Галина Гончарова - Дар жизни

Я подумала и кивнула. Да, самоубийство для тех, кто слаб и немощен. Сильный человек встречает опасность лицом к лицу, слабый бежит от нее, а можно ли сбежать дальше, чем в смерть?

Нельзя.

– Так-то граф у нас хороший, – завел свое Майло, но срывается. А кто б не сорвался?

– Любой бы сорвался. Он сказал про клятву?

– Какую?

– Господин граф просил меня и вас завтра сходить в Храм, я поклянусь, что никому ничего не расскажу, – пояснила я, отправляя в рот новую ложку фасоли. Горбушка свежего хлеба лежала рядом, и я по-простонародному принялась макать ее в подливку, отгрызая пропитавшиеся кусочки.

Некрасиво? Да мою мать удар бы хватил при виде таких манер!

Зато так вкусно!

– Это надо.

– Среди говорящих существ дольше живут те, которые говорят меньше, – ввернула я.

Эту поговорку я тоже подцепила от бабушки. Майло уставился на меня, потом переварил и хмыкнул.

– Вот уж в точку. Тайну блюсти надобно. А покамест… Вот, госпожа Ветана.

На столешницу лег небольшой мешочек с деньгами. Я сгребла его и сунула в карман.

– Спасибо.

– Да вы взгляните, вдруг обидел?

– Я и так верю, – я смотрела спокойно. Не похож был Майло Варн на скопидома. Хороший слуга, из хорошего дома. Не болтун, не сплетник, но почему он со мной откровенничает?

Странно это как-то.

Ладно, я еще обдумаю этот момент.

Я доела, горячо поблагодарила повариху и попросила отправить меня домой. Что Майло и сделал.

Но как она так умудрилась?

Обычно такие, именно такие попытки самоубийства не заканчиваются ничем хорошим. Шум, крики, скандал, а вот умереть не получается. И дерут незадачливую самоубийцу за косы, а то и хворостиной поперек думающего места. А тут слишком все продумано.

А графиня, как я понимаю, человек взгальный, нервный, бестолковый, куда ей планировать? Что под руку попало, то и сделала.

Да и пес с ней.

Завтра в Храм. Вот в наш и сходим.

И как я так себя подставила с этим выбросом силы? Драть меня некому! Факт!

Приближенный Светлого Святого уже собирался ложиться спать, когда в дверь его кельи постучали.

Кельей, конечно, это было весьма условно. Покои из трех комнат не поражали аскезой, скорее, наоборот. Первая комната, приемная – да. Там все было просто, строго и сугубо функционально. Сюда приходили посетители, здесь приближенный вел дела с сугубо светскими личностям, поражая их своей скромностью. Вторая, спальня, была отделана так, что и придворные красотки не побрезговали бы. С громадной кроватью, с балдахином, с пушистым ковром и даже туалетным столиком – приближенный не был лишен тщеславия и тщательно следил за своей внешностью. Третья комната была кабинетом рабочим, совмещенным с гостиной. Сюда приходили доверенные люди, здесь стояли громадные мягкие кресла, здесь уютно горел камин, здесь был неплохой запас вин и закусок… [2] Служители Светлого Святого проходят в своем росте пять ступеней. Те, кто на самой низкой ступени, только-только в церковь пришли и клятвы дали – рабы Светлого Святого. Чуть выше – холопы Светлого Святого. Следующая ступень – слуги Светлого Святого. За ними – приближенные Светлого Святого. И на самой вершине церкви – доверенный Светлого Святого. А обычные люди? Это просто его творения. Даже не рабы его. А скорее игрушки. Захочет – сломает, захочет – выбросит. Прим. авт.

Эх!

Вот только заснуть собрался, и нате вам! Совести у них нет! Ну, если это окажется что-то неважное – будут ночь на коленках молитвы читать! Поделом холопам нерадивым!

Мужчина с ворчанием открыл дверь, и тут же понял – не зря.

Перед ним стоял молоденький раб Светлого. Запыхавшийся и с отчаянными глазами.

– Меня слуга Шантр прислал! – выпалил он. – Прийти просит!

– Зачем? – брюзгливо осведомился приближенный.

Идти не хотелось.

Снимать халат и мягкие тапочки, одевать рясу, идти через весь храм, выслушивать неприятное (а то какое ж?) известие…

А придется.

Выше него – только доверенный, так что вся власть в храме – его. И ответственность его, и проблемы его, и свалить их не на кого.

Приближенный Фолкс кивнул рабу, которых в храме насмешливо называли рябчиками, мол, подожди за дверью – и отправился одеваться. Хорошо, под рясу можно ничего не надевать – все одно не видно. А наглецов под нее заглянуть тоже не найдется.

Так что через десять минут он уже шел по переходам и коридорам Храма. В лабораторию Шантра.

– что случилось?

В лаборатории дым стоял коромыслом в буквальном смысле слова. Что-то сгорело и воняло немилосердно. Сам Шантр, подлысоватый старикашка лет семидесяти, пребывал по этому поводу в отличном настроении и даже не ругался, что было весьма странно. Уж сколько раз приближенный отчитывал его за грех сквернословия и суетности.

– что случилось?

– О, еще как случилось, – мигом отвлекся от дел Шантр, и это тоже было странно. – Прогуляемся?

– Зачем? – нахмурился приближенный.

– И то верно, незачем, – дробно, словно горох рассыпали, захихикал старик. – я и тут могу все сказать. Чуете, горелым пахнет?

– Весь Храм чует.

– А знаете, откуда?

На этот вопрос приближенный решил не отвечать. Еще не хватало, участвовать в идиотских играх полоумного старика, который от своей силы рехнулся. Маг-воздушник, слабенький и хилый, Шантр почти ничего не умел, силы был не просто невеликой – крохотной, а потому пытался компенсировать свой дар различными приспособлениями. Служил Храму вот уже лет тридцать, ненавидел весь окружающий мир и нещадно издевался над всеми окружающими, нарываясь на такое же «любезное» отношение.

Шантр потер сухонькие ладошки, глазки, утопленные в череп, загорелись злорадными огоньками.

– прибор расплавился.

– Какой? – не хватило терпения у Приближенного.

– Натурально, тот самый, который магов обнаруживает.

– Магов?

– Да не простых, а магов жизни.

Фолкс едва не сел, где стоял.

Магов? Жизни!? В АЛЕТАРЕ!!?

Это – правда?!

– Еще какая правда. Да сильный какой, прибор аж расплавился.

– так с помощью этой дряни можно их вычислять, – пробормотал Фолкс. Зря.

Шантр аж в воздух взвился.

– я же говорил! Мне тут не доверяют! Не уважают! Мой талант…

Фолкс едва не застонал вслух. Ну вот, теперь не успокоится, пока не расскажет всем, какие они, люди, сволочи и как не ценят его, сиротинушку. А перетерпеть придется, иначе вредный старик ничего не расскажет про мага.

Ох, лучше б ему зубы драли наживую! Да кузнечными щипцами! Но Фолкс не стал бы приближеным, не умей он терпеть и смиряться, пресмыкаться и подлизываться, прогибаться и подличать. Вот и сейчас он внимательно и сочувственно слушал Шантра, поддакивал, утешал – и мужчина понемногу успокоился. И рассказал самое главное.