Лилия Гаан - Страстные сказки средневековья. Книга 1.

- И никогда больше,- твердо сказала она себе,- я не буду иметь дела с нечистой силой!

АНГЛИЯ.

Чудовищные сквозняки, гуляющие по обширным залам замка Тьюрдорф, любезно предоставленному папскому посольству его владельцем, скрывшемся, наверное, в более пригодном для жилья месте, были ещё не самой худшей напастью. Больше всего допекала южан-легатов промозглая сырость, от которой не было спасения даже у гигантских каминов, в которых горели целые стволы деревьев. Что толку в опаленных носах туфель и в начинавшей то и дело парить одежде, если по осклизлым стенам на противоположном конце зала иногда даже струилась подозрительная влага.

Волглое белье, не согревающиеся даже жаровнями спальни, отвратительная еда. Пусть только злопыхатели скажут, что жизнь у аристократов - мёд, дон Мигель их лично ткнет носом в плесень у себя за кроватью. С каким бы удовольствием они от этого грандиозного великолепия съехали на какой-нибудь постоялый двор, с маленькими, но хорошо протопленными комнатами. Увы, положение обязывает!

Поэтому простуженные, с застарелым насморком, чихающие и трясущиеся от холода папские легаты тщетно кутались в теплую одежду, да пичкали себя отвратительным вином со специями из запасов хозяина - графа Солсбери.

- Мы киснем здесь уже месяц,- привычно жаловался граф епископу,- а дело не сдвинулось с мертвой точки. А все этот беспокойный граф Уорик. Делатель королей - ни больше, ни меньше! Практически процарствовав первые годы правления вместо молодого повесы Эдуарда, беспринципный интриган теперь не хочет расставаться с властью. Какое тщеславие у этого человека! Между тем, я уверен, что за замыслами реставрации короля Генриха на престоле, стоит наш хитроумный король Людовик. Известно ведь, какие конфликты вспыхивали между Уориком и Йорком по вопросу поддержки Карла Смелого. Вот теперь бургундец и вынужден принимать у себя беглеца, сторонника свергнутого короля, а как же - родственные связи!

Братичелли в силу возраста воспринимал английский климат ещё хуже, чем его молодой сподвижник. У него разыгрался ревматизм, скрючило пальцы на ногах и болело раненное в годы неразумной юности плечо, но принимал он эти напасти с похвальным смирением, ни то что выходящий из себя от вынужденного безделья дон Мигель.

- Ланкастеры продержатся недолго,- убежденно заверил его епископ,- что из того, что Уорику удалось захватить в плен короля Эдуарда, потом же он все равно его выпустил! Надо же, как ребенок, поверил лживым посулам и обещаниям. Непростительная наивность со стороны такого опытного интригана. И мало проку от королевы Маргариты в этом тонком деле, хотя для женщины она необыкновенно воинственна. Сам же король по-прежнему сидит в Тауэре, да и какой толк с этого, не понять в каком мире существующего государя?

Собеседники тяжело вздохнули. Помутнение разума - катастрофа для любого человека, но горе той стране, в которой подобным недугом страдает король. Государство начинает само по себе напоминать безумца, как будто болезнь перекидывается на всех его подданных.

- Уорик собирается вновь провозгласить Генриха королем и править от его имени. Говорят, что между ним и Маргаритой Анжуйской подписано об этом соглашение,- уныло заметил де ла Верда,- может, у него даже есть идея об окончательном захвате трона Плантагенетов, черт знает, что в голове у этих властолюбцев! Кое-какие права на это он имеет. Ведь у Ланкастеров практически не осталось наследников, кроме принца, и уж совсем отдаленного родича - Тюдора, тогда как Йорки довольно многочисленны. Да и сам низвергнутый король имеет полную возможность нарожать наследников, так как достаточно молод!

Огорченный епископ прочитал молитву.

- Бедная Англия,- грустно перекрестился он,- кто бы мог подумать после блестящего правления короля Эдуарда III, что её ждет такое бедствие? Страшно смотреть, как глупо гибнет цвет английской знати. У папы все это вызывает страшную тревогу, но что толку оттого, что папские посольства, сменяя друг друга, пытаются прекратить весь этот ужас. Среди дьявольского шабаша честолюбий никто не слышит примиряющего благоразумного голоса церкви. Все озверели от крови! Вот что может сделать с могущественной династией один неверный вассал-клятвопреступник!

Дон Мигель согласно кивнул головой, зябко ежась под меховой полостью.

- Сначала Уорик предал Ланкастеров, теперь Йорков, а потом опять предаст первых, - продолжал рассуждать огорченный епископ,- и что? Переговоры нам теперь вести с этим дурным честолюбцем, или с королевой Маргаритой, а может дождаться, когда вернется с войском восстанавливать свои права на престол король Эдуард?

- Не знаю,- вздохнул граф и, нехотя вывернувшись из теплого мехового кокона, лениво подошел к длинному створчатому окну с мутной непроглядной слюдой, - а еще все время эти дожди, дожди и дожди! На улице уже давно зима, а на этом проклятом острове постоянная мокрая сырая мгла, как будто солнце кто-то украл, и наступила вечная осень. Мне кажется, что все в этом мире как будто сговорилось против меня. Пропала Стефания, нелады с Людовиком, бесполезное пребывание в этой утопающей в дождях стране, когда мне так нужно быть во Франции!

- Вы поддаетесь греху уныния, сын мой,- укоризненно покачал головой епископ,- возможно, это просто испытание, которое наложил на вас Господь. Смиритесь и молитесь о его помощи. Кстати, а есть ли какие-нибудь известия от вашего секретаря?

Де ла Верда отошел от окна к огромному столу, открыл деревянный резной ларец и подал его преосвященству ворох писем.

- У Гачека оказался талант соглядатая! Сколько я работал с такого рода людьми, но таких полных отчетов никогда не получал.

- Может, потому что у него есть личная заинтересованность в судьбе вашей супруги?- улыбнулся Братичелли. - Он так преклонялся перед ней!

- Может,- сухо усмехнулся в ответ дон Мигель,- но работает Гачек добросовестно. Утешительного, правда, сообщить ему нечего. В свите Карла Французского Рауль де Ла Рош занимает должность устроителя облав на зверя и бывает в отеле сюзерена только накануне выездов на охоту. Друзей он не имеет, держится всегда особняком, замкнут, но, не имея друзей, не имеет и врагов. С юной женой встречается редко, постоянно пропадая в охотничьих угодьях.

- Аминь, - подвел итог разговору зевнувший епископ,- положитесь на милость Божью, сын мой, и Всевышний вас не оставит!

Интриги интригами, а войны войнами, но двенадцать дней после Рождества в Англии привыкли праздновать с широким размахом. К всеобщему веселью не мог не присоединится красивый остроумный испанец. Забыв про хандру он принимал деятельное участие во всех придворных развлечениях, пытаясь сориентироваться в той сумасшедшей головоломке, которую представляла собой политическая жизнь туманного Альбиона того времени.