Лилия Гаан - Агнесс и серебряные швабы (СИ)

- Догадывался, но не был в этом уверен. Мало ли, кого случайно могли убить мои люди!

- Чем же помешал вам ребенок?

- Дети быстро растут! - лаконично ответил фон Геттенберг и сделал знак свои людям.

К ней подвели лошадь. И только тут до Агнесс кое-что дошло.

- Но мы же не можем бросить моего брата здесь! - взмолилась она, на мгновенье забыв про вражду к фон Геттенбергу. - Его нужно похоронить как христианина! Он ведь последний на земле фон Крайц!

- Если хотите, чтобы вашего брата не растащили на закуску волки, и он получил достойное погребение, нужно научиться просить!

Агнесс поспешно рухнула на колени.

- Этого мало! Вы готовы были пожертвовать жизнью фройляйн Луизы, но неужели даже вечный покой и спасение души юного Густава не стоят вашей гордыни?

Она устала, невероятно и страшно устала, к тому же потеряла цель в жизни. Единственное, что осталось у полностью обездоленной девушки - мёртвое тело горячо любимого младшего брата.

- Я сделаю всё, что вы хотите, - безразлично опустила голову Агнесс, - если позволите мне похоронить брата как последнего владельца Крайца в фамильном склепе и с подобающими почестями!

- Однако, фройляйн, - после недолгого раздумья заметил хмурый граф, - вы умеете торговаться! Моё сердце становится мягче воска, когда дело касается просьб хорошеньких девушек.

Гроб с телом юного Густава был выставлен на высоком постаменте в окружении щедро предоставленных графом свечей. Брат Ансельм читал заупокойные молитвы, а Агнесс и Луиза стояли на молитве у траурного одра.

Женщины смутно сознавали, что за стенами часовни происходят какие-то события: иногда до них доносились непонятные звуки, грохот, крики, но они обе сознательно отключили сознание от мирских событий, полностью погрузившись в молитвы.

Вечером им приносили немудреную еду, и женщины вновь продолжали свое бдение у гроба, окончательно отупев от усталости и горя. Думала ли Агнесс о том, что будет с ней, когда тело брата будет предано земле? Нет! Она боялась оскорбить память покойного столь черными мыслями.

Воздух в здании был спёртым: чад от множества свечей смешивался с приторно-сладковатым запахом разлагающегося тела. Однако дамы фон Крайц это заметили в тот момент, когда двери часовни распахнулись на всю ширь, и их молитвенное уединение бесцеремонно нарушили чужаки.

Во главе своих людей стоял, разглядывая скромное убранство часовни, сам граф.

- Ваше время вышло, фройляйн Агнесс, - громко заявил он, - мессиру Густаву пора присоединиться к своим предкам.

Обессилившая девушка покорно наблюдала, как забивают гроб и, подняв плиты пола, опускают тело брата в черноту семейного склепа. Последний фон Крайц успокоился рядом со своими дедами, отцом и братьями.

Чуть покачиваясь от невыносимой усталости, она вышла на ступеньки паперти. Прищурившись от яркого света, судорожно вдохнула свежий воздух и потеряла сознание.

ВАЦБУРГ.

Агнесс не помнила, что с ней происходило после похорон брата: измученный болью разум плохо реагировал на происходящее вокруг. Её вроде бы будили, тормошили, но она, едва открыв глаза, вновь уходила в мир тяжелых сновидений.

Способность воспринимать окружающий мир вернулась к ней только на третий день, и то только потому, что девушку неожиданно сильно тряхнуло.

- О... - застонала она, распахивая ресницы.

Над племянницей склонилась встревоженная Луиза.

- Слава тебе, Пресвятая дева, наконец-то пришла в себя! Разве можно столько спать?

- Где я? - Агнесс удивленно уставилась на грязное колыхающееся полотно перед глазами.

- В повозке, - тяжело вздохнула родственница. - Граф приказал нам следовать в его город - Вацбург.

- А Крайц?

Тетка замялась.

- Теперь там гарнизон графа! Но зато нам оставили сундук с нашими платьями! - оживленно добавила она, твердо уверенная, что столь приятное известие повысит настроение племяннице, потерявшей ленное владение и почти всех родственников.

Агнесс даже пожалела, что пришла в себя. Она по своему любила Луизу, но старая дева иногда доводила племянницу до головной боли. Вот и сейчас! Радуется каким-то тряпкам, когда они обе лишились дома, вассалов, будущего!

- У графа в Вацбурге роскошный двор, - между тем, оживленно вещала старая дева, - празднества, рыцарские турниры, состязания трубадуров! Хорошо, что хоть будет в чем показаться в изысканном обществе!

- Какие праздники, тетя? Мы похоронили всех родственников!

- Но сами-то, слава Всевышнему, живы! А что Бог дал, то и взял!

- О, Пресвятая Дева, дай мне терпения! Мы не гостьи графа, а его пленницы!

Но тетка отнеслась к такому напоминанию с обескуражившей девушку беспечностью.

- Я, - таинственно прошептала она, опасливо покосившись на возницу, - ещё в Крайце слышала, как граф разговаривал с мессиром Зигфридом. Фон Геттенберг решил взять тебя под опеку и уже отправил гонца к герцогу Баварскому.

Агнесс устало хмыкнула.

- И что это изменит в нашей судьбе?!

Луиза только снисходительно взглянула на недогадливую девчонку.

- Ох, дорогая, я поражаюсь твоей глупости. Конечно, изменит! Ты будешь принята при дворе графини и воспользуешься всеми привилегиями благородных девиц. И кто знает, может, найдется благородный рыцарь, который польстится на твою красоту...

У Агнесс не было желания и дальше слушать эти дурацкие измышления: она отвернулась от болтливой родственницы и вновь заснула.

Луиза фанатично преклонялась идеалам рыцарства. Ни разу не покидавшая Крайца старая дева была прекрасно осведомлена о событиях, происходящих при дворах высочайших особ.

В их замке всегда находили горячий приём паломники, клирики и монахи, странствующие певцы и сказители. Эти люди за миску похлебки охотно насыщали уши любопытной девы Крайц всяческими сплетнями о сильных мира сего и весьма далёкими от реальности историями.

Если бы у барона фон Крайца было побольше твердости, он давно положил конец фанабериям Луизы, выдав её замуж за подходящего человека, но тот любил и жалел сестру, охотно прощая ей все чудачества.

И вот теперь мечты старой девы сбывались. Она отправлялась в место, где жили герои её романтичных грез: отважные рыцари-кавалеры и прекрасные дамы. Наконец-то, она увидит рыцарское ристалище и услышит настоящих минезингеров, а не бродячих, всегда простуженных фигляров. И если из-за возможности попасть в это райское место пришлось пройти через ад разгромленного замка, то за всё в этом мире надо платить.

Однако упрямая племянница не желала обсуждать столь блестящие перспективы, угрюмо пялясь в стенку повозки. Тетка настолько ей надоела, что когда Зигфрид предложил пленнице проехаться верхом, она охотно согласилась.

- Граф с рыцарями опередили нас? - сухо поинтересовалась Агнесс, угрюмо оглядев череду повозок с награбленным добром.