Айя Субботина - Черный ангел Эльхайма (СИ)

Темный полюбил Светлую, Светлая полюбила Темного. Они нарушили Заветы-на-Скрижалях и поплатились за это. Все знают, что Темным нельзя быть со Светлыми, потому что плод такого союза может разорвать Мироздание в клочья.

Марори стянула кусок блинчика с вилки, пожевала и усилием воли заставила себя проглотить безвкусный комок. Когда возникло это предостережение? Из чего родилась легенда о том, что Светлое и Темное породит истинное Разрушение?

Почему Крэйл – и Крээли?

Она отодвинула тарелку, уронила взгляд на перебинтованную руку. Каким будет ее следующее уродство? Рога? Хвост? Копыта?

— Ты куда? - Ти’аль проследил за тем, как она встала, накинула куртку.

— Мне нужно позвонить.

После нескольких дней зверствования погода, наконец, успокоилась. Марори перешла на другую сторону улицы, оглянулась на кафе: сквозь прозрачную витрину на нее смотрел эрэлим. Она пыталась не обращать на него внимания, вести себя так же, как вела до вчерашней ночи… но ничего не получалось. Марори отметила, что и он ел без аппетита и был на удивление молчаливым. И точно так же, как она сама, пытался делать вид, что вчерашняя ночь была чем-то вроде порции крепкого спиртного для двух непьющих.

К счастью, напротив кафе остановился грузовик, и на какое-то время их с Марроу связь взглядами разорвалась.

Крэйл ответил не сразу.

— Кусака? – спросил он после того, как она так и не смогла сказать даже простого «Привет». – Что опять стряслось?

— Крээли – и Крэйл? – спросила она. Голос был таким сухим и безжизненным, что покоробил даже ее собственный слух. – Кто ты ей?

Она мысленно умоляла его не молчать. Сказать, что она спятила, что, обжегшись на молоке, дует на воду, что она сошла с ума в этом Эльхайме. Все, что угодно, кроме молчания, в котором угадывалось самое страшное.

— Уверена, что мы не можем отложить этот разговор до встречи?

— Уверена, что хочу узнать ответ, прежде чем решить, хочу ли тебя видеть.

— Я знал, что ты не поймешь. – На том конце связи послышался его разочарованный вздох. – Надеялся, но был уверен, что ты, как и все остальные, увидишь лишь одну сторону.

— Крээли – кто она тебе? – Марори сглотнула зуд в горле, от которого на глаза наворачивались слезы. – Просто ответь.

— Она – моя мать, Марори Шаэдис. – Ответил он спокойно и жестко. И прибавил: – И твоя тоже. Хотя, если тебя это интересует, она не родила нас в общепринятом смысле этого слова.

— Спасибо за разъяснения. Я почему-то решила, что ты сказал мне правду, когда говорил, что не знаешь, кто я такая. Наивная дурочка, да? – Она позволила себе смешок, который получился отвратительно противным. Плевать. Какая теперь разница, когда вокруг одна ложь? – Ты с Вандриком – у вас какой-то план? Один на двоих. Выпустили джина из бутылки и пинаете, словно мячик для пинг-понга, чтобы посмотреть, когда он треснет.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Марори Шаэдис.

— Шаэдис. – Она снова хохотнула, на этот раз почти ядовито - так, что стало противно себе самой. – Марори Шаэдис йорМиолМорна. Мы оба – творения твоего отца?

Крэйл сквозь зубы выругался, проклял чью-то задницу.

— Марори, нет никаких «нас», - сказал он так тихо, что она с трудом разобрала слова. Чтобы не пропустить ни звука, изо всех сил, до боли в виске, прижала телефон к уху. – Ты – это я, а я – это ты.

Она убрала телефон, посмотрела так, будто тот превратился в ядовитую змею – и бросила под колеса проезжающему мимо автомобилю. И даже не удивилась, когда этот жест сорвал жидкие овации.

Вандрик выглядел как всегда безупречно: наглаженная белоснежная сорочка, брюки, дорогая куртка и начищенные до зеркального блеска туфли. И вездесущие «авиаторы», без которых Марори просто не считала бы его образ полным. Он стоял всего в паре шагов от нее, выглядел совершенно расслабленным и беззаботным, как будто кто-то другой, а не он, был самым разыскиваемым во всем мире психом.

— Я почти привыкла, что ты появляешься под носом у всех – и тебя никто не видит, - сказала она, ощущая, что никаких эмоций эта встреча не вызвала. Ни страха, ни паники – ничего, что бы перекрыло боль от слов Крэйла, которые она так до конца и не поняла. Впрочем, перед ней стоит тот, у кого наверняка есть ответы на все вопросы. Марори скосила взгляд на свою перебинтованную руку, физически ощущая, как там, под тканью, злоба наполняет ее изувеченную плоть всепоглощающим пламенем. – Привет, Вандрик.

Он лениво отсалютовал ей, подошел ближе и встал рядом, опираясь на перила моста.

— Ну и заставила же ты меня побегать, Тринадцатая.

— А я уже начала думать, что ты совсем обо мне забыл.

Он снял очки и несколько секунд изучал ее лицо. Потом разочарованно прищелкнул языком.

— Жаль, я надеялся, что хотя бы теперь ты все вспомнишь. Впрочем, ты не пытаешься от меня убежать, не зовешь никого на помощь и не угрожаешь мне. Кем бы ты ни была сейчас, ты все так же умна, Тринадцатая. Хотя твой маскарад мне уже порядком осточертел.

— Возможно, если бы вы оба не скрывали от меня правду, я бы скорее вспомнила, что я такое.

— Мы оба? – Вандрик громко хмыкнул. – То есть у сладкой парочки разлад? Что, Принц-из-Тени оказался Монстром-из-Башни?

— Полагаю, он оказался таким же чудовищем, как и я. Хотя только что Крэйл сказал, что мы с ним вообще одно целое. Я жду очередную порцию ответов от создателя. Или мне называть тебя «папочкой»?

Бинты в мгновение ока истлели, обнажая ее черную когтистую руку, по которой вились вспухшие от огня вены. Марори что есть силы вцепилась рукой в перила, ощущая потребность выплеснуть часть этой злости хоть куда-нибудь.

Вандрик уставился на ее увечье с нескрываемым удивлением. Он даже потянулся было к ней, но Марори предупреждающе вытянула вперед здоровую руку.

— Боюсь, у меня для тебя неприятная новость, Вандрик. Сейчас мне не нужна помощь Крэйла, чтобы одолеть тебя. И лучше не провоцируй меня, если не хочешь оказаться в самом эпицентре моего дурного настроения.

Вопреки ее ожиданиям, он широко и довольно улыбнулся, как будто впервые за долгое время услышал по-настоящему хорошую новость.

— Моя девочка. Ты не можешь быть кем-то другим, даже если не в себе. – Он продолжал гипнотизировать взглядом ее когтистую конечность. – Ты видела? Ты видела, что сделали эти ублюдки?

— Я видела, как двух невинных отправили на смерть из-за надуманных запретов.

— Надуманных? – Он запрокинул голову и заливисто, совсем как Крэйл, рассмеялся. – Тринадцатая, ты и есть этот запрет.

— А кто тогда Крэйл?

— Он – бум! – Вандрик изобразил взрыв. А потом веселость внезапно выветрилась из Шаэдиса-старшего, и он вновь стал серьезным. – Крэйл – проклятие. Немного испорченное и бракованное, но я вполне доволен результатом с учетом того, чего мне это стоило.