Никита Разумов - Золотой Человек (СИ)

Николай качал головой, сделав еще пару неуверенных шагов назад. Раздался звенящий шум от сетки, в которую мальчик уперся спиной. В ней остывала дыра от взрыва, через нее он вполне мог ломануться. Если бы в глазах сейчас все так не плыло, если бы не гудела голова, и он не был бы в состоянии, когда сознание вот-вот покинет его, то так бы и поступил. Но даже в этом случае, его все равно бы догнали, мальчик это понимал. Мысленно, про себя он только и делал, что звал учителя.

— Кстати, смотри, знаешь что это? — сказал человек со шрамом, показав татуировку на своей кисти — Это наш символ свободы… наш символ веры в лучшее будущее, символ нашего желания и возможности все изменить. Понимаешь, шкет? Это знак Ордена…

Внутри Николая все начинало закипать. Большая метка, словно печать на коже, точно такая же, как и на человеке, убившем его мать и чуть не убившем его самого. Каждый раз, когда он видел ее, или видел красный галстук с такой же октаграммой, внутри все переворачивалось, все загоралось. И прежде всего это было видно по глазам — они отражали все внутреннее пламя.

Видя такую реакцию, мужчина продолжил

— Подумай куда набьешь себе его, когда присоединишься к нам.

Тяжело дыша, мальчик сжал кулаки что есть силы. Он готов был накинуться на мужчину. С рук начал отходить в воздух еле заметный пар.

— Так, — сказал мужчина, достав пистолет из внутреннего кармана куртки — ты не убежишь от меня, если прострелить тебе ноги…

Но не успел он договорить, как мальчик сам резко метнулся в его сторону с диким криком.

Раздался выстрел, звук от которого в нешироких коридорах был куда оглушительнее, чем в лесу или на авеню. Теперь уж их наверняка кто-нибудь услышит.

«Я испепелю тебя, испепелю! Сожгу дотла, за всех!» — с этой мыслью мальчик повалился на человека. Он прекрасно видел черный ствол пистолета, вспышку из него и запах пороха, но ничто не смогло поколебать его. Левое плечо разрывалось от боли, пуля угодила именно туда. Но мальчик, стиснув зубы, не остановился. Николай схватил его за куртку одной рукой, а второй со всей силы ударил в живот.

Он почувствовал, как падает прямо на мужчину. Он смог его повалить одним ударом.

Красные очки слетели с человека и упали неподалеку на асфальт. Одно из стеклышек вылетело и разбилось. Теперь этот человек с полными ужаса и недоумения широкими глазами смотрел, как простой мальчишка одним ударом заставил его повалиться, он видел полные огня и гнева, сверкающие глаза.

Мужчина сильно съежился, с трудом сдерживая боль. В голове не воспринималось, что он только что увидел. Он не верил этому, этого не должно было произойти. Мальчик слишком маленький, почему перед самым ударом его рука зажглась красным огнем? Человек со шрамом отчетливо видел вспышку перед выстрелом, именно поэтому и промахнулся в плечо.

Он опустил голову, посмотреть на место удара. Жгучая боль, не переставала разливаться оттуда по всему телу. Одежда прожглась, кожа на теле сильно покраснела.

Он посмотрел на мальчика. Николай стоял над ним с полыхающим кулаком. В его глазах отражался тот же огонь — гневные блики. Тяжелые брови и оскал. Мальчик мысленно мог разорвать этого человека.

Белый цвет его кителя на левом плече окрашивался в багровый. Рука опущена, ей невозможно было даже пошевелить. Но Николай, словно не чувствовал боли, не спускал глаз с мужчины.

Рука начинала неметь. На холоде льющаяся вниз по всему телу кровь морозила еще сильнее. Мальчик медленно снял свой китель, затем почерневшую рубашку и взглянул на рану. Его чуть не вывернуло. В нос сразу же ударил свежий запах крови.

Мужчина ошеломленно смотрел на него.

Огонь остался только на правой руке. Мальчик сжал ее сильнее, и пламя начало переходить от кулака до локтя.

Немного удивляющее чувство. Огонь не причиняет боли, вместо этого он словно питается какой-то болью внутри мальчика и чем сильнее он ее ощущает, тем сильнее и ярче разгораются красные языки. Рука же наоборот, казалось, еще больше леденела от пламени.

Интуиция сама все сделала за ребенка. Он поднес свой огонь к ране на плече и резко схватился за нее. Тело вывернуло в конвульсии, настолько сильной, что он чуть не повалился на пол. Душераздирающий крик вырвался из его глотки. Ноги подкосились, но он продолжал стоять. Кровь была остановлена.

— Я… никогда… не присоединюсь к нему!

Николай горящими руками схватился за тело человека. Огонь тут же принялся по его коже и начал распространяться. Мужчина завопил от боли, откинул мальчика и начал ползти от него, двигая всеми частями тела. Вскоре он уперся в стену. Николай медленно подходил ближе.

Огненная рука вновь замахнулась над человеком со шрамом.

— Говори, где он сейчас! — он снова вцепился в человека, на сей раз в ногу, с холодом пропуская мимо ушей все жалобные просьбы человека остановиться, все его крики от боли — говори где мой отец!

Мужчина кивал головой, он не сопротивлялся, ему с трудом удавалось держать глаза открытыми. Все тело горело уже по пояс. Он уперся в стенку и ковырял пальцами кирпичи, как будто лишившись рассудка.

Николай не отпускал его и наблюдал с каким-то ужасающим удовольствием, с наслаждением над видом агонии человека. Еще! Ему нужно было еще! Здесь и сейчас вершиться его справедливая месть.

— Говори!

Загнав его в угол, Николай нашел в своей опустошенной гневом голове только один выход. Пламя уже давно достигло локтя и добиралось до плеча. Сейчас он совершит свой последний удар.

— Нет… — шептал, умоляя мужчина, его глаза заслезились, вид и в самом деле стал очень жалок, но не для мальчика — стой…

В груди Николай почувствовал какое-то приятное и в то же время неприятное, странное щекотливое покалывание. Словно огонь теперь появился не только на руках, но и где-то в глубине, в сердце.

Он поднял руку, замахиваясь на человека. Но в этот же миг, он почувствовал, как кулак за запястье кто-то резко схватил сзади. Мальчик обернулся.

Сквозь свою боль, прямо за огненную руку его держала Настя. Девочка с трудом стояла на ногах. Кажется, все ее силы сейчас были направлены на то, чтобы удержать Николая от удара, от решающего последнего удара. В серо-голубых глазах девочки не читалось ничего кроме ужаса и страха. Только такие эмоции мог породить вид ее друга, друга-убийцы, гневного и яростного.

Она не узнавала Николая. Это словно совсем другой, сломавшийся человек, не тот мальчик, что с закрытыми глазами улавливает каждый звук из-под молоточков и струн на рояле. Не тот мальчик, что прогуливается с ней по городу после занятий. Не тот Николай Владыч. Это не его серые глаза, иногда мрачные и скучные, но всегда добрые — в этих глазах сверкал огонь. Злой оскал, немного похожий на злорадную улыбку. Всю эту чудовищность нарушало только одно — мальчик плакал.