Александр Шапочкин - Поле боя [СИ]

— В укрытие! Бегом! — рявкнул я, и мы пулей влетели вначале в окоп, пробежали по нему и нырнули в заглублённый блиндаж, успев в самый последний момент перед тем, как над нашими головами загрохотало.

Уронив девушку на землю ловкой подсечкой, я упал прямо на неё и тут же опустил на нас один, из заранее приготовленных Сашенькой Бельской, бронещитов. То, что при продвижении армии противника высоты могут превентивно обработать из тяжёлых орудий, Сашенька предполагала заранее. Будь, по её словам, артиллерия настоящей — нас не спасло бы ничто. Однако, как и в реальности, солдат должен работать с тем — что имеет. И если в нашем случае иллюзорные снаряды имели определённые ограничения, в частности, по поражению укреплений, но при этом отлично действовали на игроков, то защищаться нужно было в первую очередь не от того, что нас засыплет сводом обвалившегося блиндажа, а от проникающего магического элемента. Чему и могло, в определённой мере, помочь дополнительно бронирование.

Впрочем, на это особо надеяться не приходилось. Ленку, то я еще хоть как-то мог прикрыть своим телом, на которое спешно натянул даже не «железную», а так называемую «алмазную» рубашку, защиту классом выше на порядок. Так что даже при прямом попадании, в меня извивающаяся и, то ли пищащая, то ли кричащая что-то подо мной «Мальвина», я не слышал точно — от грохочущих над головой взрывов закладывало уши, скорее всего выживет.

А вот я — не факт! Сейчас бы использовать какой-нибудь магический щит, но подобных магем в моём распоряжении не было. Так что оставался только один единственный выход — просто сломать, сбить магию несомую снарядом, другой — куда как более могучей силой. Опасно конечно, но…

Я открыл шестую чакру Аджну, задействовав все девяносто шесть потоков силы и стараясь не прорваться на седьмой уровень. Балансируя на самой грани, что стоило мне неимоверных усилий. Энергия во мне буквально кипела, желая вырваться на свободу.

Мир изменился, стал простым и понятным, не имеющим тайн, преград и границ. В этот момент я чувствовал и видел всё и казалось нет пределов моему осознанию! Я даже засёк, как где-то неподалёку появилась некая магическая сущность, вызванная к жизни, хлещущей из меня энергией сансары…

Лена подо мной затрепетала, как-то выгнулась, крепко обхватив меня руками, и издала глубокий, почти утробный, стон. После чего обмякла. Я даже испугался, что её таки зацепило, однако девушка всё же дышала, просто была без сознания.

Взрывы постепенно начали сдвигаться в сторону «Солнечного». Закрыв чакры до четвёртой, я вскочил на ноги, откинув тяжёлый бронещит и, мельком убедившись, что, жив не только я, но и Касимова, которую, похоже, всё-таки контузило, выбежал из блиндажа.

Естественно, что никаких разрушений в лагере не было. Будь артобстрел реальным, здесь было бы всё перепахано к чёртовой бабушке, а от «Карателя» остались бы лишь дымящиеся обломки. А так — можно сказать, что с турками мы сыграли «2:0» в нашу пользу… хотя всё же потери мы понесли. Наведённый Бельской купол невидимости, сорвало к едрене-фене и теперь наша «укреплённая точка» была прекрасно видна, а потому внезапно ударить по проходящим мимо войскам — уже вряд ли получится.

Схватив бинокль, я посмотрел на семь часов, как говорила мне раньше Лена. Действительно… в нашу сторону полз самый настоящий танковый клин, а вот пехоты как-то не наблюдалось. Признаться, честно, лично мне была совершенно не ведома тактика применения подобной техники не только в османо-турецкой армии, но даже в нашей. Однако, если судить по старым фильмам, гусеничных монстров так пускали разве что во Вторую Мировую Войну… Или в Первую… а вот во время Третьей, я что-то не помню, чтобы бронированные машины, вот так вот пёрли вперёд без какого бы то ни было прикрытия. Сейчас прилетят наши штурмовики или вертушки и…

Я обернулся в сторону «Солнечного», чтобы посмотреть, не подняло ли командование уже летающую технику, но замер, так и не поднеся бинокль к глазам. С юга на нашу основную базу пёрла самая что ни на есть натуральная волна огня! За ней оставалась чёрная полоса выжженной земли, а столбы дыма поднимались над горизонтом. И эта змейка с огненной головой, медленно приближалась к передовым позициям Пятого Колледжа, и именно там крутились несколько тёмных точек, наших иллюзорных вертушек.

Вот один из вертолётов заложив вираж, вышел на атакующую прямую к центру огненного шквала и вспыхнул, исчезнув без следа в поглотившем его огненном цветке. Остальные машины рассыпались веером, отходя на безопасную позицию, развернулись и открыли шквальный огонь НУРСами с подвесных пилонов. Ленты дымных шлейфов протянулись к земле, окутавшейся многочисленными разрывами и тут же сами штурмовые вертолёты, как будто кто-то смазал пальцем невидимый великан, оставив в воздухе ярко оранжевые штрихи.

— Да что у них там происходит… — пробормотал я, потянувшись рукой к гарнитуре.

— Кузьма! — донёсся до меня из бункера панический крик Касимовой и я не раздумывая бросился к ней.

Глядя мутными глазами, на то, как Ефимов поднялся на ноги, а затем выбежал из помещения блиндажа, Леночка слегка пошевелилась. Девушка совершенно не понимала, что с ней случилось, но это было необычайно приятно. Теперь, правда, уже не так как секунду назад, когда она, внезапно, словно бы…

Касимова с трудом подняла руку и кое как справившись с закрывающей лицо маской, провела дрожащими пальцами по покрытому испариной лицу. Нет… да не могло ж такого случиться! Вот если бы вчера ночью, то… а сейчас то как…

Тело словно бы налилось блаженной истомой, перебороть которую Лена была не в состоянии. Оставалось только гадать — что же произошло. Был ли это настоящий оргазм… или всё же экстаз вроде религиозного, от которого до сих пор пела душа, голова кружилась, а в ушах звенели колокольчики.

«А может быть… контузия?» — пришла вдруг в затуманенный мозг здравая мысль и девушка испугалась.

Всё-таки её зацепило? Или может быть она даже умерла?? Но откуда тогда взялось это приятное томление, да и боли она не ощущала. И всё же, насколько она помнила — такие ранения, не та вещь, к которой стоило относиться с пренебрежением. Вот так вот, лёжа на спине, вполне можно было захлебнуться собственной рвотой, не имея сил в самый последний момент даже повернуться на бок. Особенно учитывая то, что утром они с Кузьмой довольно плотно позавтракали.

Так что, пока у неё еще были хоть какие-то силы, следовало действовать, а не дожидаться того момента, когда сознание накроет забытьё и от неё уже не будет зависеть ровным счётом ничего. Постанывая и продолжая удивляться, насколько это странное состояние казалось ей приятным, Лена с трудом перевернулась на левый бок и замерла… уставившись в широко раскрытые глазки маленькой девочки, трёх-четырёх лет отроду, которая сидела на грязном земляном полу прямо напротив неё.