Александра Лосева - Заледенел дом

- Почему так больно?! - выдохнула Иефа, с ненавистью глядя в спокойное лицо Элены де Виль. - В пещерах не было так!

- Я же просила - впусти меня.

- Я впустила.

- Не до конца.

"Дрянь", - подумала Иефа. Ведьма понимающе усмехнулась, но ничего не ответила.

- И что теперь? - полуэльфка осторожно выпрямилась, постепенно приходя в себя.

- Теперь сожги волосы, вытри кровь с лица и жди.

- Ждать - чего?

- Не знаю, - пожала плечами Элена. - Ты не маг - так что я понятия не имею, как это проявится. По идее, ты должна услышать... учуять, почувствовать... Зов. Может, в твоем случае это будет нота. А может, даже целая мелодия.

- А может - вообще ничего?

- А может - вообще ничего. Но скорее всего, нота. Ты же бард, в конце концов. Ощутишь зов - иди туда, куда ведет нутро. Чем ближе к цели, тем ярче, явственней он будет. Если начнешь отклоняться от верного маршрута, зов ослабеет. Если те, кого ты ищешь, умрут, зов стихнет. Впрочем, если ты их найдешь - тоже. Все просто.

Иефа кивнула, раскрыла ладонь, посмотрела на измазанные в крови волоски. Действительно, все просто. Интересно, Зулин знал такое заклинание? Он-то как раз маг, хоть и недоучка. Знал или нет?

- Не ищи их, пичуга, - прошептала ведьма и обняла Иефу, обволокла, укутала предрассветной сыростью. - Не надо. Ты не хочешь. Ты сомневаешься.

- Сколько времени прошло с тех пор, как они ушли? - спросила полуэльфка. - Сколько я там пролежала?

- Солнце взошло, закатилось и снова пошло на восход.

- Сутки... - Иефа зажмурилась, сжала кулаки. - За сутки можно было далеко уйти.

- Дальше, чем за четыреста лет.

- Заодно и проверим, - кивнула полуэльфка, бросила волоски в костер, вскинула рюкзак на спину. - Мне закрыть глаза?

- Закрой, - вздохнула ведьма. - Упрямая...

Иефа закрыла глаза, прислушалась. Предрассветный лес шептал ей в уши какую-то тревожную тайну, но полуэльфку не интересовали тихие лесные голоса. Иефа медленно повернулась на пятках в одну сторону, в другую, как усталый флюгер на ветру, и вдруг - самым краешком сознания...

- Нет, серьезно?! - воскликнула она и с негодованием уставилась на ведьму, уперев руки в бока.

Элена де Виль склонила голову, прислушиваясь, и весело рассмеялась. Иефа не выдержала и тоже фыркнула: мало того, что долгожданный Зов звучал как "Хей-хо, выпьем пива!" - он еще и доносился с севера.

***

К середине дня Иефой завладела стойкая, непобедимая, всепоглощающая, жгучая ненависть. Первым, что возненавидела полуэльфка, был Зов. Он креп, по капле, очень медленно, почти незаметно. Он становился слышней, не замолкая ни на секунду. Некоторое - справедливости ради надо сказать, довольно недолгое - время Зов здорово развлекал Иефу, она даже подпевала тихонько, вспоминая блаженные времена, когда главной ее заботой было уговорить Стива одолжить на пять минут пони. Но после пропетого в тридцатый раз припева барда посетила нехорошая мысль: если сейчас от Зова уже почти тошнит, то что будет через два часа? Три? Через день? А если товарищи ушли так далеко, что догонять их придется неделю? Что тогда? Обеспокоившись этим вопросом, Иефа попыталась выведать у ведьмы, можно ли как-то приостановить Зов, ну, хотя бы приглушить его на время - в конце концов, нужно же будет когда-нибудь есть, спать... Невозможно же идти совсем без отдыха!

Элена де Виль злорадно возразила, что об этом надо было спрашивать раньше, до того, как... А теперь-то уж чего? Теперь-то уж ничего - иди и пой, а хочешь, чтобы Зов прекратился побыстрее, значит, в твоих интересах не тратить время на всякий там отдых. И вообще: день да ночь - сутки прочь. Шагай и радуйся - каждый твой шаг приближает тебя к возлюбленным сопартийцам. А пожевать и на ходу можно. Сообщив похолодевшей от ужаса полуэльфке все это, ведьма пропала и больше не отзывалась.

Так что вскоре к огромной и чистой ненависти к Зову добавилась такая же огромная и такая же чистая ненависть к Элене. Потом Иефа возненавидела заодно всех дварфов вообще и Стива в частности, пиво, бочки, песни, случайные знакомства, сентябрь, грубое полотно, лес, эльфов, север, магию, солнце, кожаные сумки, пауков, паутину, ведьм, смену времен года, поисковые партии, сухие веточки, птиц, шелковые шарфики, города, гоблинов, историю, расовые разногласия, военные отряды, насекомых, фляги, штаны, жареное мясо, дым, ветер, фартуки и луковый соус. Почему именно луковый соус, Иефа при всем желании объяснить не могла, но при мысли о нем у нее даже подбородок начинал дрожать - от ненависти.

Ближе к вечеру, когда полуэльфку уже здорово шатало от усталости, набежали тучи, и принялся накрапывать противный мелкий дождик. Иефа сдалась, устроила незапланированный привал под раскидистым дубом и просидела неподвижно около часа, вздрагивая, когда манящие "Хей-хо!" раздавались в ее голове особенно радостно. В океан чистой ненависти добавилась еще одна капля - ядовитая капля ненависти к дождю.

Через час нервных вздрагиваний и горьких сожалений о собственной недальновидности Иефа не выдержала и отправилась дальше, рассудив, что если свалится в обморок от усталости, то хоть на некоторое время избавится от Зова. Ноги гудели, плечи ныли, спину ломило. Вилка хохлился и обиженно поглядывал на хозяйку, явно не одобряя ее странную самоотверженность.

К закату тучи иссякли и отправились дальше, по каким-то своим тучным делам. Дождь прекратился, и по лесу разлилась промозглая последождевая сырость, пряди тумана вихрились и закручивались вокруг щиколоток, полуэльфка спотыкалась о невидимые узловатые корни, вылезшие из земли, цеплялась одеждой за колючие ветки кустов, уворачивалась - не всегда удачно - от низко нависших ветвей деревьев. Казалось, что лес ополчился против барда и теперь глобальная ненависть к миру, расцветшая в измученном бардовском сердце, вполне себе взаимна.

Солнце село.

Иефа брела по сырой и темной чащобе, и на душе у нее царила такая же тошная туманная муть, как и в затянутом белесым маревом ночном небе.

Часа через два после полуночи полуэльфка поняла, что если сделает еще хоть шаг, то упадет и больше никогда не поднимется, и никакой Зов, будь он трижды, четырежды дварфским "Хей-хо"-зовом, не спасет и не заставит... По всем правилам, нужно было найти место посуше и поукромней, нарезать веток для постели, насобирать топлива для костра и расположиться с комфортом, но сил на это уже не было. Иефа завернулась в отсыревший плащ и скрючилась на влажной земле, прижав к себе недоумевающего совомедведя.

- Застудишься, - укоризненно сказала Элена.

- П-п-плевать, - бормотание получилось жалким и невнятным, прерываемым зубовным цокотом.

- Ну, вот как с тобой быть? - покачала головой ведьма. - Себя угробишь и меня за одно.

- Плевать, - повторила Иефа, закрывая воспаленные глаза. Зов бился под лобной костью, но больше не усиливался. "На ночлеге стоят, суки", - с отвращением подумала она.