Олег Будилов - По дороге к высокой башне (СИ)

Однажды утром к стенам монастыря прибыла пышная процессия. К владыке часто приезжали видные сановники, поэтому немногочисленная охрана без лишних слов открыла ворота. Если вельможа хотел получить благословение понтифика он мог на несколько дней поселиться в монастыре. Для богатых паломников были оборудованы специальные комнаты в западном крыле храмового комплекса. Там в просторных кельях были установлены жаровни и печки, на кроватях лежали матрасы, набитые пухом, а из окон открывался вид на главную церковь, похожую на заснеженную горную вершину. Бедные паломники тоже могли задержаться в монастыре. К их услугам были холодные деревянные бараки, пристроенные к восточной стене, а за небольшую плату они могли получить на кухне миску похлебки или каши.

Когда заскрипели ворота и по брусчатке затопали кованные сапоги охраны я как раз заканчивал подметать широкий двор. В этот раз к нам прибыл большой отряд. Я остановился и поднял метлу словно пику, разглядывая незнакомцев. На паломников они походили мало. Впереди гордо вышагивал высокий сутулый человек в зеленом костюме и тяжелом плаще, украшенном золотым галуном. Его одежда хотя и поражала богатством, но была сильно измята, словно ее только что вытащили из дорожной сумки. В этом не было ничего удивительного, путники часто переодевались на постоялых дворах Пауса, чтобы предстать перед владыкой в лучшем виде. Лицо гостя показалось мне знакомым. Возможно он уже приезжал в монастырь и мне приходилось видеть его на службе. Его спутники были одеты в длинные запыленные плащи и высокие сапоги. Профессиональные воины, особая каста, которая верой и правдой служила короне. Дорожная одежда не могла скрыть ножны коротких мечей, а надвинутые на глаза капюшоны холодные и подозрительные взгляды незнакомцев. Громко топая они прошли мимо и скрылись за углом здания. Брат Симон, отвечающий за прием гостей, услужливо кланялся чужакам и бежал впереди отряда указывая дорогу.

— Что это Симон так старается? — спросил послушник третьего круга.

Он, как и я забросил свои дела, чтобы поглазеть на паломников.

— Наверно прибыл кто-то из высших. Охрана сплошь из дворян, — ответил я, — лицо у него знакомое, как будто видел где-то.

Послушник пожал плечами, вскинул на плечо тяжелую корзину и отправился восвояси.

Мой интерес к незнакомцам не укрылся от Симона. Он был назначен недавно и ужасно гордился своей должностью. Самые младшие послушники первого круга старались держаться от него подальше. Говорили будто бы он, пользуясь своим положением был не прочь зажать в углу зазевавшегося мальчишку. Я уже считался старшим, потому что перешел на второй круг и Симона не боялся, но ссориться с вредным монахом было довольно опасно, поэтому, когда он вышел из церкви и уставился на меня я отвернулся и сделал вид, что очень занят своими делами.

— Эй ты, — крикнул он, — иди сюда!

Я продолжал усердно мести двор.

— Я к тебе обращаюсь, уборщик, — рявкнул Симон, — немедленно подойди сюда!

Я обернулся, сделал удивленное лицо, положил метлу на землю, подбежал и низко поклонился.

— Слушаю тебя, брат.

— Послушник не должен оставлять работу и глазеть на паломников! — напустился на меня Симон, — любопытство и праздность страшные грехи!

С этим можно было поспорить, тем более, что приезжих разглядывала половина монастыря, но препираться с монахом я не решился, поэтому уставился в пол и пробормотал.

— Я виноват, брат.

— Ты виноват, — поддакнул он, — поэтому сейчас пойдешь со мной и будешь убирать комнаты для гостей.

Похоже хитрец решил переложить на меня часть своих обязанностей. В монастыре это обычное дело.

— Я еще здесь не закончил.

— Когда закончишь сразу приходи, — сказал Симон, — и не вздумай прятаться. Найду и пожалуюсь твоему наставнику.

— Хорошо, брат, — я низко поклонился.

Конечно в кельи меня не пустили, уборку комнат Симон не доверил бы никому. Мне пришлось подметать пол в коридоре и в трапезной для паломников. Охрана высокого гостя была уже здесь. Им принесли вина и легкой закуски, чтобы усталые путники могли отдохнуть с дороги. Большинство дворян расположились за столом, но несколько человек подошли к камину, чтобы погреться и просушить одежду. Сегодня с утра шел дождь, который порядком намочил нежданных гостей.

— Зачем только Гамон сюда приехал, — сказал один из охранников, огромный словно скала, — владыка не скажет ему ничего нового.

— Говорят его послал король, — ответил другой.

— Ерунда, — не унимался великан, — король ничего не знает о нашем походе. Гамон никого не предупредил о том, что собирается в монастырь.

— Он думает, что кочевники могут объявить нам войну, — сказал толстяк, стоящий у камина. Он поворачивался к огню то животом, то спиной, чтобы одежда быстрее просохла.

— В столице считают, что войны не будет, — проворчал великан и налил себе вина.

Осень стояла дождливая, дорогу к храму размыло, и паломники нанесли из степи много грязи. Засохшая земля кусками отваливалась от сапог. Я усердно махал метлой, стараясь оставаться незаметным. Любые разговоры о большом мире, о королях и вельможах всегда увлекали меня без всякой меры. Иногда ночью мне удавалось усыпить бдительность дежурного, сбежать из общей спальни и пробраться в библиотеку. Там при свете украденной свечи я читал книги о дворцовых интригах и славных битвах.

— Разное говорят, — протянул худой маленький человечек, — может быть и правда никакой войны не будет. Ты как думаешь, Дафон?

Высокий мужчина брезгливо поморщился, когда моя метла едва не задела его сапоги.

— Я согласен с Гамоном, — сказал он, — никто не знает кочевников так, как владыка. То, что мы больше тридцати лет живем в мире его заслуга. Если он скажет, что война неизбежна значит так и будет.

Обходя сидящих на лавках воинов, я замешкался. Разомлевшие от тепла и вина охранники разоружились, многие сложили перевязи с мечами прямо на столе. Не один мальчишка не устоит перед искушением потрогать настоящее оружие. Я ненароком коснулся холодной стали оставленного на виду меча.

— Ты что это делаешь, поганец? — неожиданно вскинулся один из охранников. Он резко встал и схватил меня за шиворот.

Дворяне никому не позволяли прикасаться к оружию. Некоторые считали, что его специально заговаривают на удачу. Хорошо, что мое внимание привлек меч. Наверно, если бы я дотронулся до магического жезла, то меня прибили бы сразу без лишних разговоров. Это оружие считалось священным. Правда с жезлами воины никогда не расставались, наверно даже когда спали клали их под подушку.

— Простите, — я безвольно повис в руках охранника, сопротивляться было бесполезно и довольно опасно, — я не хотел, я случайно.