Никита Разумов - Золотой Человек (СИ)

— Майор Керк?

Человек поперхнулся. Видимо он плохо видел — все его лицо было опухшим, он долго вглядывался в лицо своего гостя.

— Профессор Скрепп? — он не поверил себе — вас тоже схватили?

— Нет… мы думали что ты погиб в Фете год назад. Значит, тебя схватили.

Керк попытался встать с кровати и подползти к нему, но загремевшие цепи тут же остановили его.

— Вы не представляете сколько здесь нищих, полковник, здесь целая лаборатория! Бегите, Скрепп! Бегите! Они держат здесь еще с детского возраста первоуровневых. Я сам слышал детские крики! Бегите!

Он начал слишком громко орать и Сергей Сергеевич выбежал из его камеры в другой коридор. В каждой камере кто-то сидел, здесь было мрачно, сильно пахло кровью.

Человек, сопровождавший его, вскоре догнал.

— Как часто сюда приносят людей — спросил профессор

— Ну я же уже говорил… по-разному бывает. Вот совсем недавно привели еще одну девушку. Но ее почему-то отвели в другое место, сразу к нему.

Скрепп остановился и посмотрел на него.

— Что за девушка?..

Николай догнал Ал. Хотя она и не старалась от него убежать. В толпе ему было сложно двигаться быстро, поэтому Ал не спешила. Она встретила его у одной из комнат, возле которой стояло двое членов Ордена.

— Ты сказала, что мы встретимся

Ал улыбнулась

— Мы встретились

— Где она? Она здесь, да?

— Иди за мной — Ал поманила его пальцем и вошла в охраняемую комнату.

Николай проследовал за ней.

В комнатке было темно. Свет проникал только из открытой двери. У противоположной стены лежала Анастасия. Никаких цепей не было. Николай метнулся к ней взял за руку. Ладонь была холодной, но запястье чуть подрагивало. Она была жива. Лицо бледное, испачканное в крови, как и одежда, но никаких следов побоев. Девушка просто лежала без сознания.

— Отец решил сделать тебе подарок… — сказала Ал холодным тоном — он любит тебя, просил передать, что с нетерпением ждет новой встречи.

Она направилась к выходу, но перед этим остановилась и напоследок добавила.

— Можешь забрать ее… радуйся, что я не убедила его избавиться от грязной шпионки.

Дверь закрылась. Воцарился мрак. Николай почувствовал такое облегчение, какое не испытывал никогда в жизни. Он положил голову на ее грудь и услышал бьющееся сердце. В груди все сжималось от одной только мысли, что он мог так легко ее потерять, но теперь все было позади. Он снова с ней.

***

Последующие дни превратились в настоящую чехарду. По Централу ездили правительственные машины, грузовики. Раскрытие тайного подземного убежища стало концом для его обитателей. Всех местных на время следствия Отдела Расследований поместили под арест. С фронта были отозваны практически все золотые люди. Скрепп сидел в приемном коридоре зала Совета — широкое полуосвещенное место, совет был единственным залом в штабе, где было темно, и преобладал контраст черного и белого. Сергей Сергеевич находился в одиночестве. Зак и Лена, по его просьбе, в сотый раз опрашивали каждого арестованного из убежища и передавали дело ему. Он как раз перечитывал их доклады. Совет стал собираться по нескольку раз за день, что только напрягало нервы рядовых членов Золотого Общества, такое бывало редко — мертвая тишина города и суета золотых.

Николая Скрепп оставил в госпитале вместе с Анастасией. Она вовсе не нуждалась в помощи, но Сергей Сергеевич решил их оставить ненадолго. Пускай они поговорят. Анастасия так и не составила отчет для Совета о том, что произошло той ночью с группой Штейна. Ее голос должен был стать решающим по поводу логова Чадаева.

— Профессор, вас пригласили — позвала его молодая девушка.

Скрепп не спеша направился в зал. Здесь было еще темнее, основная часть света падала только на круглую область в центре. Вокруг нее вверх уходило несколько рядов со столами. Они были обиты черной тканью, блестящей как на морозе. Членов совета практически не было видно, любой человек, попадая в помещение, чувствовал себя одним. Лишь только когда с ним начинали говорить, эта иллюзия разрушалась. Прямо напротив входа стоял стол, гораздо больше чем остальные. Это было место Потестаса, постоянного председателя Совета.

Сергей Сергеевич показал, что в его руках находиться папка бумаг. Тут же из темноты выбежало два секретаря. Один из них поставил в центр кафедру, а второй, стакан воды на нее. Скрепп положил на кафедру свой доклад и начал читать.

Говорить о серьезности дела не было смысла, все итак осознавали это, иначе бы не вернули золотых людей в Централ. Скрепп говорил о деталях обследования и захвата убежища полицией, о том, что чадаевцы покинули его, и ни одного схватить не удалось. О том, что по материалам допросов постоянных жителей этих катакомб стало ясно, что это лишь вербовочный центр, но не основное убежище Ордена, и что Чадаев по-прежнему представляет угрозу. Большинство спасенных золотых людей были детьми.

— Есть ли информация, как долго Чадаев пользовался этим своим «схроном»? — спросил кто-то с верхних рядов

— Минимум десять лет. Сомнений быть не может, этот вербовочный центр мог создать целую армию для него. И мы не знаем где она сейчас, но это большая группа бывших членов нашего общества. Все они владеют четвертой составляющей. Он наверняка не держит ее в городе.

— У вас есть предположения?

Скрепп только покачал головой и ответил

— Возможно, доклад Анастасии Владыч поможет нам. Она провела в этом убежище в качестве пленника несколько дней. Если она что-то узнала, то сообщит нам.

— Когда она сможет отчитаться?

— Я думаю, что уже сегодня, ближе к вечеру, ваше превосходительство, Совет. Без ее слов мы не сможем принять окончательного решения, позвольте…

Владыка прервал его, приподняв ладонь.

— Хорошо. Совет соберется еще раз в восемь вечера, чтобы выслушать подполковника.

Скрепп поклонился и вышел из зала. Нужно было немедленно направляться в госпиталь.

Анастасия сидела на больничной койке, спину подпирали несколько подушек. В ее палате не было никого, чистая комната с белыми стенами, белым бельем, столами, кровать, занавески, ее больничная одежда. Она сидела, смотря за окно на тихий Централ. Отсюда вдалеке можно было с трудом разглядеть купол штаба Золотого Общества и тоненькую ниточку бордового флага на его вершине.

Легкое покалывание на кончиках пальцев, она посмотрела на ладонь. Чистая, белоснежная кожа, необычно бледная, как у больного человека. Настя так себя и воспринимала, находясь здесь — она смертельно больна. От руки шел еле заметный пар. Где-то в глубине, из головы доносились крики. Душераздирающие крики. Сначала они нарастали, а потом обрывались резким залпом. Она закричала сама, схватившись за голову и закрыв глаза и уши. По чистым рукам текла кровь. Немыслимо! Нелепо! — нашептывало ей что-то на ухо и утихало, оставляя в голове только монотонный звук, полузвон, словно волок металлических тяжелых цепей по полу.