Владимир Поселягин - Берсерк

А дальше что рассказывать? Как закончил с местью и вернулся? Можно и об этом. Как Машку оформил, сразу же и отправился с детьми путешествовать. Два года я не покидал пределов Америки, столько интересных мест посетил на своём трейлере! Тягач не зря купил, пригодился не раз, особенно там, где дорог не было. Через два года после того, как я покинул Уичито, умер Эдвард, а чуть позже и его жена. Выяснилось, что тот оставил мне в наследство дом свой и заправку, а вот движимые средства завещал одному из фондов помощи детям. Я вернулся, всё продал, положив деньги на счёт Женьки, и мы посетили Лос-Анджелес, где я продал и всё имущество Дэвисов. Там же купили яхту и отправились путешествовать уже по воде. Трейлер и тягач я продал на побережье, а вот мотоцикл взял с собой. Бывает, в каком портовом городе свой транспорт, даже двухколёсный, завсегда пригождается. Так что дети мои привыкли, когда обстановка вокруг часто менялась. Чуть позже ко всему этому стала и Регина присоединяться. Так и жили.

Два года назад всё лето провели на реках России, и вот те раз — ничего не нашли! Не было никаких сокровищ! Странно. В первую мою ходку я нашёл всё то, что, как припоминается, сложил лично, разные драгоценные побрякушки. А тут всё лето убили — и ничего. Денег-то хватало, тем более я знал, как заработать, и давно являлся долларовым мультимиллионером, но разочарован. Да и ситуация с одним откопанным кладом была странной (один откопал, а остальные не нашёл), никак не мог понять, что это означает. У детей фантазия побогаче была, чего только не напридумывали, чтобы объяснить это. Часть, конечно, я перевёл в деньги, купил много собственности, но это так, чтобы жить было удобнее.

В это время дочки, закончив общаться, распрощались с собеседницей на другом континенте и вышли из-под навеса, где располагался наш пункт связи. У меня и спутниковая сборная антенна тут стояла. С Лилей сначала я поговорил, именно я работал в Интернете, когда был вызов от неё, а уж потом дочек позвал. Теперь они направились ко мне. Одежда у них были одинаковая: обе в закрытых купальниках, в несколько бесформенных, на мой взгляд, шортах, в огромных, на пол-лица солнцезащитных очках и в больших соломенных шляпах. У обеих причёски — конский хвост, обе одинакового роста, одинаковые фигуры, да всё у них одинаковое, разве что расцветка одежды и лица различались.

Кстати, на поясе обеих, оттягивая ремни, висели небольшие кобуры с «глоками». У всех троих, включая Женьку, был один тип оружия — «Глок-27». Как раз подобное маломощное оружие подходит для детских рук. Как обращаться с ним, я их давно научил, с шести лет стреляют из мелкокалиберных винтовок. А с девяти лет я выдал каждой по «глоку», у Регины забирал, когда она домой отправлялась, матери просил не говорить, чтобы мне та шею не намылила. Девочка и не говорила. У меня была своя схема обучения детей, со схемой Лили она никак не пересекалась, вот и просил молчать. Культуре обращения с оружием дети, благодаря мне, обучены, стреляли часто, на разных импровизированных стрельбищах, и много. У меня на яхте коробки с пятью тысячами патронов, их хватит на месяц, не больше. Я опытный, я знаю.

— Мы всё, — сообщила Регина. — Пап, можно мы постреляем? Завтра отплываем, а сейчас самое удобное время. Я никак левую руку поставить не могу, практика нужна. Когда перекат делаю, второй и третий выстрел влево уводит.

— Валяйте. Вон в той сумке триста патронов. Женьке только оставьте.

— Ага! — радостно воскликнула дочь, чмокнула меня в щёку и, подхватив сумку с патронами, побежала на взгорок, где можно стрелять вволю, не опасаясь кого-нибудь подстрелить.

Маша последовала за сестричкой, она в роли инструктора выступала, опыта у неё было гораздо больше.

Женька подошёл чуть позже. Прихрамывая и поддерживая руку, мокрый с ног до головы он приблизился ко мне.

— Па, посмотри, я со скалы навернулся.

— Что-то серьёзное? — встревожился я и, убрав ноги, чтобы сын сел на шезлонг, быстро его осмотрел. — Царапины и ушибы. Вот на локте серьёзнее царапина, до крови ссадил.

Взяв рацию, я вызвал дочек, в последнее время я давал им уроки перевязки, вот им и живой манекен. Выстрелы стихли, и показались обе дочки: загребая песок сандалиями, они бежали к нам. И тут же засуетились вокруг брата с перевязочными материалами. А я, посмотрев на немудрёный улов, который сын бросил неподалёку вместе с удочкой, снова взглянул на Женьку и приметил, что у того кофр на поясе смят. Пистолет на месте, на ремешок защёлкнут был, поэтому он его и не потерял, а вот кофр смят.

— Ты ручной металлоискатель повредил?

— Да, — нехотя протянул тот. — Бок бы ободрал, если бы не он. Я уже смотрел, там корпус треснул, вода внутрь попала и экрану звиздец. Фигня, за полчаса починю, запчасти есть. Вечером займусь. Рация промокла, просушу и батарею сменю. Зато смотри, что я нашёл, пока из-под скалы выбирался.

Девочки, с любопытством сверкая глазами, продолжали обрабатывать раны, как я учил, а я взял с ладони медную бляху и задумчиво пробормотал:

— Бляха с португальской туфли. Характерная чеканка, не спутаешь. Вся в патине, неплохой сохран. Мы такие уже находили.

— Ага. Если бляха здесь, может, поискать и судно, с которого этот португалец?

— Тут попробуй угадай, факторов много, — вздохнул я, возвращая находку. — Вплоть до того, что во время шторма его за борт смыло и к берегу прибило. Хотя идея интересная, мы местный район тщательно не осматривали. Я всего шесть погружений сделал. Надо батискаф готовить. Вон там рифы, изучим глубину возле них.

— Пап, — тихо, странным голосом обратилась Регина, глядя мне за спину, а Маша медленно потянулась к рукоятке «глока» в кобуре.

Я их давно приучал стрелять на поражение и без раздумий, особенно во время опасности. Потом можно поинтересоваться и полюбопытствовать, чего опасности нужно, но это именно потом, после контрольного выстрела.

Резко обернувшись, я сам удивлённо замер. В пяти метрах от нас стоял моложавый мужчина. Одно можно было сказать точно: если посмотреть на нас с Женькой и на него, одно лицо, один тип. Даже такой же огненнорыжий, как и мы. Дочки-то брюнетки и были похожи на мам. Различия у того с нами были, но только в одежде и в возрасте, пожалуй. Одет он был странно, я бы сказал, не от мира сего: странного покроя, но явно добротные походные серые брюки, рубаха на выпуск зелёного цвета, плащ, накинутый на плечи, свисал за спиной и лёгкая шляпа с широкими полями под Боярского. На ногах кожаная, также добротно пошитая обувь, на боку висела не сказать, что большая котомка, тоже вроде кожаная. Где-нибудь в восемнадцатом веке он бы особо не привлёк внимание, а тут сразу. Одежда не по этой климатической зоне, вон я вообще в одних плавках, и ничего, комфортно себя чувствую. Оружия не было видно, ремень пуст, но я чувствовал: мужчина был опасен.