Никита Разумов - Золотой Человек (СИ)

Чадаев резко повернулся и быстро пошел к выходу, чуть ли не переходя на бег. Он не произнес ни слова. Люди начали переглядываться между собой, но тишина все еще царила вокруг.

Дмитрий махом скинул с себя всю тяжелую церемониальную одежду. Выйдя из зала, он направился в подземный гараж, где его ожидала машина. Громкие, тяжелые шаги — казалось, своими сапогами он вот-вот проломит мраморные плиты. Около машины его ждал человек в форме общества. Бритоголовый, на его шее была татуировка черной октаграммы.

— Вы не выступите на площади? — спросил он

Чадаев только покачал головой, не сбавляя скорый шаг.

— Домой?

— Домой…

Сев на заднее кресло, Дмитрий, наконец, выдохнул. Внутри все горело, он чувствовал свой синий огонь прямо в сердце. Уйти так скоро, ничего не объяснив… даже Драгану. Дмитрий закрыл лицо, пытаясь успокоить себя. Виски продолжали пульсировать. Стоило только подумать о содержании седьмого свитка, чтобы к горлу подступило что-то противное.

Длинный черный автомобиль выкатил из-под штаба и направился к императорской авеню. На выезде их встретила череда ярких вспышек от фотоаппаратов. Но никто не смог получить хороший кадр из-за затемненных стекол машины.

— Скорее… жми на газ — Чадаев говорил из последних сил, тяжело дыша и схватившись за сердце. На лице показались капельки пота — домой, скорее… скорее отсюда… чем дальше от него, тем лучше.

Машина набирала скорость. Ближе к окраине Централа громадные дома стали сменяться вплотную стоявшими друг к другу особняками. Людей здесь практически не было. Чадаев, наконец, отдышался и теперь спокойно смотрел на огни фонарей за окном. Дома становились все реже и реже, и вскоре сменились деревьями. Они въехали в южную черту города — дикий лес, за которым находился особняк Чадаева.

Проехав половину пути по лесной дороге, машина остановилась со скрипом тормозов. Водитель ударил по рулю и начал на кого-то кричать. Чадаев посмотрел вперед — перед автомобилем стояла напуганная девочка с вишневого цвета волосами. Машинально от страха она закрыла рот ладонью. Было видно, как блестят ее глаза.

— Дура мелкая… откуда ты взялась!? — не утихал водитель

Чадаев со строгой резкостью поднял ладонь, приказав ему умолкнуть. Где-то с минуту он наблюдал за ней из машины, затем вышел на улицу. Было холодно совсем не по-летнему из-за недавнего дождя. Кругом темнота и лес, только фары желтым светом поливали дорогу и девочку, немного жмурившуюся от яркости. Она не видела лицо подходившего к ней человека, все ее тело дрожало, что было вполне естественно для пятилетнего ребенка, заблудившегося в лесу. Чадаев подошел к ней, она увидела его широкое, отчего-то хмурое лицо, практически лысую голову. Только лишь его голубые глаза были какими-то добрыми. Дмитрий присел на корточки, она продолжала молчать.

— Кто ты? — тихо спросил Чадаев

Девочка смогла издать только два хриплых и неразборчивых звука, отведя взгляд в сторону.

— Ты тут одна? Лес не то место, где можно одной гулять.

И тут девочка, неожиданно для Чадаева, упала на колени и начала тихо всхлипывать, закрыв свои зеленые глаза кулачками. Дмитрий тут же огляделся по сторонам. Этого еще не хватало…

— Ну ладно, пойдем — он взял девочку на руки и вернулся в машину.

Водитель переключил рычаг под рулем, и автомобиль снова помчался по дороге. Девочка скоро уснула на коленях Дмитрия, а сам он вновь о чем-то задумался, смотря в черноту за окном.

Особняк Чадаева представлял собой большой земельный участок. Здесь были парк с небольшим прудом, а в самом центре располагался двухэтажный дом. К нему вела каменная дорога от ворот через парк.

На небе вновь сгущались тучи, вот-вот должен был пойти дождь. Чадаев со спящей девочкой на руках вышел из машины и направился в дом.

Как только ребенок ощутил приятную теплоту внутреннего помещения, то сразу же открыл глаза. Она сидела в кресле под пледом, вокруг никого не было, только какой-то шум из соседней комнаты. Она отслонилась от мягкой спинки кресла и начала рассматривать окружение. Все выглядело довольно просто, не слишком много света, окна занавешены бордовыми шторами, за окном по карнизу начали бить дождевые капли.

Девочка попыталась что-то произнести, но голос по-прежнему не подчинялся ей, горло сильно пересохло.

В комнату вошел Чадаев, он уже переоделся и был в черных брюках с белой рубашкой. В руке он держал высокий стакан с чем-то белым, от жидкости шел легкий пар. Девочка снова испугалась и почти вся до головы накрылась пледом, только ее зеленые глаза с любопытством смотрели на стакан в руке Дмитрия.

— Будешь молоко?

Руки девочки, возможно даже без ее воли, сняли плед, она кивнула. Дмитрий отдал ей стакан, и она вмиг выпила все горячее молоко до последней капли. На ее лице появился румянец.

Чадаев стал разглядывать ее. Она была в грязном, неприметном сарафане из какой-то плотной, жесткой ткани. Руки все были в фиолетовых и сине-красных пятнах. Дмитрий присел рядом, на соседнее кресло.

— Ну, теперь расскажешь кто ты такая?

Девочка не сразу ответила. Она опустила взгляд вниз, все еще будучи в сомнениях разговаривать ли с незнакомцем или нет.

— Я Алена — прорезавшимся голосом сказала она, поправляя челку вишневых волос — но мама с папой всегда звали меня Ал.

Она тут же поставила стакан на стол

— Что ты делала одна в лесу?

Девочка снова отвернулась, руки ее немного задрожали.

— Я… я — выдавливала она из себя — я совершила большой грех… но они сами виноваты — она резко посмотрела прямо в глаза Чадаеву, будто бы искала поддержки — они издевались надо мной.

— Ты сбежала из детского дома, да?

Тон девочки изменился. Она вдруг почувствовала себя как на допросе

— Как… как вы узнали, господин

Чадаев посмотрел на пустой стакан из-под молока, закрыл глаза и ответил

— Я лучше всего знаю таких детей. Когда-то давно я и сам убежал оттуда… когда моих родителей арестовали…

— Я убила их

Чадаев не стал продолжать свой рассказ, когда девочка прервала его. Он только лишь вздохнул, посмотрев на ее трясущиеся руки. То, что он первоначально принял за грязь, на самом деле было запекшейся кровью.

Для девочки же самым удивительным сейчас было то, что Дмитрий никак не отреагировал на ее признание. Он не верит?

— Я убила их всех, детей, воспитателей… и сбежала

Она говорила это совершенно спокойно, не как пятилетний ребенок. Они просидели в тишине несколько минут.

— Я понимаю тебя. Только что я сам был на грани. Все они лжецы и заслуживают этого. Я хотел только одного, покарать их там в их же дворце, на глазах этого недоумка. Ели бы там не было Драгана…

Девочка совершенно не понимала, о чем говорит Дмитрий, но почему-то охотно слушала. Его слова были как бальзам на душу, они успокаивали.