Лилия Гаан - Страстные сказки средневековья Книга 2.

В обширном дворе толпились немногочисленные слуги, настороженно поглядывающие на хозяйских гостей, но тех, кто особенно интересовал графа, не было. Рауль, спешившись с коня, знаком показал непрошеным гостям следовать за ним. Троица поднялась по крутой скрипучей лестнице крыльца к крытой галерее, опоясывающей дом с юга, и вскоре оказалась в небольшой зале с длинными створчатыми окнами. На деревянном резном диване посреди комнаты сидела с младенцем на коленях, какая-то красивая дама в синем шелковом платье. Её волосы были заправлены под плотную белую вуаль, края которой обрамляли нежное прекрасное лицо. Она вскинула на вошедших встревоженные темно-синие глаза, и только тут и дон Мигель, и Гачек поняли, что перед ними графиня.

Де ла Верда слегка опешил. У него было странное чувство, что его каким-то образом обманули.

Дон Мигель запомнил жену хрупкой нежной девочкой, с детским лицом ангела, обремененного двумя тяжелыми золотистыми косами. Теперь же перед ним предстала вполне сформировавшаяся женщина, с соблазнительными формами, которую не испортила даже беременность. Красивое лицо пленяло уверенным покоем, который появляется у дам, избалованных обожанием своих мужчин. Стефания ничуть не смутилась при виде своего мужа, словно не было ничего естественнее, чем принимать его в доме своего любовника, нянча прижитого в блуде ребенка.

Неизвестно, сколько бы так столбом простояли вновь прибывшие на пороге, если бы не шелест испуганных голосов неподалеку. Внимание графа поневоле привлек этот звук, и он отвел взгляд от жены, чтобы упереться им в подобострастно кланяющегося шута, за сутулой спиной которого делали безнадежную попытку укрыться две отнюдь не щуплые женские фигуры. Одну толстуху он знал - это была немецкая шлюха из Ульма, а вот вторая....

Но кто бы ни была эта рыжая дебелая деваха, дон Мигель при виде её физиономии, наконец-то, смог прийти в себя настолько, чтобы вспомнить, зачем он здесь.

- Собирайтесь, сударыня, я приехал за вами!

Стефания упрямо сжала губы, даже не подумав подчиниться.

- Может, вначале поговорим!- и она указала ему рукой на стоящий неподалеку стул.

Даже голос и тот у неё изменился за два года. Дону Мигелю очень хотелось сбить с жены эту неуместную спесь, но осторожность взяла верх. В конце концов, неизвестно, что мог вытворить де Ла Рош при виде унижения любимой женщины. А эльфы, при желании, могли сделать многое - граф имел возможность в этом убедиться.

- О чем же мы с вами будем разговаривать?

- Вы требуете, чтобы я вернулась к вам?- в голосе Стефании звучала усталость.- Зачем? У вас все равно нет времени на жену, вы вечно в делах и заботах об интересах коронованных особ всей Европы.

Интересно, уж не в борделе ли эта шлюха так научилась разговаривать с мужчинами? У дона Мигеля потемнело в глазах от гнева. Ладно, когда изощряется в остроумии Людовик, он, в конце концов, король - имеет право, но если его ещё будет тыкать носом в преданность Риму собственная жена...

- Это не должно вас касаться, мадам,- холодно отрезал де ла Верда,- ваше дело повиноваться своему мужу, не задавая глупых вопросов!

Желание схватить неверную жену за волосы и волоком вытащить из эльфийского гнезда стало нестерпимым, но пришлось, скрипя зубами, сдержать свой порыв.

- Я думаю, мы обсудим это позже!

Стефания вопрошающе повернула голову к Раулю, и лишь только после его кивка головой, поднялась и, положив руку на выпуклое чрево, величаво удалилась в свои покои. За ней стремительно выскочили Хельга, Мадлен и Тибо. Мужчины остались в комнате одни. Барон, по-прежнему, что-то напряженно разглядывал во дворе, дон Мигель же с ненавистью и злорадством смотрел на его поникшие плечи. Он приблизительно догадывался, что чувствует сейчас соперник, какая боль и отчаяние царят в его душе, но сочувствия, по понятным причинам, не испытывал. Пусть побывает в его шкуре! Поманив за собой Гачека, граф вышел из дома, решив дождаться супругу снаружи. Де ла Верда, почему-то был уверен, что графиня не будет больше испытывать его терпение, и соберется быстро.

И действительно, вскоре слуги вывели из конюшни запряженных в повозку лошадей, к которым прямо с крыльца спустилась с двумя детьми Хельга. Девочку она несла на руках, а мальчик, робко держась за материнскую юбку, спускался самостоятельно.

Следом, держа на руках младенца, спустилась в сопровождении хмурого Тибо рыжая молодуха, очевидно, ранее упомянутая Мадлен. Последней шествие замыкала, поддерживаемая под руки двумя хмурого вида служанками, закутанная в неизвестные меха графиня. Но села она не в подготовленную повозку, а подсаженная дворовыми людьми, взгромоздилась на лошадь.

- Я готова следовать за вами, мессир!

И Стефания, как ни в чем ни бывало натянула поводья.

Несколько обескураженные Гачек с графом последовали её примеру, и кавалькада выехала из ворот замка.

Странное это было путешествие. Супруги нет-нет, да с любопытством поглядывали друг на друга, но делали это тайком, чтобы не выдать неуместной в данном случае заинтересованности. Надменное суровое молчание казалось лучшим стилем поведения, а вот сердце противоречило разуму.

Что ожидал увидеть дон Мигель, выручая свою супругу из плена? Ведь он знал, что она бежала от барона, пыталась вытравить плод, скрывалась в злачных местах Парижа, поэтому, не смотря на некоторые досадные нюансы, все-таки ощущал себя рыцарем-освободителем томящейся в плену дамы.

Но Стефания совсем не походила на измученное создание - такую холеную, искрящуюся красотой и несокрушимым здоровьем женщину надо было ещё поискать по всей Европе. Вместо прежней нежной и очаровательной робости у неё появилась дико раздражающая супруга уверенная повадка, знающей себе цену красавицы. Даже сейчас, в столь незавидной ситуации, Стефания радостно и оживленно оглядывала окружающий мир, и на губах её то и дело вспыхивала столь неуместная в данных обстоятельствах счастливая улыбка. И ни раскаяния, ни страха не заметил дон Мигель в своей нагрешившей против брачного обета супруге, поэтому, по мере приближения к Парижу, он становился все мрачнее и мрачнее.

А Стефания, действительно, была счастлива. Счастлива, что наконец-то отделалась от Рауля и от заточения в странном и по-своему страшном месте. Не может построить нормальную жизнь обыкновенная женщина непонятно с кем..., пусть даже с эльфом! Им место в сказках, побасенках старых нянюшек, рассказываемых долгими зимними вечерами у уютного камелька, а не в постели рядом. И пусть дон Мигель не самая приятная личность на свете, но он был ей гораздо ближе, чем сдувающий с любовницы пылинки Рауль. Конечно, супруг дулся и хмуро морщил лоб, но раз он прошел через столько испытаний и, подобно сказочным героям, вызволил жену, чуть ли не из-за Зазеркалья, значит, она ему была по-прежнему дорога. Так, по крайней мере, считала Стефания.