Елена Хаецкая - Хелот из Лангедока

– Привет, – громогласно произнес он, появляясь в Норе.

Алькасар сразу сообразил, что их почтил посещением самый главный, и сделал отчаянную попытку приветствовать его как положено. Робин долго ругался и кричал, что всем хороши сарацины и Сарагосу они не сдали франкам, но чинопочитание способно довести до пляски святого Витта даже англосакса.

– Даже поганые норманны так гнусно себя не ведут! – возмущался он. – Прости, Хелот.

(Вторая легенда о происхождении Хелота состояла в том, что его считали норманном.)

Сообразив, что разгневал важного господина, Алькасар совершенно сник и в ужасе заметался. С присущей ему чуткостью Робин уселся рядом, хватил его кулаком по плечу и велел не суетиться, а отвечать по порядку на все вопросы. Алькасар затих.

– От Гарсерана, говоришь, сбежал? – ухмыльнулся Локсли. – Как тебе это удалось?

– Когда вошли в лес, выломал доску из повозки, – ответил Алькасар, осторожно поглядывая на Хелота. – Все были заняты. Дорогу осматривали. Боялись какого-то Робина из Локсли. Гарсеран все время повторял: «Этот чертов бандит опять нас подкарауливает. Знает, собака, что я золото везу. И откуда он все знает?» А другие говорили, что этот Локсли водится со злыми духами леса. Нарочно друг друга пугали.

– Почему он не пустился тебя ловить?

– Очень просто. Я умирал, он знал это. Зачем рисковать из-за умирающего?

Робин хмыкнул. Хелот видел, что он доволен.

– А ты, значит, не боялся ни злых духов леса, ни бандитов?

– Когда умираешь, никого не боишься.

– Очень трогательно, – заметил Робин. – Теперь скажи: ты умеешь владеть оружием?

– Ножом и копьем, – поведал Алькасар застенчиво.

– Копье тебе вряд ли пригодится, – вставил Хелот.

– Стрелять из лука не умеешь? Меча в руках не держал? – приставал Робин.

– Нет.

Локсли поморщился. Его симпатий к новичку сразу поубавилось.

– Ладно, научишься. Скажи-ка, приятель, этот чертов норманн тебе не объяснил, к кому ты попал?

Алькасар покачал головой.

– Это неважно, – сказал он. – Всем хозяевам я служил одинаково плохо.

– Хозяев в лесу нет, – сообщил Робин. – А я тот самый Робин из Локсли. Этот лес мой. И здесь все совершенно свободны… Время от времени приходится объяснять это шерифу и другим непонятливым господам. Тебе все ясно?

Алькасар засветился как осенний лист.

– Вы разбойники? Это вас боялся Гарсеран?

– Нас. – Робин самодовольно улыбнулся.

– Вы ограбили его?

– Ну разумеется.

Хелот невольно залюбовался снисходительным выражениям, появившимся на лице Локсли.

– Я хочу видеть его голову на шесте! – жадно сказал Алькасар.

«Все-таки людоед, – подумал Хелот. – А жаль, казался таким симпатичным».

– Ограбить-то мы его ограбили, – сказал Локсли, – но никаких голов на шесте ты не увидишь. Во-первых, мы христиане… гм… добрые люди. И напрасных злодейств не творим. Лишнее это и мешает спасению души. А во-вторых, если мы прикончим твоего Гарсерана, то будем последними дураками, потому что потеряем хороший доход. Мы с ним не впервые встречаемся на большой дороге, и всякий раз эта встреча приносила нам удачу.

– А разве христиане не едят людей? – с детским любопытством спросил Алькасар, и Хелот покраснел.

Робин расхохотался, но сарацин продолжал настаивать:

– Я и раньше слышал, что они питаются человеческой плотью. Когда меня продали Гарсерану, я в это поверил.

– Он что, слопал кого-нибудь у тебя на глазах? – захохотал Робин.

Но Алькасар даже не улыбнулся.

– Он зверь, – ответил он. – Вы плохо его знаете.

Робин хлопнул его по плечу.

– Скорее вставай на ноги, – сказал он. – А Гарсерана забудь. Когда-нибудь ты убьешь его в честном бою.

И Локсли ушел.

Теперь черные глаза сарацина блуждали по логову. Он явно что-то обдумывал.

– Значит, теперь я свободен? – поинтересовался он.

– Законный вопрос, – отозвался Хелот. – Конечно свободен.

– А меня заставят переменить веру?

– Вот уж о чем тебя никто даже не спросит.

– Вчера мне показалось, что я видел здесь вашего монаха.

– Ты видел отца Тука, он язычник.

Он помолчал еще немного, а потом, смущаясь, снова заговорил:

– Прости, я забыл спросить твое имя.

– Хелот из Лангедока.

– Скажи, почему ты не убил меня, Хелот из Лангедока?

– Будешь задавать дурацкие вопросы, – разозлился Хелот, – я продам тебя в базарный день в городе Ноттингаме, а на вырученные деньги устрою пьяный дебош.

– Я невыгодный, – радостно сообщил Алькасар. – Когда Гарсеран меня покупал, он не знал, как выбирать. Ему меня всучили.

– А как выбирать? – заинтересовался Хелот, разом позабыв свой гнев.

Алькасар задрал рубашку.

– Смотри здесь, между лопатками.

– Значок какой-то синий. Вроде звездочки или снежинки… Ну и что?

Алькасар опустил рубаху и торжествующе посмотрел на Хелота.

– Это значит, что я строптивый. Попытка к бегству и дерзкое поведение, понял?

Хелот ощутил слабый укол зависти. Полагая себя человеком трусливым и образованным, он легко мог предположить, что за него вполне закономерно потребовали бы кругленькую сумму: еще бы, два достоинства сразу! Он даже расстроился. Алькасар сразу это заметил и коснулся его руки:

– Я тебя обидел?

– Смотри ты, учтивый, черт бы тебя побрал, – проворчал Хелот. – Нет, не обидел. С чего бы это? Расскажи лучше про Гарсерана.

Алькасар помрачнел, пробормотал несколько слов на непонятном языке, потом заговорил торопливо и сбивчиво, видимо стараясь проскочить эту тему как можно скорее.

– Когда он заплатил за меня серебром, тут торговцы и стали потешаться. Объяснили, что он осел. Тогда он решил: полюбуется, как я сдохну, раз другого от меня не добьешься. Но я живучий. Он долго меня допекал, не давал пить, потом еще по-всякому. А в лесу я от него ушел. Пусть подавится.

Хелот вздохнул:

– Да, жалко, что ребята отпустили Гарсерана. В следующий раз ты его получишь. Только до смерти не убивай, здесь это не принято.

Алькасар взял руку Хелота и стиснул ему пальцы.

Отец Тук потом ехидничал: «Рыбак рыбака видит издалека, а уж беглый беглого и подавно».

– Да не беглый монах я! – ругался Хелот, выведенный из себя намеками отца Тука.

– А кто ты в таком случае? – сипел духовный наставник, распространяя густой аромат пива и чеснока. – Кто ты, о юноша, проникнутый духом христианских добродетелей?

Перемогая острое желание выдрать трясущуюся от хохота клочковатую бороду святого отца, Хелот твердо сказал ему:

– Я рыцарь.

И, как всегда, святой отец ему не поверил.

По первому снегу Хелот с Алькасаром отправились к святому Сульпицию. Это была затея Локсли. Посмотрев, как Хелот делает из умирающего сарацина эдакого ноттингамского бодрячка, Робин решил, что у беглого монаха из Лангедока – или кто он там на самом деле – явное призвание к медицине.