Александр Аист - Хроники Тридесятого Царства [СИ]

Они медленно крались, прикрываясь деревьями и кустами. Внезапно Хват, вынырнувший из кустов, увидел основательно утоптанную тропинку. Он хотел было перебежать её, но Демид резко утащил его в кусты и приложил палец к губам. Вскоре послышались шаги небольшой группы и из-за поворота показались десять фигур, точь-в-точь одетые так, как и воины. Те затаились в кустах, стараясь не дышать. А группа протопала мимо, вскоре исчезнув за очередным поворотом.

— Вот тебе и нежить, — констатировал Хват. — Мне показалось или ребятки направляются в сторону горы?

— А вот это мы сейчас проверим. — Демид вышел на тропу, торопясь нагнать нежить. Хват двинул за ним. Нежить они не догнали, зато выскочили из леса прямо у горы. Тропинка вилась как раз к ее подножию, обрываясь у громадного входа, за которым был явно тоннель.

— Ну что, посмотрим, как аборигены живут? — с нервным смешком предложил Хват.

— Посмотрим, тем более, что часовых у входа я не вижу.

Царевич смело пошёл в сторону входа, и вскоре воины очутились в подземном тоннеле. Переход от света к темноте заставил воинов остановиться на мгновение, чтобы дать глазам пообвыкнуть. Оказалось, в тоннеле есть свет, но какой-то размытый, похожий на лунный. Впрочем, и этого света вполне хватало, чтобы двигаться вперед.

Но буквально в десятке шагов от входа показался боковой ход, и оттуда выглянуло такое чудо-юдо, что у Демида мурашки побежали по спине. Она была похожа на взлохмаченную женщину, но что-то в ней и в её одежде было иномирное, нереальное.

Если царевич отреагировал молча, то Хват не удержался от восклицания. Он отступил назад и ухватился за пояс Демида. Его глаза выражали ужас.

— Ты чего? — Удивился царевич.

— Мировая Ма, — с трепетом в голосе прошептал Хват, указывая, на страшилище пальцем.

Чудо-юдо поначалу не обратившее внимание на путников, услышав своё имя, развернулась к ним и внимательно присмотрелась.

— Люди, — выдохнула она, — настоящие люди. Хорошую маскировочку придумали. Хвалю. Но Мировую Ма не обманешь, я вас насквозь вижу. — Она высунула изо рта язык и облизнулась. — Идите ко мне, родненькие, идите и получите удовольствие, которого никогда не получали.

Всё было бы в этой сцене нормально. Вот только язык у Мировой Ма, в общем-то, нормальный язык по цвету, был раздвоен на конце. Да и в длину был гораздо длиннее обычного. Это настолько не понравилось Демиду, что он вспомнил про свой арбалет. И вовремя, поскольку Мировая Ма стала напевать какую-то песню, которая, как оказалось, воздействовала на оборотня. И тот стал медленно двигаться в её сторону. Демид ухватил Хвата за пояс, отбросил его себе за спину.

— Мне, честно говоря, наплевать, кто ты есть. Но ты хочешь нанести вред моему боевому товарищу, а это нехорошо. И вот я думаю, как ты будешь смотреться, когда болт из моего арбалета длиной в локоть и толщиной в палец пробьёт твой лоб и пришпилит тебя, как бабочку к стене?

— Она бессмертна, — подал сзади голос Хват.

— Прекрасно. Значит, будет висеть пришпиленной к стене до конца миров. И уж точно никому вреда не сделает. Как тебе перспектива? — спросил Демид, обращаясь к нечисти и медленно поднимая арбалет.

— Избранник? — удивлённо спросила Ма, остановив пение.

— Мне плевать, кто я для тебя, — Демид поднял арбалет, который был устремлен в лоб нечисти. — Так что тебе лучше скрыться в своей норе, если не хочешь нажить неприятностей.

— Избранник, — утвердительно сказала Мировая Ма и буквально впрыгнула в темноту бокового тоннеля.

Постояв секунд десять у бокового тоннеля и видя, что нечисть не собирается нападать, воины двинулись дальше.

— Ну, так расскажи Аника-воин, кто ж такая эта Мировая Ма?

Не обратив внимания на презрительное выражение «Аника-воин», Хват начал рассказ.

— Толком никто не знает, кто такая Мировая Ма и откуда она взялась в наших местах. Говорят, что ее привёз откуда-то из заморья тот самый колдун, которого мы ищем.

— Ты давай ближе к делу.

— Так вот я и говорю. Мировая Ма, конечно же, упырь, но необычный упырь она своим пением..

— … которое мы только что слышали, — Вставил Демид.

— Ты зря ёрничаешь. Это на тебя, истукана, оно не действует, а на магических существ очень даже действует, буквально лишая силы воли.

— Извини, продолжай.

— Когда она подманит к себе жертву, она соблазняет его на интим. Но какой это интим… страшно подумать. Она не отрывается от жертвы до тех пор, пока от мужчины не остается сущий скелет, обтянутый кожей. Понятное дело, что жизнь из него утекает до капельки. Вот так Мировая Ма и питается, но не кровью, как обычные упыри, а жизненной энергией.

— Получается, что сейчас я спас твою жизнь?

— Получается так, — Вздохнул Хват.

— Да, не вздыхай ты так. Не потребую я от тебя этот долг, поскольку мы и без него уже побратимы.

— Побратимы, оно конечно. Но долг чести все-таки долг чести. Так что я буду помнить.

— Ну, помни, раз уж так печёшься за долг чести.

К тому времени тоннель перешел в каменный коридор. На стенах появились магические плошки. Потому освещения прибавилось. Воины стали идти медленнее и переговаривались только знаками.

Внимание Демида привлекла появившаяся в стене слева дверь. Почему-то она была приоткрыта, и оттуда шел поток света. Демиду очень захотелось заглянуть за дверь и увидеть, что там? Он знаком показал Хвату на дверь, вынул из петли меч и медленно двинулся к двери. Взявшись за ручку, царевич стал медленно открывать дверь, в любую секунду, готовый к неожиданности.

Представшая перед Демидом обстановка в помещении удивила. Собственно, то помещение, куда они с Хватом проникли, назвать комнатой было нельзя. Скорее, это был каменный балкон с высоким каменным ограждением. Пробравшись вдоль стенки к ограждению, Демид медленно и осторожно выглянул из-за него. Его взору предстал длинный, шагов на сто и узкий, шагов в двадцать, двухъярусный зал. Он был практически пустым, если не считать работающего фонтана, находящегося в дальней половине зала. Фонтан сразу не понравился царевичу, поскольку фонтанировал он чем-то красным, очень похожим по цвету на кровь. Стены зала были драпированы черной материей. И если бы не яркое освещение, зал был бы довольно мрачного вида.

В ближней половине зала слева стояло высокое, выше человеческого роста, напольное зеркало. Напротив него стоял высокий в черном плаще до пола господин с абсолютно лысым черепом. Но больше удивило то, что в зеркале присутствовал еще один господин, который, похоже, что-то докладывал тому, кто находился в зале.

— Фархад, — резким тоном сказал господин в зеркале, — меня не интересуют твои домыслы. Четверо суток как исчезли твои подопечные, а ты не можешь сказать о них ничего, кроме того, что твои ищейки потеряли их след.