Фуюми Оно - Бог моря на востоке, океан на западе

– Та женщина, о которой вы говорили, ты и впрямь скормил её йома?

– Да, брось. Я бы не сделал ничего подобного. Наместник очень великодушен. Он никогда мне этого не простит.

– Правда? Ну и местечко, жуть.

Коя улыбнулся Фуукану:

– Я же сказал, что нет. В любом случае, тебе лучше держать свои мысли при себе, – невозмутимо добавил он. – Станешь отравлять наместнику жизнь – пощады не жди.

– Я и говорю, жуть, – пробормотал про себя стражник.

– Я оставлю его на твоё попечение. Не спускай с него глаз.

Коя резко повернулся.

– Коя, – произнёс позади Рокута.

Он обернулся и подбежал к кровати:

– Ты в порядке? У тебя что-нибудь болит?

– Всё хорошо, – взглянул на него Рокута. Он чуть вздрогнул и резко вздохнул. Затем какое-то время кирин всматривался ему в лицо. Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза, словно отстраняясь от неприятного зрелища.

– Коя, от тебя пахнет кровью.

Коя оторопело сделал шаг назад.

– Ты… кого-то убил… – Рокута закрыл руками лицо. – Раньше от тебя не пахло кровью.

– Настали тяжёлые времена. Конечно, я убивал. Это мой долг. Если ты будешь угрожать жизни наместника, то мне придётся убить и тебя.

– А, – пробормотал Рокута и чуть более громким голосом добавил: – Коя, сделай мне одолжение.

– Что такое?

– Отправь меня к Запретной армии.

– Я не могу этого сделать! – сказал Коя, очевидно, взятый этим врасплох.

– Тогда попроси Ацую.

– Я не могу, Рокута.

Рокута не выступал против Ацую, и поэтому был ещё жив. И хотя Ацую быстро прижали к стене, казалось, что он не намерен убивать заложника. Но никто не мог сказать, как он отреагирует, если Рокута воспротивится ему.

Рокута открыл глаза:

– Теперь я понимаю, что происходит. Я не стану содействовать Ацую.

– Рокута…

– Я не могу уважать человека, который сделал из тебя убийцу. Не ты ли говорил, что питаешь отвращение к людскому кровопролитию?

– Э? – удивлённо моргнул Коя.

– При впервой нашей встрече, ты сказал, что Большой не слушается тебя, когда ты говоришь ему не нападать на людей. Тебя это огорчало.

Ошеломлённый этими словами, Коя перевёл на него взгляд.

– И всё же тебя заставляют убивать и подчиняться приказам. Я никогда не смогу уважать человека, который так поступает.

– Рокута…

Что бы он ни говорил, никто не верил ему. Как бы он ни убеждал, что йома не нападёт, никто не осмеливался проверить это не практике. Даже Ацую никогда не гладил РОКУТУ.

– Это не заставит меня лишиться сна. Я служу Ацую. И я убью любого, кто причинит ему вред, – он с мрачным видом посмотрел на Рокуту. – Кирины ничем не отличаются. Я слышал, что они не могут противиться императору.

– Сёрью никогда не прикажет мне убивать.

– Как ты можешь быть в этом уверен? Никто не знает, на что он способен, пока на это не отважится. Твой повелитель и мой господин – не исключение.

Даже Коя хотел верить, что наместник безгрешен. Но правительство не могло эффективно функционировать, не замарав руки. Так мог ли император? Едва ли.

– Ну, я могу сказать наверняка.

Коя бросил тревожный взгляд на Фуукана. Тот сидел на кровати, будто готовясь лечь и вздремнуть. Он посмотрел на Коя и понимающе улыбнулся.

– Я никогда не прикажу Рокуте убивать. Видишь ли, мне гораздо быстрей сделать это самому.

Коя разинул рот от удивления:

– Ты…

Рокута приподнялся:

– Сёрью, ты идиот!

Сёрью ткнул его пальцем в лоб:

– Кто тут ещё идиот? Тебе нужно отдыхать.

– Император Эн, – прошептал Коя.

– А ты, должно быть, Коя. Если ты и впрямь зовёшь его другом, тогда почему бы тебе его не отпустить? По правде говоря, от него одни неприятности. Но когда его рядом нет, то всё идёт наперекосяк.

Коя протянул руку к голове йома:

– Значит, без кирина ты лишишься своей человечности?

– Нет, – усмехнулся Сёрью. – Когда его рядом нет, то все министры порицают лишь меня. Что порядком досаждает.

Коя напряг руку, лежавшую на голове у зверя.

– Зачем ты проник в провинцию Ген?

– Я не смог найти никого, кто был бы способен довести это дело до конца.

– То есть из-за наместника?

Как только Коя отвёл руку в сторону, Рокута закричал:

– Не надо, Коя! Если с Сёрью что-нибудь случится, я никогда тебя не прощу!

Коя склонил голову на бок:

– Ты по-прежнему его защищаешь?

Рокута кивнул. Одно лишь слово, и он понял, что это Сёрью. Глубоко в пещере от него исходило сияние, луч света, которого быть не должно. Сёрью был императором. Это единственное, чего он отрицать не мог.

– Разве я не говорил, что служу Сёрью?

– Ну, а я… Ацую, – Коя посмотрел в лицо Рокуте и сказал сухим голосом: – Я сделаю всё, что он прикажет. Я здесь, чтобы защищать его, даже если это означает убить любого, кто бросит ему вызов.

– Если Ацую приказал, значит можно стать соучастником восстания? Даже если он заклеймит себя предателем? Даже если каждая стрела, выпущенная в противника, вернётся, чтобы покарать его?

– Если Ацую хочет стать императором, значит, так тому и быть. Он нисколько не сомневается, что к нему отнесутся, как к мятежнику, но его это не смущает. Это королевство близится к разрушению, и если Ацую пожелает стать верховным создателем, то я буду с ним заодно. Я окажу любую посильную для меня помощь.

– А как же я? – Рокута взглянул на Коя, того ребёнка, что очнулся поздней ночью и оказался брошенным. – Ты мне нравишься. Но я не могу быть рядом, пока от тебя пахнет кровью.

– На войне все средства хороши. Если ты выступишь в защиту Сёрью, то я буду защищать Ацую.

– И ради этого ты убьёшь любого, кто встанет у тебя на пути? И тебя это устраивает?

«Не может быть», – подумал Рокута. Коя, которого он знал, был совсем не таким человеком.

– Ты будешь убивать, раз Ацую это поощряет? Отступишь от своей стези, соберёшь армию и направишь королевство к гибели? Ты хочешь, чтобы стало ещё больше сирот, таких же, как ты?

Коя спокойно ответил:

– Они для меня никто, – на его бледном лице не промелькнуло ни тени эмоций. – Что с того, что королевство падёт?

Рокута разинул рот от удивления:

– Коя…

– Почему умирают люди? Потому что рождены, чтобы умереть. Королевства переживают расцвет и упадок. Как это ни печально, но не в наших силах предотвратить неизбежное.

Коя был ребёнком йома. Когда йома появлялись у границ королевства, они, так или иначе, сеяли разрушения. Бесспорно, он был дитём разорения.

– Пока Ацую жив, меня это не волнует.

Рокута изумлённо смотрел на него. Почему он раньше не осознал этого? Его бессердечность не должна была его удивлять.

– Хотя я мог бы сделать небольшое исключение для Рокуты, раз Ацую не питает интереса к твоей судьбе, то и у меня нет причин беспокоиться. Я найду немало способов причинить тебе боль. Сколько страдают люди, сколько королевств приходит в упадок, в конце концов, всё это не имеет значения. Если Ацую это устраивает, то и меня тоже.