Юлия Табурцова - Лабиринт снов

— Сами объясняйтесь, — нетерпеливо отмахнулся Антон. — Я вам не парламентёр. И я, между прочим, с утра не мылся, так что пошёл в душ, покуда тут ветер без камней.

Ах ты, предатель! — думала я вслед удирающему с поля боя другу, который терпеть не мог выяснять отношения.

Мы с эльфом разошлись по противоположным углам, скрестив на груди руки. Ностальгия… Детсад Ромашка, честное слово!

— Знаешь, он прав, мы не дети. Давай решим всё путём переговоров, — вкрадчиво произношу я.

— Согласен, — эльф стянул с шеи камень и бросил на стол.

Ясно, разговор не для посторонних ушей. Тогда будем бить по точкам.

— Почему ты не оставишь меня в покое? — сразу наступаю я.

— Почему ты не хочешь, чтобы я здесь был?

Отлично, вопросом на вопрос я тоже умею отвечать:

— Был для чего? — веско спросила я.

В точку. И пришла тишина по Кингу. Он не отвечал. Ему просто нечего сказать. Ну вот, а я напридумывала себе несуществующих нежностей. Глупая, глупая, Светка! Ты ему не нужна. Сын ему нужен для престола. А ты не нужна.

— Лас… — «уходи», — хотела умолять я, но слова застряли в груди.

— Повтори, — эльф пытливо посмотрел мне в глаза.

— Лас, — испуганно повторила я, подозревая какой-то подвох. — Других вариантов не было, ну извини, если не нравится.

Он нетерпеливо тряхнул головой.

— Моя мать называла меня не иначе как Nin lass [7] Nin lass — Мой листочек (пер. синдарин). .

— О!.. — выдавила я, переваривая неожиданную откровенность с его стороны. В том, что это довольно интимная подробность его жизни — сомнений нет.

Леголас мгновенно оказался рядом.

— Faen… — Он склонился неотвратимый как цунами, его дыхание коснулось моих волос. — Gail na-erui anim [8] Faen — Светоч, лучащийся, льющийся свет, солнышко (пер. синдарин). Gail na-erui anim — Этот свет лишь для моей души (пер. синдарин). , — прошептал он, обхватив своими красивыми пальцами мои щёки.

Я почти провалилась в забытье, ощутив прикосновение тёплых губ. Мои пальчики ощутили прохладный шёлк его волос.

— Вижу, вы пришли к общему знаменателю, — пробормотал Антошка. — Вот чего не ожидал. Думал, мне придётся собирать трупы.

— Ты всё не так понял! — я отпрянула от эльфа, преодолевая ставшее привычным притяжение и кляня себя за необузданную пылкость. — Это была попытка втереться в доверие, усыпить бдительность.

— Что ж, получилось, — криво ухмыльнулся парень.

— Я остаюсь, — тоном, не предусматривающим возражений, повторил Леголас.

— Не сомневался, — кивнул Антон, чёрт, знала же, что они заодно! — Я отдал ему символ.

— Хорошо, — одобрил Лас, как одобряют ребёнка, что положил на место игрушку, как одобряют что-то незначительное, само собой разумеющееся, словно другого и не ожидал.

Так. Оставим эльфа на закуску, сейчас события поинтересней творятся.

— Какой символ? Кому отдал? Если вы двое сейчас же не расскажете мне, что сегодня делали…

— Тихо, понял! — предупредительно вставил Антон. — Значится так: мы ходили по роддомам, поликлинику, в парк, и я заглянул к одному своему другу, сдвинутому на мифологии и символике. Успокоилась?

— Да. Теперь поподробнее.

Он мягко надавил на мой затылок сзади, я опустилась на диванчик, и пододвинул ко мне кружку.

— Пей. Мы обошли медучреждения. Искали следы моих родителей, подтверждения по части твоей генеалогии. Ты знала, что в твоей медицинской карте до беременности — группа крови, резус фактор, рост, вес и сведения о профилактических прививках. Всё. Ты можешь вспомнить болела ли ты когда-нибудь?

Вспомнить я конечно, могу. Могу… Могу? Блин, на ум ничего путного не приходит.

— Не помню.

Парень с эльфом, наблюдающие за моим мыслительным процессом, понимающе переглянулись.

— Тогда для тебя есть ещё одно свидетельство, что ты на какую-то часть эльф: эльфы не болеют человеческими болезнями. Тебе ещё нужны доказательства?

Конечно, я могла выкаблучиваться дальше, но взгляды мужчин говорили — докажут, только время зря потеряю.

— Ладно, убедил, — сдалась я.

— То-то же. Не желаю больше слышать ничего типа: я не эльф, вы меня достали!

Дождавшись моего кивка, Антон продолжил:

— О моих родителях мы ничего не узнали. Ничегошеньки. Будто бы кто-то хорошо зачищал следы.

— Целый день шатались и ничего не нашли?!

Мужчины снова переглянулись. Их безмолвные переглядки доводили меня до бешенства, они решали, рассказывать мне или нет.

— В парке мы по второму разу осмотрели место нападения. На кирпичной стене, где соприкасалась рука нападавшего, отпечатался символ, мы с Ласом не сомневаемся, что это иероглиф. Не эльфийский. Не мордорский и не тенгвар. Понять информацию, которую он несёт, мы не можем, — друг сунул мне в руки сотовый. — Чуешь суть?

— Нет… — изучая символ на фотографии, я покачала головой, не хотела признавать, что дело усложнялось.

— Ладно, будем доказывать «от противного»: все наречия и языки в Средиземье являются языками Созидателей или их производными. Высшие говорили на первичном языке эльфов, что древнее всех. Остальные наречия выдумали люди и эльфы разбредшиеся по всем четырем сторонам света, — Антон возбуждённый, расхаживал по комнате. — Что из этого следует?

Я пожала плечами:

— То, что они в действительности говорят на тех языках, которые вы не знаете.

— Неправильно, — подошёл Антон, раздражаясь.

Лас легонько, но властно оттеснил его, мол, дай мне разобраться.

— Эльфы на редкость постоянны, — беспристрастно изрёк он. — Письменность не менялась за всё время существования Средиземья. Языки и наречия коверкали люди, избавляясь от зависти к Перворожденным, но письмо — неизменно.

До меня дошло: Высшие бы не промахнулись! Символ неизвестен, потому, что язык не Высших.

— Это не Высшие. Другая раса? — в ужасе прошептала я. — Кому понадобился Лёнька?

— Тому, кто преследует иные цели. Или другого человека, — ответил эльф.

Того, кто рядом с Лёнькой? Убью скотину!

— Или им не нужна смерть Лёньки, подстава получается, — поддержал Антон.

Мы все погрузились в размышления.

— Нападавшие не были эльфами, но действовали по приказу. Приказ мог быть чей угодно. Высшие с расправой не медлят и осечек не допускают, — суровым тоном молвил Лас.

— Это не казнь, а предупреждение, или попытка захвата.

— Очевидно, что третьего дня моего сына не пытались убить, — перехватив неприязненный взор Антона, Лас немедленно добавил, — я ничего не утаил от тебя, схватка была краткой, они сбежали.

— Проверили защиту, и ушли… — Антон недоумевал. — Какого рожна?..

Здесь вклинилась я:

— О каком поединке идёт речь?

— На Ласа напали в театре, во время представления, — уточнил Антон.

Я поперхнулась воздухом. Высшие, с ним же Лёнька был! Пока мы сидели в гримёрке, они отбивались! Чуяло моё сердце… От возмущения легкие внезапно стали непозволительно малого объёма. Мужчины с ожиданием уставились на меня. На лицах читалось: — Вот сейчас начнётся! Пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть ясность мышления и не наброситься на обоих. Какой смысл кричать на этих обормотов? Сделанного не исправишь. Успею вытянуть подробности, потом. Стоит признаться себе не кривя душой: любой из них защитит Лёньку лучше меня. В том, что меня не было рядом, виновата сама. Никто мне ничего не сказал. Во избежание. Ну и кто я после этого?