Элисон Гудман - Эон. Возвращение заклинателя

– Вот человек идет в твое царство. Прими эти дары и позволь ему пройти дальше.

Принц передал мне красный мешочек с символическими монетами – платой призрачным стражам Шолы, что могли облегчить или затруднить моему учителю путешествие в неизвестность. Я положила подношение у ног статуи, а затем налила вино в каменную чашу, которую каменная богиня сжимала когтистыми руками. «Позволь ему пройти», – беззвучно взмолилась я.

Мы повернулись к дракону. Схожесть с оригиналом просто поражала – скульптору определенно помогал заклинатель Тигра.

– Дракон-тигр, хранитель смелости, – пропели мы, – услышь наши мольбы за лорда Браннона.

Я подошла к статуе; каменные клыки зверя нависали как раз над моей головой.

– Тот, кто некогда служил тебе, ныне отправляется в страну духов, – сказала я. – Прими эти подношения и сопроводи его к предкам с честью, которой он достоин.

Я положила усеянную изумрудами медную цепь между каменных лап и вылила остаток вина в чашу из зеленого мрамора. Затем закрыла глаза, втянула тяжелый теплый воздух и позволила хуа найти путь сквозь пелену скорби к внутреннему взору. Мне хотелось увидеть лишь Дракона-тигра – сказать ему, что мастер здесь и ждет позволения пройти. Однако когда я открыла глаза, то увидела всех драконов сразу. Они сидели вокруг кладбища, каждый на своей стороне света. Зеленый Дракон-тигр выделялся сильнее прочих. Он запрокинул голову, обнажая длинную шею, и издал скорбный вой. Человек не мог его слышать, но я ощутила вибрацию, похожую на колебание земли.

Но мой дракон, Зеркальный, снова был едва виден. Одни очертания, подернутые тяжелой пеленой тумана. Я ахнула и тряхнула головой, обрывая связь. Дракон был еще слабее, чем прежде.

Жемчужины сжали руку, словно сочувствуя моим бедам.

Лорд Элгон вышел из процессии и приблизился к нам. Как действующий заклинатель Тигра, он являлся хранителем кладбища. Лорд поклонился каждой статуе, затем нам, а потом его лопатообразное лицо вдруг осветила мягкая улыбка.

– При всех наших разногласиях с лордом Бранноном, он с честью выполнял свой долг заклинателя. Мне бесконечно повезло быть его адептом.

Он снова поклонился и открыл ворота. Не знаю почему – может, дело в неожиданной доброте лорда Элгона, – но моя скорбь прорвалась сквозь сдерживающие ее узы. Я сама едва не завыла, но сдержалась и сморгнула жгучие слезы. Принц склонился ко мне. Исходящий от него запах трав, пота и дыма странным образом успокаивал.

– Почти все, – прошептал Киго. – Ты прекрасно справляешься.

Позади нас священники завели тихие песнопения. Я опустила голову, чтобы спрятать глаза, вместе с принцем заняла свое место во главе процессии и так закусила губу, что ощутила во рту вкус крови.

Все оставшееся время, пока произносились молитвы и сжигались ритуальные фигурки, я боролась со скорбью, которая грозила поглотить меня. Надо сдержаться. Благородный лорд никогда не падает на колени и не всхлипывает как женщина. Благородный лорд не кричит от горя и не кидается в объятия своему царственному другу. Благородный лорд обязан выдержать всю церемонию и выполнить свой долг. Что я и сделала. Даже когда тело учителя положили в темную пасть могилы и закрыли вход в нее камнем, я прятала свое отчаяние за маской строгости. На протяжении похорон лорд Идо стоял напротив меня с таким же напряженным, как и у меня самой, лицом, но вряд ли он сдерживал грусть – скорее уж триумф.

Наконец церемония завершилась. Я молча стояла, пока скорбящие цепочкой тянулись мимо и кланялись могиле. А потом осталась одна перед красивым мраморным надгробием. Я знала, что принц и Рико из уважения держатся чуть поодаль, ожидая, когда я попрощаюсь с учителем. Но попытки сдержаться увенчались успехом: за прошедшие дни я пребывала в такой глубокой печали, что теперь у меня не осталось сил на чувства. Мне больше нечего было дать ему. Ни молитв, ни слез, ни последних слов. Учитель ушел по дороге теней, я осталась одна.

Однако, когда я отвернулась от могилы, внутри меня что-то шевельнулось.

Лишь миг спустя я узнала это чувство.

Гнев.

На двенадцатый день Нового года – восьмой день траура – мы с леди Делой сидели в темной приемной и ждали, когда дворцовый глашатай поднимется из своего глубокого поклона и огласит послание.

– Лорд Эон, – наконец произнес мужчина. – Его высочество принц Киго обращается к вам от имени своего великолепного отца.

И подал мне запечатанный пергамент. Под тяжелым оттиском императорского дракона была написана поэтическая строчка:

«Волны все бьются и бьются о берег, неся обновление и прошлого тени».

Леди Дела изучила послание.

– Это из весенней поэмы леди Джилы, – прошептала она. – Его высочество возвращает вам сокровища Зеркального дракона. Поблагодарите за весть.

Я посмотрела на стоящего на коленях глашатая и ощутила радость от скорой встречи с принцем.

– Поблагодари его королевское высочество за его бесконечную доброту. Мы с радостью ждем его прихода.

Глашатай с поклоном вышел из комнаты.

– Вряд ли император легко отказался от участия в церемонии, – заметила леди Дела. – Наверное, он уже слишком болен и не может покинуть своих покоев. – Она повела плечами, словно отгоняя витающую во дворце мысль: император доживает последние дни. – Позови Риллу, чтобы подготовиться к визиту принца.

Красный фолиант шевельнулся под тяжелым белым рукавом, жемчужины будто что-то зашептали. Может, почувствовали приближение других сокровищ. Я ударила в небольшой гонг. Взрыв смеха и музыки с соседнего двора заставил нас обеих повернуться к закрытым дверям. Начались празднества в честь Двенадцатого дня.

– Счастливого Двенадцатого дня, – сказала я леди Деле. – Пусть год принесет вам счастье в пятикратном размере.

– Спасибо, лорд Эон. Вам я желаю того же.

Я кивнула. Счастье мне в ближайшее время не светило.

Слуги Пионовых покоев только успели собраться во дворе, как один из стражей Рико объявил о прибытии принца. Я встала на колени на небольшую подушку у дороги и склонилась почти до земли. Мимо протопали сапоги королевской стражи, затем прошелестели мягкие туфли чиновников. Из-за неудобной позы бедро напряглось и заныло. Если принц вскоре не явится, то я не смогу встать без посторонней помощи. Наконец передо мной остановились пыльные сандалии королевских носильщиков.

– Лорд Эон, – позвал принц.

Я с трудом села на пятки. Рана на его лице полностью зажила, синяк успел пожелтеть. Принц сегодня надел официальное платье – пурпурный шелк – и уменьшенную копию императорской жемчужины на цепочке. Будущий император. Позади сгрудилась кучка придворных и два ряда слуг с ящиками, медными жаровнями и тяжелыми сундуками. Четверо человек притащили повозку с бюро и привязанными к нему резными стульями.