Джордж Норман Липперт - Руины Камелота (СИ)

С волной ужаса Габриэлла поняла, что это напомнило ей. Это было похоже на гору туш, громоздившуюся в ​​углу пещеры дракона. Только эта гора была гораздо меньше. И состояла она не из мертвых животных.

Человеческие тела были навалены, как тряпичные куклы, по большей степени это были лишенные плоти голые кости с черными полосками гниющей ткани. Руки, ноги и головы, однако, были еще целыми, как будто бы то, что поглотило их тела, не пожелало тратить время на такое малое количество мяса. Некоторые ноги украшала обувь и сандалии. На некоторых пальцах сверкали кольца. Возле края груды виднелась копна окровавленных рыжих волос. Габриэлла не хотела смотреть дальше, и все же она не могла оторвать взгляд. Ее глаза расширились в темноте, впившись в омерзительную картину. Конечно, то же должно было постигнуть и ее. Бром был самым ужасающим из всех возможных злодеев. Он был пожирателем мертвых.

Но было даже хуже, и Габриэлла поняла это. Как если бы Бром сам был мертв и все еще жил, а его тело населяло что-то потустороннее, поддерживаемое только потреблением других смертей.

Сильная дрожь пронизала Габриэллу. Но это же совершенное безумие. Это не может быть правдой. Но потом она вспомнила всадников, которых она встретила в начале ее пути, вспомнила, как отрубила руку одному из них, и он даже не замедлился. Его глаза, когда он поднялся на нее, были молочно-белые, совершенно пустые. И отрубленная рука продолжала сгибаться… сгибаться…

— Неудивительно, что армия отца не смогла победить их, — сказала она себе, и ее голос звенел от ужаса. — Как можно убить что-то… что уже мертво?

И тогда, как финал, как самый сокрушительный удар, Габриэлла поняла, на что она смотрела все время. Оно блестело перед ней, свободно висевшее на одной безжизненной, бледной руке. Это было золотое кольцо.

Оно было в точности такое же, как на ее пальце.

— Нет! — отчаянно простонала она. Она оттолкнулась вперед, желая, чтобы это оказалось неправдой. Рука была тонкой, но сильной, пальцы мягко согнуты, ладонью вверх, как будто предлагая подарок. Кольцо было то самое.

— Дэррик, — зарыдала она, протягивая свои связанные запястья вперед и касаясь холодной, бледной руки. — Нет! Нет, нет, нет… — повторяла она беспомощно, качая головой и закрыв глаза. В темноте она вложила свои руки в его, отчаянно пытаясь вспомнить на что это было похоже, когда его пальцы были теплыми и сильными.

Она не смогла.

В течение нескольких минут горе поглотило ее. Ничто другое не имело значения. Она рыдала в грязи на полу, по-прежнему держа свою руку в его мертвой ладони.

И вот, наконец, боль тела слилась с агонией сердца и накрыла ее. Темнота опустилась на нее, безграничная и тяжелая, и в течение долгого времени, она ничего не чувствовала.

Она медленно пришла в себя. Она лежала на грязном полу, окруженная темнотой и зловонием смерти. Но что-то раздражало ее даже больше, чем это, что-то щекотало ее руки. Она застонала и пошевелилась, и какой-то деловитый писк донесся до ее уха. Он был очень близко.

Она вздрогнула и перевернулась на колени. Когда она открыла глаза, в полумраке она смогла разглядеть фигуру большого грызуна. Он отступил от нее и теперь сидел возле насыпи трупов. Это была, конечно, крыса.

Габриэлла испытала сильное отвращение. Она ненавидела крыс.

— Уходи, — прошипела она ей. Та дрогнула, но не убежала. Габриэлла подняла связанные запястья, чтобы прогнать ее, а затем остановилась. Толстые веревки превратились в лохмотья. Они были почти полностью разорваны.

Крыса прогрызла их, чтобы освободить ее.

Девушка снова вздрогнула. Она действительно ненавидела крыс. И все же…

Она осторожно опустила запястья к земле. Крыса наблюдала за этим своими черными глазами-бусинками. Затем, немного колебаясь, она снова двинулась вперед. Когда момент опасения прошел, она метнулась в сторону ее руки. Габриэлла напряглась от чувства омерзения и зажмурила глаза. Крошечные, холодные лапки крысы взобрались по ее пальцам на запястья.

— Уф-ф… — задрожала девушка, когда существо снова начало грызть. — Только веревки. Ты понимаешь? Я высоко ценю помощь… но я едва могу устоять перед желанием раздавить тебя сапогом.

Внезапно она поняла, что, должно быть, именно так себя чувствовал дракон по отношению к ней.

Веревки постепенно ослабли. Наконец, со слабым треском, они отпали. Крыса пискнула один раз, а затем ринулась прочь. Она шмыгнула к стене палатки и исчезла под ней.

Габриэлла подняла руки и оглядела их в полумраке. Ее левое предплечье распухло, а запястье под перчаткой было в синяках. Легкий хруст сломанной кости стал почти терпимым, но пальцы ее левой руки были негнущимися и ослабевшими. Она согнула их для пробы. Было больно, но не мучительно. Или, может быть, мучительно, просто она стала к этому привыкать.

«Они сделали это со мной, — возникла крошечная мысль, словно небольшое пламя свечи в темной комнате, но очень яркое. — Они убили Дэррика, и они собираются убить меня. И когда они покончат со мной, они найдут и убьют всех остальных. Отца. Сигрид. И Маленького принца».

Мерцание ее гнева постепенно разожгло пламя. Она ощутила свои страдания, испробовала полную чашу горя. Теперь, с другой стороны, все, что осталось у нее внутри, была ярость. Она наслаждалась ею, позволила ей расцвести в груди, подпитывала ее.

Она осторожно сняла перчатку. Ей придется двигаться быстро, поскольку даже ее вновь открывшаяся решимость не продлится долго перед лицом того, что она собиралась сделать. Она прощупала свою левую руку, чтобы найти сломанную кость. Боль была сильной, но это было ничто по сравнению с тем, что ждало еще впереди. Она нашла перелом. Меньшая из двух костей предплечья была полностью сломана пополам.

«Я не могу кричать, — сказала она себе. Она подняла глаза, увидела тени охранников, все еще видневшихся на дверях палатки. Они были сразу у входа. — Я не могу позволить им услышать себя. Если они зайдут проверить, все будет потеряно…

Она сделала несколько глубоких долгих вдохов. Затем, закрыв рот как можно плотнее, она взялась правой рукой за тонкую плоть левого предплечья. Нащупав пальцами сломанную кость, она сжала ее со всей мочи.

Боль была похожа на белый лист. Она наполнила ее видение, и каждая мышца в ее теле напряглась, чтобы сдержать крик боли, который поднимался у нее в горле. Затем, со слышимым щелчком, сломанная кость выровнялась. Габриэлла резко выдохнула, и слезы брызнули из глаз, потекли по лицу, смешиваясь с засохшей кровью на ее щеке. Волна дурноты не оставляла ее, пока она держала кости на месте. Она старалась сохранить сознание. Наконец, острая боль уступила ноющей. Габриэлла медленно опустила руку, кость не сместилась.