкая, сжигает её, словно огнём. Дерево не погибнет, заживит постепенно рану, но шрам уродливый всё равно остаётся. Приметный.

— Предлагаете все деревья здесь облазить?, — с сомнением покачал головой Ладвиг.

— Все, пожалуй, не требуется. А вокруг поляны можно. Парнишка в команде есть мелкий. Бруно. По деревьям не хуже кота лазит. Можно ему поручить.

— Согласен. — сержант обратил внимание на лежавшую рядом с жертвой корзинку с крышкой. — Её вещи не осматривали?

— Я не позволил. Ни ребятам нашим, ни хлыщу магистратскому. Этим делом, говорю, должен заниматься дознаватель.

Ладвиг кивнул и принялся осматривать вещи убитой. Распространённая среди селян сплетённая из тонких прутьев корзинка лежала кверху дном. Оказалось, что ручка была сломана и глубоко ушла внутрь, заклинив откидывающуюся вверх плетёную крышку.

— Похоже, придавила её девица, когда падала, — предположил Виланд.

Сержант взвесил на ладони корзинку, освободил крышку и откинул её в сторону. Содержимое корзины немало удивило обоих следователей. Практически всё внутреннее пространство занимала мёртвая курица, обычная деревенская пеструшка.

— Надо же, и в её смерти нужно демона винить, — вздохнул стражник.

— Обломок ручки в крови, а вот и рана. — Ладвиг достал мёртвую птицу и положил на траву. — Пусто. В корзинке больше ничего нет.

— Любопытно… — Нахмурившись, Виланд сдвинул свои кустистые брови и стал похож на филина. — Нести в город одну единственную курицу…

— Ночью, — напомнил сержант и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. — А с чего это мы решили, что она шла в город, а не наоборот? Купила на рынке курицу и шла с ней к себе домой.

— Идти она могла куда угодно, в том числе из города. Но, есть тут одна неувязочка. Ночью молодая девица, да ещё без провожатого, ни за что не осмелиться уйти далеко от дороги. Тут днём-то, бывает, что шалят лихие людишки, а уж ночью…

— Значит, был у неё повод сторониться людей.

— Не уродина, и не прокажённая. Какой ещё повод? И где же ты видел, чтобы селяне покупали на городском рынке кур? Всё происходит наоборот.

— Может, это особенная порода?

— Не смеши… — Виланд осёкся и, взяв в руки курицу, стал мять её тушку в руках. — Любопытно… Полный зоб.

Он снова достал кинжал и одним взмахом разрезал несчастную курицу. Сержант скептически улыбался, наблюдая за действиями стражника, пока не услышал удивлённый возглас.

— Ого! Вот это улов! Посмотри, Ладвиг, это и впрямь особенная порода. — Виланд высыпал на ладонь содержимое куриного зоба и показал дознавателю полную горсть золотых крупинок.

— А Магистрат думает, что все их проблемы ограничиваются только демоном. А у нас здесь демон плюс контрабандное золото.

— Стоит ли привязывать демона к золоту? Не мог же он специально охотиться на курьершу.

— Наверное, не мог, — согласился сержант. — Скорее всего, они встретились здесь случайно, но всё это не отменяет главного вопроса: откуда взялся демон?

— Магистрат, конечно, первым делом задаст тебе именно этот вопрос, — стражник аккуратно извлёк из куриного зоба все золотые крупинки и высыпал их на заранее приготовленную тряпицу. — Но подразумевать он будет совсем другое: где демон находится теперь? Если эта тварь свободно разгуливает по окрестностям Энгельбрука, никто не может чувствовать себя спокойно.

— У меня есть к вам деловое предложение, Виланд. — сержант давно уже принял решение и ждал подходящий момент, чтобы его озвучить. — Дознавателю не обойтись без толкового и опытного помощника. Как вы смотрите на то, чтобы на пару декад оставить караульную службу и поступить в полное моё распоряжение?

— Это очень лестно для такого старого служаки, как я, — было заметно, что Виланда смутило неожиданное предложение сержанта, — у меня семья, которую нужно содержать… Не обижайся, Ладвиг, ты славный парень, но моё денежное довольствие — это единственная их надежда…

Ладвиг сразу понял причину беспокойства стражника и осторожно спросил:

— Долги действительно так велики?

Виланд отвёл глаза и шумно вздохнул:

— Да, времена наступили тяжёлые, а мы, хоть и не жили никогда на широкую ногу, но и сухую корку в пиве никогда не размачивали. Когда первый раз берёшь под расписку, кажется, что ненадолго и быстро закончится. Беды пройдут стороной, всё образуется и будет, как прежде. Оглянуться не успеваешь, как у тебя накапливается целый ворох долговых расписок. А по первым из них уже нужно расплачиваться… Я уже боюсь каких-либо перемен… Лучше воробей в руках, чем голубь на крыше.

Последнюю фразу можно было понимать двояко. "Воробьями" в Энгельбруке называли городских стражников за небольшие декоративные крылышки на шлеме. Хотя, некоторые обыватели утверждали, что прозвище связано с исключительной храбростью бойцов городской стражи. Дескать, они всегда готовы бесстрашно разогнать толпу нищих, но моментально запираются в караульных башнях при виде мало-мальски серьёзного противника.