nastiel - Кровь и туман (СИ)

– Погоди, – встречаю я. Внезапно эта тема встаёт острым углом и к моей проблеме. – Сколько классов всего существует?

– Три. Третий самый слабый – сюда относятся головные боли, скачки артериального давления, некоторая форма высыпаний на теле. Обычно, это всё имеет временный эффект и проходит через пару дней. Второй класс более серьёзен. Здесь проблемы, связанные с органами чувств, вплоть до потери зрения, например, или способности ощущать температурные колебания. Первый – самый тревожный и почти всегда связан с психологическим восприятием пространства и времени. Сюда входят всякого рода видения, в том числе и те, которые человек может посчитать за… способность к предвидению.

Я гляжу на Риса, который продолжает стоять позади ребят.

– Эй! – Нина хватает с тарелки мандарин и запускает им в Ваню. Тот не успевает среагировать и получает фруктом точно в грудь. – Я не сумасшедшая, и это правда будущее! Я чувствую это. Сколько раз мне нужно говорить, чтобы ты поверил?

– Это не обязательно, – говорит Ваня, потирая ушибленное место. – У меня отличная память.

– Вчера утром ты терроризировал меня вопросом, куда я подевала твой ежедневник, хотя сам же оставил его в лаборатории, – напоминает Лена, сидящая рядом.

Она легко качает головой. В ответ Ваня хоть и фыркает, но совершенно точно не держит на неё обиду за своё разоблачение. Чем дольше я смотрю на них обоих, чем отчётливее мне видятся не влюблённые подростки, а замужняя пара, знающая друг друга как никто.

Интересно, не стань Лена рассказывать Ване о своей болезни, нашёлся ли другой катализатор их взаимному признанию в чувствах, или оба так и продолжили бы играть в друзей?

Так странно и страшно одновременно, ведь в их отношениях именно опасность смерти стала причиной счастья.

– Спасибо, – вздыхая, произносит Ваня. – Что бы я делал без твоей поддержки.

Лена ехидно улыбается.

– Пять видений было, да? – в разговор вмешивается Влас.

– Да, – подтверждает Нина.

Я перевожу взгляд с Власа на неё. Нине уже лучше. Хранителям, не без помощи некоего со-дружественного ковена, удалось создать восстанавливающую сыворотку, которую Нине приходится пить в течение дня. По этой причине у неё с собой теперь всегда имеется фляжка.

– Что это были за видения? – спрашиваю я.

Среди всех присутствующих я – единственная, кому их ещё не описывали. Сначала, после Нининого возвращения, с её видениями пытались разобраться хранители и миротворцы, так как считали, что это лишь пермаментный эффект и классифицировали его как некую болезнь, поэтому Нине не было дозволено делиться с кем-то подробной информацией, начавшей считаться якобы симптомами болезни. Но потом стало ясно, что Нина не больна, а видения – не больше, чем новоприобретённая способность, точно как Ванины глаза или когти, которые он наконец научился выпускать.

А после случилась смерть Марьи, и я, как ни старалась, не могла усваивать совершенно никакую новую информацию, поэтому ребята не решались посвятить меня в то, что со стопроцентной вероятностью я бы забыла уже к утру.

Но теперь я относительно в порядке. Значит, пришло время.

– Самое первое было странным. Какая-то школа, и вокруг неё столпился народ. Кто-то стоит на крыше. Не знаю, возможно, самоубийца. Я тоже среди зевак: подняв голову, разглядываю этого человека. Точнее, девушку. У неё светлые волосы, и они скрывают от меня её лицо. Вторым был Дмитрий. Он кричал на меня так, словно винил во всех своих бедах. Я не слышала слов, но его лицо было искажено яростью и, кажется, в тот момент я сама испытывала нечто подобное. Третьим стал торговый центр. Суматоха. Скопление народа. А в конце, – Нина, до этого сверлившая взглядом кусок торта перед собой, поднимает глаза на меня. – Твоя подруга Лия. Она просто сидела передо мной и, кажется, слушала меня. Опять же, вокруг нас царила абсолютная тишина, но я точно уверена, что чувствовала, как шевелятся мои губы.

Я позволяю молчанию повиснуть за столом лишь на мгновение, а затем сразу выношу единственный пришедший в голову вердикт:

– Это странно.

– Ещё как, – соглашается Даня. – Она будущее видит!

– Нет, я не об этом, – я качаю головой. – Но да, Нина действительно видит будущее. И все эти видения связаны со мной – я присутствовала при каждом из этих моментов. – Нинин взгляд сквозит благодарностью. Я не знаю, сколько раз и скольким количеством народа за всё время, что я не присутствовала рядом, её способность ставилась под сомнение, но сейчас она явно рада заполучить ещё одного союзник на свою сторону. – Пятое видение: смерть Андрея, да?

Нина кивает:

– Да. Он должен был погибнуть, не Марья. Не знаю, почему в реальности всё поменялось.

– Крыша – это попытка Кирилла убить Лию, – объясняю я. – Я была там. Если бы Лиза не спасла её, Лия была бы сейчас мертва. Разговор с Дмитрием – тоже было. Точнее, настоящий скандал. Антон и Влас были свидетелями. – Я поворачиваю голову на Власа, ожидая его подтверждения. Он кивает. – Дмитрий отчитывал меня за то, что я сделала.

– А что ты сделала? – интересуется Нина.

– Спасла тебя, – за меня отвечает Лена.

– Дмитрий посчитал мою связь с Эдзе недопустимой, так как, ну, знаешь, он… сомнительная кандидатура к доверию.

– Эдзе? – переспрашивает Ваня. Вопрос я замечаю не только в его взгляде. – Разве мы говорили не о…

– Миллуони, – вмешивается Бен. – Это один и тот же тип. Он любит менять имена, чтобы было проще убегать от долгов.

– Торговый центр, – продолжаю я. – Задание “Беты” и обезглавленный оборотень. Мы с Андреем стали случайными свидетелями всего этого. Затем разговор с Лией – тоже я. Тут двух мнений быть не может.

– Да уж, странно, – заключает Ваня моим же выводом. – Получается, единственное, что связывает все Нинины видения между собой – это ты.

– Мне кажется, мы смотрим немного не туда, – произносит Влас задумчиво. – То, что там присутствует Слава – это лишь один из факторов. Почти все видения, как я могу судить, связывает между собой ещё кое-что.

– Что именно? – уточняет Лена.

– Эмоции. И очень сильные. Слава видела свою подругу на крыше в шаге от неминуемой смерти – это страх. Разговор с Дмитрием, – а я был ему свидетелем и говорю с уверенностью, – ничего, кроме гнева, у Славы вызвать не мог. Торговый центр…

– Я видела обезглавленного оборотня и его кровь, орошающую пол и стены.

– Отвращение, страх. Возможно, некая форма возбуждения, ведь вы с Андреем не знали, что вас ждёт, когда бежали на крики, и, теоретически, были готовы вступить в сражение, если бы это понадобилось. И разговор с Лией. Не знаю, о чём вы говорили, но наверняка о чём-то важном.

– Да, – подтверждаю я. Гляжу на Лию. Сейчас она – одна из немногих, кто знает тайну нашего путешествия во времени. И если теперь мы поняли друг друга и она мне поверила, то в мгновения, когда разговор на эту тему только начался, она была уверена, что я сошла с ума. Поэтому я честно отвечаю: – Я была подавлена, встревожена и разбита.