Анастасия Сиалана - Острый осколок [СИ]

Улыбающегося оборотня я видела часто, ехидный оскал вообще сопровождал его двадцать четыре вата в сутки, но вот давящегося неуправляемой истерикой — никогда! Даже кровожадные планы ушли на второй план. Побрить его я всегда успею. Пусть побегает в осеннее полнолуние без своей тепленькой шерстки. Оборотень подо льдом, интересное блюдо.

А вот лже монарх не спешил осмеивать сей конфуз. Его пылающие розовым пламенем глаза сулили мне все муки нижнего мира. А нервишки то у пернатого шалят.

Не дожидаясь действий феникса, Его Величество наконец соизволило подняться.

— Я принимаю ваши извинения, и не в обиде за то, что вы только что доказали всю негодность моей охраны.

Высокий шатен лет сорока, со строгими серо-голубыми глазами, сейчас с веселым прищуром смотрел на меня. Мужественный, ничего не скажешь. Мужчина в самом расцвете сил. Не скажу, что он красив, скорее чудовищно обаятелен и властен, а это привлекает женщин. О-о-о-чень привлекает. Вот только сей субъект моего повышенного внимания может с легкостью отрубить нам головы за малейшее лишнее слово. Нам просто крупно повезло, что у короля с чувством юмора все в порядке, и что охрана немного зазевалась, а то быть нам нашинкованными тонкими слоями.

— Простите мою наглость, но каким образом я привела в негодность вашу личную охрану? — мне уже страшно, не хочу знать каким, но любопытство такая свинья, которая везде грязь найдет… э-э-э… то есть выход своему рылу.

— Вы неподражаемы, мадам. Так рвались засвидетельствовать мне свое почтение, что ошиблись объектом засвидетельствования, повернувшись… кхм… спиной ко мне и сшибли своим… кхм-кхм… почтением, опять же, меня, — Его Величество явно забавлялся, — и ведь не один воин не среагировал на такую страстную и, чего греха таить, приятную попытку убийства.

Я залилась краской так, что впору кровопускание делать, иначе само не сойдет. Всевышние, за какие такие проколы вы меня в подушечку для иголок превратили. Не люблю иглоукалывание, смилуйтесь!

— Как мило, — обратился как к нашкодившей девочке, — не думал, что жрицы любви, да еще и с севера, способны краснеть. Я был уверен, что никакая вещь на свете не смутит вас.

Опасный мужик. Осторожнее с ним надо.

— Любой ваш каприз будет выполнен, — я сделала книксен, — ни одно красное пятнышко больше не посмеет испортить мою профессиональную бледность.

— О, как неожиданно. Что ж, я рад, что удостоился вашего внимания, мадам. Пожалуй, мне пора. Торги. Надеюсь, вы участвуете?

— Нет, Ваше Величество. Я лишь представитель и владелец.

— Жаль, — неопределенно бросил монарх и направился к своему резному трону, где его ожидала ревнивая женушка, попутно прожигая во мне громадные дыры. Как же, как же, ее верный супруг вдруг ослабил пояс верности. И из-за кого? Из-за проститутки! Ох-ох-ох, только подлянок от королевы мне не хватало.

— У тебя проблемы, красавица, — шепнули мне на ухо.

— Заметила.

— Умница, Данка. Медаль тебе за осторожность! — презрительно прошипел вконец раздраженный Ласкан.

— Не ерничай, а то твое интимное свидание с советником продлится до утра. Сама знаю, что опростоволосилась.

Феникс сразу притих, но гневно зыркать на меня, думая, что не вижу, не перестал. Будто я слепая. Да у меня ожоги второй степени на спине от его нежных взглядов.

— Огонек, а скажи-ка мне, с чего это король почтил нас своим визитом?

— Кто-кто? — возмутился оборотень.

Темень! Прокололась!

— Пес в пальто! Какого корявого гоблина наше Величество с пьедестала соскочил?

— Вот этого, — и он, ничуть не скрываясь, ткнул в меня пальцем, — ты, наша корявенькая гоблинша, в обморок хлобыснулась, как только клинка коснулась. Благо оружие умнее тебя и само исчезло, а вот ты осталась на моих руках. Именно твое шикарное бессознательное тело согнало нашего монарха с тепленького места. Так что, красавица, ты сама повесила на себя очередную проблему в виде озабоченной монаршей особы.

— Сколько яда, сам не захлебнешься?

— А нечего приличным оборотням клички, как собакам, придумывать, Сушка.

Обиделся оборотень. Первый раз его так задели. Не ожидала, если честно.

— Фу, фу, фу! Ишь, разрычался тут. Сидеть песик, нечего шерстку дыбом ставить.

На меня недвусмысленно оскалились. А нечего из меня единственную виноватую делать. Будто я тут специально обмороки тренирую, чтобы мужчинам головы кружить. Возмущение было столь велико, что его только незрячий не заметит. Вот и песик заметил, замер и сдулся.

— Фу-у-у… — выдохнул оборотень и натянул дежурную улыбочку, — квиты?

— Почти. За оскорбление стратегически важного места я еще отомщу, — ответно улыбнулась я.

— Раз вы закончили грызться и лобызаться, может, наконец, присоединимся к торгам, или вы передумали? — ну почему феникс бывает таким… таким… уф, даже слова не могу подобрать.

— Ну пошли, товар, тебя уже заждались. Точнее твое тело, — не смогла не уколоть я. Не стоит портить настроение, когда оно только начало подниматься с отметки «премерзко».

Ласкан предложил мне руку, кривясь, будто в нее сейчас болотник вцепится, а не мадам Дизан.

— Все свои обиды оставил прямо здесь и лицо попроще, а то розовое пламя проскальзывает сквозь иллюзию зеленых глаз. Все, мы на задании.

Тут же выражение лица Ласкана изменилось. Полнейшее спокойствие и ледяная грация, даже мне захотелось поучаствовать в торгах, но я тут же отогнала эту мысль.

— Следующий лот — молодой юноша, Лиан. Представляет Императрица севера, мадам Дизан, — громогласно объявлял какой-то пухленький дворянин, видимо он отвечает за сегодняшнее «культурное мероприятие».

— Все мы видели грацию и невинность этого лота, прекрасный экземпляр! Думаю, он не нуждается в моих комплиментах, они уже звучали в адрес прекрасного жреца любви и не раз! А посему начнем! Стартовая цена сто пятьдесят золотых монет!

Молодая дама лет тридцати, позади меня, подняла свой веер, как только произнесли сумму.

— Сто пятьдесят!

Ее соседка не отставала и тут же перебила изначальную цену.

— Сто шестьдесят!

Цена росла с невообразимой скоростью. Почти все дамы в зале успели хоть раз поднять веер. Борьба была нешуточная.

— А ты популярен, — шепнула я.

— Не более, чем ты. Но если ты об ажиотаже, то я тоже поражен. Как-то я в прошлом не сильно пользовался женским вниманием.

— Так ты же розовым был. Такого хочешь, не хочешь, а десятой дорогой обходить будешь.

— Могла и промолчать, — прошипела птичка, — потешила бы мое самолюбие.

— Хочешь потешить самолюбие — скажи, что ты феникс. За тебя столько дадут, что помрешь от гордости за себя любимого.

Мне не ответили, но желваки заиграли.

Тем временем ситуация обострилась. Осталось всего три кандидатки на приобретение феникса, и какая именно была представительницей нашего советника, я не имела ни малейшего понятия. Это-то и напрягало. И горгулье понятно, что Альсакор лично не станет участвовать в торгах. Для этого есть специальные люди, и я только надеюсь, что советник будет стоять до конца.