Анастасия Сиалана - Острый осколок [СИ]

— Ты прекрасен, Лиан. Так юн, так невинен, чем безумно искушаешь меня, — его рука скользила по спине вверх к моим распущенным волосам. Я должен потерпеть! Я должен продержаться пять вар! Всего пять бесконечных вар и все закончится!

***

Широварт ла Эк

— Он… он меня… О Всевышние, какой позор! — феникс истерично заламывал руки и покусывал и без того прокушенную нижнюю губу, даже не хочу знать кем!

— Воздержись от подробностей, они мне ни к чему, — выразил свои мысли словами. У меня совесть как бы есть, еще грызть начнет от извращенных подробностей. Ведь это я такой бессердечный и жестокий отправил тепличный цветочек в лапы садиста ненормального.

— О Всевышние, я рассказал о своем позоре какому-то плебею. Это еще больший позор!

Мило! Я, значит, о его психике беспокоюсь, а он о своем моральном облике.

— Мне оставить вас, Ваше Высочество! — вывел он меня.

— С ума сошел! — а вот и родная паника нарисовалась, весьма некультурно плюнув на мораль.

— Негоже вашей персоне с полукровками якшаться, — а нечего своего спасителя плебеем обзывать.

— Нет! Я лучше смирюсь со своим позором перед тобой, чем покрою себя еще большим! — ничему юнец не учится. Нет, чтоб комплимент мне сказать, так он все на том же самом топчется, весьма болезненном для моего самолюбия.

— Как интересно. Но плебей на то и плебей, чтобы сказать: спокойной ночи, Ваше Величество! — я вполне серьезно намеревался выпрыгнуть назад в окно, в которое влез пару вар ранее, и бросить феникса в комнате для омовений «освежиться», как он только что это объяснил нашему советнику. Ну и вернуться через вар, когда истерика зашкалит и здравый смысл вытеснит глупые предрассудки.

— Широварт! Не бросай меня! Прости мой дурной язык, не отдавай меня в его руки! О Всевышние! Я не переживу мужеложства! — как быстро он понял, чем ему грозит моя обида.

— Ты помрешь еще до основного действа. Подумаешь, нашего принца потискают немного. Даже полезно. Спесь сбить, так сказать, — какой же я все-таки жестокий.

— Широварт, еще одной дырки в ухе или губе я не вынесу, — взмолился пернатый, даже не заикнулся о своем титуле. Умнеет.

— Еще одна дырка в чем-либо и ты сгоришь, красавица моя, — и я шлепнул феникса по мягкому месту. Нет, ну я точно немного садист в душе.

Как же покраснел Ласкан. Я явно не первый, кто это сделал с ним. У самого уши начало жечь от догадки.

— Так он уже успел полапать? — молчание мне было ответом.

— Неужели все блоки сняты? — шокировано прошипел я.

— Сняты! — выкрикнул Ласкан и тут же зажал рот рукой, — сняты, чертов первородный! Еще как сняты! Неужели дырка в ухе и губе не натолкнула тебя на мысль, что он мог сделать что-то и похуже. О светлые мечты, я впервые хожу с дырками в собственном доселе нетронутом никем теле и истекаю кровью. Если выживем, я сутки напролет буду Дане устраивать аншлаг!

— Может, все же пойдем? — осторожно осведомился я.

Как-то умерло всякое желание подшучивать над нашим принцем. Он действительно молодец. Не уверен, что не проломил бы череп советнику при первом же косом взгляде на меня. Не представляю, чего ему стоило сдержаться. А то, что он мог эту сволочь убить, я не сомневаюсь.

В прошлом мы мало знали друг о друге. Но побывав в его теле, я многое теперь осмысливаю по-другому. Вся его истеричность напускная. Таким он хотел предстать перед Даной и таким останется, лишь бы остаться подле нее. Ведь если откроет свою силу, банши может его вспомнить. А это грозит, ни много ни мало, глобальным вымиранием.

— Ты нашел?

— С этого надо было начинать, тебе так не кажется? — поддел я, но быстро поправился, поймав испепеляющий взгляд. Ведь правда пальнуть может, — нашел, но разбираться будем, когда выберемся.

— Отлично, давай страховку и уйди с дороги. Я снова как хрустальная ваза, одно неосторожное движение, и в пепел.

Как я рад, что не стал посвящать феникса в план нашего побега. Пока он отвлекал советника, я осторожно пробрался через окно в покои с другой стороны и перерыл весь кабинет, а услышав, что Ласкан остался один, тут же начал воплощать наше стратегическое отступление. Как же он будет ругаться.

— Nut-se[1]! — шепнул и направил ладонь на феникса

На меня удивленно уставились два абсолютно розовых глаза. Вот уже и иллюзия спала.

— Если что, это план Су. Заранее прости, — и я одним ловким движением вытолкнул онемевшего от моего заклятия принца в окно. Представляю, как бы он кричал, не закрой я ему рот. Зато из замка вытащили без приключений, да и переродится без своих боевых ран. Уверен, ими он точно не собирался хвастаться.

***

Алкайна Вайне, альфа стаи рыжих волков

Ну и где эльфа мавки носят? Дана уже пять вар как ушла с королем! Я начинаю терять ее запах. В зале слишком много народа и слишком много парфюма на дамах, чтобы удержать нужный след. Неясное будущее! Как же мне помочь?! Если бы здесь были кельпи! Они со своим идеальным нюхом ни в жизнь не потеряли бы банши. Не могу же я и в самом деле пойти в покои короля и вытащить Дану из его страстных объятий!? О Взезнающие, где же первородный?

— Взгляд попроще, а то уже леди подумывают о бессрочном обмороке от твоего серьезного лица, — шепнули мне со спины, — уходим. Медленно и непринужденно двигайся к южному выходу, там уже Ласкан… м-м-м… топчется. Бери его, и уходите на восток.

— Ничего не забыл? — не оборачиваясь, произнес в кулак, притворно покашливая.

— Мы с Су уйдем западным ходом…

— Не выйдет — перебил я.

— Выйдет, уходи.

Я почувствовал легкое движение воздуха из ниши, которую покидал сокрытый в тени эльф, и обернулся. Схватив Широ за предплечье, сам ушел под покров плотных штор.

— Луна в голову ударила, оборотень! Я вообще мог тебя бросить здесь. Ты не входишь в мои планы.

И первородный обнажил парные стилеты. О, не ожидал, что дойдет до открытой агрессии. Кажется, кто-то ревнует. Я мягко улыбнулся, с невменяемыми только так и надо.

— Даны в зале нет, — произнес и стал ждать нужной реакции.

Ступор, осмысление и вопрос.

— То есть «нет»!? Где она? — и стилеты упираются мне в горло и сердце. Хоть один соскользнет, и мне конец. Какой же Широварт вспыльчивый, когда дело касается его ученицы. Чуть помедлив с ответом, ровно до выступившей капли крови на моей шее от нетерпения эльфа, пояснил:

— Ее король увел.

Я ожидал приступа гнева и паники, но нет, первородный был спокоен. Никакого прерывистого дыхания и расширяющихся зрачков. Расслабленная поза, руки, мягко держащие оружие, и гладкое, без подергиваний и сведенных скул, лицо. Поразительная безмятежность во всем естестве светлого. Даже в голосе.

— Забирай феникса, и идите на восток, — ни единой высокой нотки или надрыва, сплошное монотонное бормотание. Я даже плечами передернул от неестественности происходящего.