Владимир Поселягин - Берсерк

— Что с ней? — присел он рядом.

— Умирает. Если не попадёт на стол хирурга в течение получаса, шансов у неё нет. Артерии я держу, но кровь через другие раны тело покидает. Пусть поторопятся.

Понял, — кивнул тот и снова забормотал в рацию. Потом кинул: — «Неотложка» уже едет, будет через пару минут, они тут близко. — И убежал в сторону, там возникла потасовка среди участников аварии, а я продолжил сидеть с девчушкой.

Вдруг она открыла глаза — не дрогнув, не с трудом приоткрыв веки, а резко распахнув полностью.

— Красивые у тебя глаза, — сказал я ей, улыбнувшись. — Не шевелись, ты сильно пострадала в аварии. Сейчас приедут медики и помогут. Как зовут?

— Катя, — едва слышно сказал она и закашлялась.

— Хорошее имя. Катерина, означает чистая и непорочная. Тебе идёт… А вон и «неотложка», потерпи ещё немного. Подбежавшие медики перехватили у меня артерии и заработали. А ведь действительно профи и действовали очень уверенно, как будто такие травмы встречают каждый день, да и всё необходимое было под рукой. Машина, куда погрузили выжившую девочку, уехала, а водитель второй «скорой» полил мне воды из канистры на руки, чтобы я смыл кровь.

— Благодарю, — кивнул я.

Я осмотрелся — полиции заметно прибыло, одних патрульных машин было четыре, две МЧС занимались обломками — и вытер руки полотенцем, которое подал тот же водитель «скорой». На меня никто не обращал внимания, поэтому я наконец перешёл дорогу, она всё равно блокирована была, и направился к бару. Заметил двух парней, сидевших в сером седане среди дорогих авто, припаркованных у бара, те видели аварию, но никто ничем не помог, хотя тут метров сто пятьдесят было. Даже аптечку не поднесли. Когда я свернул к входу в бар, они заметно забеспокоились. А увидев, как я ударил под дых швейцара и стал затаскивать его внутрь, огромными скачками с пистолетами в руках побежали к бару, я заметил это, мельком обернувшись. Пора начинать игру. Цель моя внутри, значит, повоюем. Как давно я не чувствовал брызг крови изпод сабель. Пора вспомнить былое.

Отшвырнув швейцара под ноги настигавших парней, молниеносно выхватил сабли из ножен и затанцевал в холле. Тут было пятеро: четверо охранников и какой-то парень лет восемнадцати у гардероба, наверное, запоздавший гость. Зарубил их в секунду, сопротивления оказать никто не смог, просто нечем. Да и движений у меня вышло всего шесть, прыжок вперёд, принять на оба клинка двух охранников, выдернул сабли и, присев, крутанулся, как в гопаке, на пятках, вскинув руки на полную длину, считая сабли. Сабли срубили ноги чуть выше колен пацану у гардероба и ещё одному охраннику. Вскакивая, я их уколол в сердце, потом вспорол живот и отрубил руку последнему охраннику. Все мои движения были настолько завораживающе танцевальные, что любой поймёт, просмотрев запись, а в фойе были камеры под потолком, что бой вёл профи, причём профи именно двуручник, а таких можно пересчитать по пальцам одной руки. Точнее, хватит одного пальца: я один такой был, во всём мире.

Я развернулся и встал у двери, а когда внутрь забежали телохранители Артура, а я был уверен, что это они, зарубил и их, действуя жестоко и кроваво. Потом ударил швейцара, он хрипел на полу, клинок пробил сердце, и, держа окровавленные сабли, я быстрым шагом направился на громкие звуки вечеринки. Где-то там мелькала так необходимая мне голова Артура, за ней я и шёл, и не дай бог, если кто встанет у меня на пути. Кого не смогу достать, прорубаясь к Артуру, считай, тому повезло.

Меня снова приняли за аниматора, встретили аплодисментами, видимо полагая, что я покажу приёмы фехтования. Надеюсь, те, что выживут, не будут разочарованы. Артура взглядом я сразу нашёл, он находился на другой стороне залы рядом с именинником. Когда зазвучали аплодисменты, я провёл «Полёт осы», достаточно сложное фехтовальное искусство, целый комплекс ударов, да и длительность его всего три минуты, но зато лезвия от крови очистились, ближайшие зрители недовольно заворчали, капли до них долетели, а я, закончив каскад ударов, под восторженные крики присутствующих на дне рождения, двинул вперёд. Присел у крайних и двумя широкими взмахами срубил ноги, проделав широкую просеку. Они уже начали падать, когда я ещё несколькими ударами срубил выставленные руки, двоим смог, а одному голову, после чего перепрыгнул через упавших, чуть не поскользнувшись на крови. Зеваки в ужасе отшатнулись, давая мне возможность продвигаться вперёд. За спиной оставались стонущие тела, лишённые рук, ног, или трупы, без головы, с резаными телами, выпущенными кишками, одному даже грудину вскрыл.

Шёл я, работая максимально эффективно, эффектно и кроваво, это была демонстративная акция. Одновременно время от времени я использовал сюрикены, если видел достойные цели, втыкая то одну саблю, то другую в тела под ногами, чтобы освободить руки, ни одного промаха, метал в уязвимые части тел. Некоторые гости рванули ко второму выходу, возглавляли их официанты, которые знали здание как свои пять пальцев. Там образовался затор, мной и образовался, благодаря метательному оружию. В нём был и Артур. Подскочив к пробке, я стал к нему прорубаться. Криков и шуму было столько, особенно женского визга, что я чуть не оглох. Выдернув парня за шкирку из наваленных трупов и раненых — гора жутким своим реализмом шевелилась, — нанёс несколько ударов: срубил ему руки и ноги. Четвертовал. Потом отделил голову. Воткнув катану и вакидзаси в тело, поднял голову за волосы, пышные, густые, и, повернувшись, показал камере, демонстрируя. Кому надо, поймут. В принципе как и полиция. Эта демонстрация явно показывала, за кем я в действительности пришёл. После этого, развернувшись, побежал к выходу. Не тому, что парадный, на улицу, а на кухню, мне был нужен внутренний дворик, где был уже подготовленный люк в ливневый коллектор. Сабли я не забрал по одной причине — они меня разочаровали, слегка, но разочаровали. Чем больше я прорубался через толпу гуляющей молодежи, лавируя между столиками, — официанты редко попадались, трое всего, один в зале, двое в пробке в дверях, — тем трудней было фехтовать. Очень быстро они затупились, под конец я только колол. В общем, качество материала не сказать, что высокое, я привык к более высококлассному оружию. Для подобной разовой акции пойдёт, но не более.

А оставил их, чтобы вышли на кузнеца, тот и выложит, сколько было приобретено и как. Главное — сколько. Это тоже намёк, что одной акцией это всё не закончится. Как я уже говорил, в баре собрались дети высокопоставленных людей, очень высокопоставленных, можно сказать, элита, «золотая молодёжь», так что кровников у меня теперь образуется великое множество, точно пол-Москвы не самых простых людей. Я это понимал, более того, я на это и рассчитывал. Планировал всё холодной и трезвой головой, не думайте. Ведь в данном случае, когда выяснится, что целью был Артур, сын одного из олигархов, часть злости и ненависти перекинется на его отца. Мол, из-за действий твоих и твоего щенка наши дети пострадали и даже погибли. В общем, кисло ему будет. А я не опасался. Выйти на меня нереально, я работал так, чтобы не оставлять следов, да и козёл отпущения у меня был. Рукоятки на саблях? Оставленные потожировые следы на них, из которых можно выделить ДНК? Так я и об этом подумал: рукоятки были съёмные, так я и снял их, убрав за широкий пояс.