Анна Муссен - Граница. Трилогия (СИ)

— Будем надеяться, что все пройдет так же гладко, как и в первый раз.

Марат кивнул, а потом, вспомнив кое-что, добавил:

— Точно, а где другая? — спросил Страж. — Я бы и с ней хотел попрощаться.

— Вы думаете способность Евы полезна? — вдруг спросила девочка, отпуская руку отца.

— Разумеется. Предвидеть все то плохое, что может произойти, и воспрепятствовать этим событиям не только полезно, но и важно. Уникальнее твоей способности во всей стране не найти.

— Значит, если папа создаст нескольких меня, Вы этому обрадуетесь?

Со стороны мужчины послышался настороженный вдох. Он явно не ожидал услышать подобного вопроса, и сейчас судорожно пытался придумать на него понятный для ребенка ответ.

— Могу ли я спросить, Ева? Ты видела будущее, в котором твой папа создает других Ев?

— Да. У каждого Командующего по одной.

— Вот оно как… Ясно. Скажи, разве это плохо?

— Плохо?

— Ну, те, другие Евы, они будут иметь такую же, как и ты способность, так?

— Да. Вероятнее всего, именно так.

— Значит, мы будем на пять шагов впереди наших врагов, — сказал Шоров и тут же себя поправил. — На шесть. Ты ведь тоже будешь нам помогать.

— Себя я в видениях не вижу. Только окружающих.

— Но ведь когда ты вырастешь, тебе же захочется служить на одной из Баз, верно? Дружить с другими Стражами, выполнять задания, спасать граждан от всех тех напастей, которые могут на них свалиться. Тебе бы хотелось этого?

— Да, — выдохнула Ева.

Как же она мечтала однажды выйти за пределы Центра Развития. Запах лекарств и дезинфицирующих средств буквально пропитал каждый кусочек ее одежды, волос и кожи.

Еве казалось, что он преследует ее повсюду и ей от него никогда не избавиться.

— Я хочу быть Стражем.

— А ты видишь себя в окружении кого-то, кто носит форму?

Девочка задумалась, закрывая глаза. Да, она видела курсантов и Офицеров, которые улыбались и разговаривали о чем-то. В следующее мгновенье они начинали плакать и морщиться от боли. Их было много, все разные, но всегда испытывающие одни и те же эмоции. Одновременно, как будто всех, кто служил в Границе связывала прочная нить.

— Да, я вижу их.

— Тогда, — улыбнулся мужчина, — как только тебе исполнится восемнадцать, я буду рад видеть тебя на своей Базе.

— Я вижу Вас очень старым Командующим, — сказала Ева. — В морщинах и с сединой в волосах.

— Ева!

Шоров засмеялся.

— Не ругайте ее за это. Слышать о том, что я проживу еще очень долго, все еще оставаясь Командующим… Будем считать это платой за то, что в меня тыкали иголкой, хорошо?

Ева кивнула.

— Кажется, ваши проводы собрали небольшую публику, — сказала Марта.

— Оно и к лучшему, — произнес Якоб, подталкивая вперед маленького, пухленького человека с камерой в руках. — Запечатлим же сегодняшний день в истории.

Страж подозвал Исследователей, которые с удовольствием присоединились к созданию общей фотографии.

На переднем фоне стояла Ева, смотря в ту сторону, куда ей подсказывал отец.

Марат встал вместе с ним позади девочки, а Якоб, стоявший рядом с Мартой, пытался убедить девушку улыбаться и не волноваться о том, что они могут опоздать.

— Н-на счет т-три! — заикаясь проговорил фотограф, не веря своему счастью. Ему, любителю, довелось фотографировать самого Командующего Центрального Округа! — Р-раз!

Ева улыбнулась, вдохнув в легкие больше воздуха. Теперь ей не придется следить за своим дыханием. Легкие выдержат любую нагрузку, которой она подвергнет их и все свое тело.

— Два!

Сердце в груди забилось быстрее. Если хорошо все обдумать, то теперь их будет не двое. Играть вшестером будет куда интереснее, а проказы смогут стать серьезнее, с более масштабными последствиями.

— Три!

Звук щелчка и вспышка, мигнувшая из фотоаппарата надолго сохранит на снимке этот день и для тех, кто в нем участвовал, и для тех, кто увидит его в будущем.

В этом Ева не сомневалась.

64 год н. м.

Поселение.

Сегодня был какой-то праздник. Альта не особо вдавалась в подробности, поэтому просто выдавливала из себя радостную улыбку, чтобы никому не портить настроения.

Охотники по такому случаю забили некоторую живность, которая специально выращивалась чуть поодаль от жилых домов в стойлах.

Еда на улице намного вкуснее, подумала девушка, аккуратно облизнув запачкавшиеся в жире пальцы. И холодно, и тепло одновременно.

Греясь у зажженной бочки, которая давно уже приобрела такой же, как и ее волосы, цвет, курсант неотрывно следила за оранжевыми языками пламени, периодически щурясь от едкого дыма.

— Я не вор, я не вор, — повторяла Альта, но сказанная кем-то из стариков фраза-помощница не хотела помогать ей.

— А ты здесь обжилась, — ядовито проговорила женщина, вставая напротив своей собеседницы. — Сложно, наверное, не иметь возможность помыться в теплой ванне, когда захочется.

— Мара, — протянула курсант имя невзлюбившей ее с первого взгляда жительницы поселения. — Иди куда шла.

— Как невежливо ты разговариваешь со старшими, — прошипела женщина.

Ветер развивал ее рваные, черные локоны, напоказ выставляя мелкие шрамы на ее лице и напоминая Альте о том, что лучше бы с ней не связываться. По крайней мере, именно так ей и сказал Альберт.

— Я разговариваю вежливо только с теми, кто этого заслуживает, — отворачиваясь обратно к костру, произнесла девушка.

— Да, точно, как я могла забыть? Мы же для тебя невоспитанные и необразованные дикари.

— Если ты себя таковой считаешь — пусть так и будет. Не впутывай меня в свои бредни.

— Думаешь, ты вечно будешь под их защитой? Без Евы, Альберта и Якоба, ты — никто.

— Почему же ты тогда постоянно ко мне цепляешься, если я — никто?

Мара собиралась ответить что-то, но поспешивший на помощь Альте Егор, смог утихомирить женщину, которая никогда не совершала свои нападки на курсанта прилюдно.

— Чего она к тебе постоянно цепляется? — не понимал поведения охотницы Каратель. — Она всегда была такой спокойной и рассудительной.

— Вот пойди и спроси, чего она так со мной? — передернув плечами, произнесла девушка и поднесла свои ладони поближе к огню.

— Эй, не боишься? Так ведь и обжечься не долго, — предупредил ее Егор, продолжая завороженно следить за тенями, скользившим по кистям Альты. — Огонь, знаешь ли, жжет.

Щеки девушки покраснели, а губы тронула легкая улыбка. Страж был уверен, что изменившейся оттенок щек — вина мороза, который к вечеру стал усиливаться, но произнесенная далее фраза девушки и блеск, появившейся в ее глазах, заставили Офицера смотреть только на ее лицо, не отводя взгляда и ни на что больше не отвлекаясь.

Таким в этот момент оно показалось ему красивым. И загадочным.